«Папа никогда не дарил мне подарков», — подумала она. Джейн стало стыдно за такие мысли, но что поделать? Это ведь правда.
Краешком глаза Джейн заметила, как чакмооль согласно кивнул, и перья тоже кивнули. Вот именно, что она получила от папы? Презрение и жалость — вот что. Она ведь даже не знает, приедет ли он за ней или просто гонится за Стином и чакмоолем.
«Скорее всего он меня и не узнает», — с горечью подумала Джейн. Она больше не безобразная попрошайка. Шрамы почти исчезли, и замечательная накидка из зеленых перьев заставляла Джейн чувствовать себя королевой.
КНИГА ПЯТАЯ
Сердце солнца
трепещет в чаше
Его плоть — темнота цветов.
Кто не заплачет по этим цветам,
о податель жизни?
Кто
не захочет почить от дел
в твоих ладонях,
держащих смерть?
Солнце вечно жаждет
открывать бутоны и лепестки
Этот полный опасностей город
затерян в пыли.
Война цветов[14]
не имеет конца.
Мы укрываемся здесь,
осажденные на берегах
этой реки.
Цветы ягуаров
раскрыли свои лепестки.
1-е Немонтеми, 10-Кролик — 29 марта 1843 г.
Предрассветный ветерок еще только просыпался в деревьях, но Стивен не спал, прислушиваясь к дыханию пещеры. Он не спал всю ночь. Шарлотта в конце концов выставила его на крыльцо, где он мог сколько угодно ворочаться, не мешая ей. Увидев, что небо над верхушками деревьев посветлело, Стивен выбил трубку и пошел вниз по тропе к входу в пещеру. Он знал, что сегодня должно произойти нечто очень важное, и это знание заставляло его нервничать. Уже почти три дня голос в голове Стивена болтал без умолку, напоминая ему, что, когда время придет, Стивен должен быть готов. Уже скоро. Все эти дни Стивен почти не спал и был весьма не в духе от усталости и несбыточного желания еще раз увидеть Тлалокан. Даже когда ему удавалось задремать на часок, сны не приходили, и Стивен решил, что только в пещере он сможет снова увидеть этот сон. Почему именно в пещере, он и понятия не имел, однако уже больше недели боялся и близко подойти к Залу мумии, если не…
Если не что? Стивен не знал, и чем больше он думал о голосе в пещере, о чакмооле и о том, что ему самому предстоит сделать, тем меньше понимал что-либо в происходящем. Голос давал обещания, угрожал, играл на любви Стивена к пещерам и в то же время вызывал в нем страх, не позволявший в пещеру войти.
«Ты будешь свободным человеком», — обещал голос. Но что такое быть свободным человеком? У человека есть семья, он владелец собственности и вершитель своей судьбы. Голос обещал ему все это и одновременно тянул за ниточки, словно марионетку, — так разве ж это свобода?
Стивен снова задумался о том, что именно голос скрывает от него.
«Я бы отдал все — все на свете! — чтобы стать свободным человеком, — думал Стивен. — Но какая же это свобода, если мной помыкают, как… как рабом?»
Прислушиваясь к дыханию пещеры, Стивен решил, что на все эти вопросы он скоро получит ответ. Он почти ожидал возвращения голоса в любой момент, однако когда голос и в самом деле прозвучал, то прозвучал вслух и донесся из-за спины.
— Стивен. У нас мало времени.
Стивен обернулся и увидел стоящего позади чакмооля, нервно поглядывающего на рассветное небо. Он держал за руку белую девочку с покрытым язвами лицом, как будто у нее оспа, одетую в длинное черное пальто, из-под которого выглядывали зеленые перья. У девочки был такой вид, словно она вот-вот заснет на ходу, однако на ее усталом лице Стивен не заметил ни тени страха.
Это зрелище оказалось чуть ли не самым странным из всего, что уже довелось повидать Стивену: каким образом чакмооль, который выгладит совсем как негр в простой рабочей одежде, сумел проехать по дорогам с белой девочкой? Людей сжигают живьем и за меньшее!
Переполненный любопытством Стивен уже собрался задать этот вопрос, когда чакмооль его опередил:
— Она должна спать, а нам с тобой надо многое обсудить. Поторапливайся.
От основной тропы, ведущей к пещере, ответвлялась короткая тропинка, проходившая по краю неглубокого овражка. Она вела к входу в пещеру Диксона. Во время войны 1812 года в пещере Диксона, как и в Мамонтовых пещерах, добывали селитру, и возле входа все еще стояли несколько полуразвалившихся сараев. Пещера Диксона ничего особенного собой не представляла: всего лишь несколько ярдов ничем не примечательных проходов, и с тех пор, как в ней перестали добывать селитру, про пещеру и вовсе забыли.
Стивен завел чакмооля и девочку в старый сарай для инструментов, стоявший в стороне от тропы.
— Спи, крошка Нанауацин, — сказал чакмооль и нежно дотронулся до лба девочки, которая тут же улеглась прямо на земляной пол и уснула. — Ты должен о ней позаботиться, — приказал он Стивену, когда они вышли из сарая. — Принеси еду и одеяла. Следующие пять дней она не должна знать ни в чем отказа.
— Кто она? — поинтересовался Стивен. Он знал, что уже давно перешел границы дозволенного, но участие в похищении белой девочки заставляло его нервничать.
Хотя для похищенной она уж больно спокойно себя ведет.
— Сначала зайдем в пещеру, — ответил чакмооль, вновь настороженно поглядев на небо. На востоке желтые и розовые полосы поднимались все выше. — Сегодня не следует разговаривать на виду у солнца.
Когда первые солнечные лучи засверкали на покрытых росой листьях, Стивен с чакмоолем уже пролезли сквозь Щель Гучинса. Стивен на ощупь добрался до Ротонды, однако остановился, почувствовав, что чакмооль пошел направо, в Одобон-авеню вместо Главной пещеры. Стивен нашел сложенные штабелем выдолбленные стволы тополей и достал спрятанный в них несколько месяцев назад фонарь.
— Я без света не хожу, — сказал он, зажигая спичку. — Все-таки не каждый может видеть в темноте.
— Темнота пугает лишь тогда, когда полагаешься на свои глаза, — ответил чакмооль, замедляя шаг, но не останавливаясь.
— Ну да, понятно, — хмыкнул Стивен. Все эти загадочные реплики уже действовали ему на нервы. — А я и без глаз вижу, что если ты идешь туда, куда я думаю, то это неверный путь.
Чакмооль остановился и посмотрел через плечо. Даже в слабом свете фонаря видно было написанное на его лице нетерпение.
— Я пришел сюда еще в те времена, когда твои предки охотились на обезьян в Африке, — буркнул он. — Иди за мной.
«А мне наплевать, что ты разозлился», — чуть было не брякнул Стивен. Однако любопытство взяло верх: он проглотил свою гордость и последовал за чакмоолем.
Из Одобон-авеню они повернули в короткий извилистый проход, который Стивен назвал Улицей летучей мышки. Она выводила к Глубокой трещине — провалу такой глубины, что Стивен туда решался только заглядывать. А заканчивалась Улица летучей мышки огромной куполообразной ямой, в которую невозможно было спуститься. Разве что чакмооль знал что-то, чего Стивену не удалось обнаружить. От этой мысли сердце забилось быстрее, хотя Стивен и расстроился, что не сумел сам найти короткий путь.
Ну конечно же: чакмооль стал спускаться в Глубокую трещину.
— Эх, черт побери, — пробормотал Стивен. Надо было выбрать минутку и заглянуть туда раньше.
— Погаси фонарь. — Голос чакмооля донесся снизу и уже звучал издалека. — Тебе понадобятся обе руки.
Лезть в неизвестную трещину без фонаря? Стивен был не прочь рискнуть ради поисков новой пещеры, но это уже просто безумие! Он помедлил на краю расщелины в виде полумесяца.
— Стивен, разве это не твоя пещера? — Эхо сделало слова чакмооля невнятными, однако Стивен хорошо его понял. Похоже, чакмооль уже где-то почти на дне и остановился, чтобы подразнить его.
Стивен закусил губу. От него снова требуют показать себя. Вечно одно и то же: с ним обращаются как с дрессированной собакой, пока он не пройдет какой-нибудь экзамен. Ну что ж, не в первый раз: ведь он сам научился читать в библиотеке Горина и перелез через Бездонную яму по лесенке. Но этот раз станет последним. Чакмооль посулил награду, и Стивен был намерен ее получить.
Стивен задул фонарь и сделал глубокий вдох, привыкая к окружающей темноте. Сел на край расщелины и, вытянув ногу, нащупал на противоположной стене уступ. Трещина была достаточно узкая — меньше четырех футов шириной, по крайней мере у верхнего конца. Вполне можно спуститься в распоре, хотя далеко так не уйдешь, да и попотеть придется. Стивен уперся другой ногой и опустился вниз, упираясь спиной в одну стену и медленно перебирая ногами по противоположной. Он обнаружил, что даже в темноте может выбрать новый уступ, прежде чем встать на него. Расщелина постепенно сужалась, и в конце концов Стивен смог перебирать руками и ногами — словно спускался по двум лестницам одновременно. Плечи и бедра дрожали от напряжения.
«Выбраться наверх будет нелегко, — подумал он. — Разве что удастся пройти через Гроб гиганта».
Внизу трещина сужалась настолько, что в нее едва можно было протиснуться. Стивен видел отверстие: темная дыра, настолько же чернее окружающей темноты, насколько солнце ярче звезд. Покачиваясь из стороны в сторону, он ввинтился в дыру по бедра и замахал ногами в поисках опоры.
Однажды Стивену рассказали, как один бедолага спустился в распоре футов на сто и тут выяснилось, что дыра внезапно расширяется, а у него уже не оставалось сил, чтобы влезть обратно наверх. В таком случае остается только бросить вниз фонарь, чтобы посмотреть, куда полетишь, и надеяться, что при падении не убьешься насмерть. Или не упадешь в поток, который унесет тебя в подземную речку, промывшую эту пещеру. А если сломаешь ногу, то кто-нибудь найдет тебя до того, как ты умрешь от травм, жажды или холода. Тому бедолаге повезло: дно пещеры оказалось футах в шести внизу, и он ничего не сломал. Однако у Стивена было ощущение, что если подобное случится сейчас, то падать придется долго.