Мара? Нет, не ее размерчик. Глубокие борозды на дереве больше напоминали следы звериных когтей. Повреждения выглядели недавними. А еще на острых краях сломанной древесиныосталась кровь.
Я осторожно дотронулся до ближайшей капли. Свежая.
От дальнего конца стола к выходу вели мокрые следы. Кто-то не стряхнул снег с ботинок, пока бродил туда-сюда. Не мы с Хельгой точно — никто из нас не проходил так далеко в дом: отпечатки ног отходили от кровати у противоположной от двери стены.
Ведомый любопытством, я подошел к кровати. Она оказалась сломана пополам, а все изголовье и стена рядом исцарапаны. Под кроватью валялась чья-то тощая сумка. Внутри простой нож, свернутая ткань, какие-то амулеты из косточек, полоски кожи и кусок черствого хлеба. С другой стороны к кровати прислонены топор, лук и колчан со стрелами.
Не думаю, что кто-то из жителей Имира решил оставить оружие в доме, пока сам пошел на прогулку. Та же Хельга забудет что угодно, но не свой топор, с которым она даже спала в обнимку.
Снаружи раздались знакомые тяжелые шаги. Моя спутница легка на помине. Но не слишком ли быстро она вернулась? Шаги стихли. Хельга точно не стала бы стоять перед дверью и молчать. Даже если руки заняты дровами, она непременно крикнет что-то или начнет бить в дверь ногой.
Это не она.
Повинуясь моему желанию, кольцо призвало броню. Реквием пока призывать не стал — мало ли, вдруг какой-то стеснительный путник решил скоротать ночь или хозяин оружия вернулся?
Я осторожно двинулся к двери. Когда до нее оставалось буквально пять шагов, она слетела с петель от мощного удара и врезалась с меня, сбив с ног. Если бы не броня и шлем, легкими ушибами отделаться бы не получилось.
Отбросив дверь в сторону, я вскочил на ноги. Случившееся всколыхнуло в сознании волну злости, и Реквием вспыхнул в моей руке.
Вместе с воющим ветром и снегом в дом ввалился огромный белый медведь. Он поднялся на задние лапы и почти коснулся макушкой потолка. Зверь разинул пасть и взревел так, что у меня заложило уши. Он не боялся ни Реквиема, ни меня, ни «светлячка». Темные глаза существа горели безумием и жаждой крови.
Опустившись на все четыре лапы, медведь сорвался с места и бросился на меня. Я сместился в сторону, нанося удар мечом. Лезвие Реквиема рассекло плотную шкуру и оставило на боку медведя длинный кровавый след.
Развивать успех было бы опрометчиво — если задержусь на месте хотя бы на секунду, то хищник просто опрокинет меня на пол и навалится сверху. Лучше наносить удар и сразу отскакивать, чтобы избежать клыков и когтей.
Но убранство и архитектура «Приюта странника» не давали достаточно пространства для маневра. Получилось нанести медведю еще три ранения перед тем, как он врезался в меня и отбросил на стену.
Едва коснувшись бревен спиной, я оттолкнулся и ткнул клинком прямо в оскаленную морду зверя. Сразу же подогнул ноги. Огромная лапа оставила на стене глубокие борозды как раз в том месте, где только что находилась моя голова. Я резко выпрямился и ударил Реквиемом снизу-вверх. Меч пронзил пасть медведя и вышел рядом с глазом.
Но тварь и не думала подыхать!
Тяжелая лапа обрушилась мне на плечо. В последний момент удалось сгруппироваться и шагнуть ближе к медведю, чтобы удар пришелся не смертоносными когтями, а основанием лапы. Но даже так я выпустил рукоять меча, упал и растянулся на полу.
Медведь рванулся ко мне, метя окровавленной пастью в шею. Реквием вернулся в руку за миг до того, как мохнатая туша похоронила меня под собой. Клыки заскрежетали по доспеху, но зверь обмяк. Он бессильно уронил морду на мое плечо — медведь напоролся на Реквием и своей собственной тяжестью помог клинку пронзить себя насквозь.
Только благодаря латам все кости остались целы. Отозвав меч, я попробовал сбросить зверя, но мохнатая туша оказалась неподъемной. Выползти из-под нее тоже не получалось. Напрягая все силы, я начал раскачивать тело медведя, рывками пытаясь оттолкнуть его в сторону.
Внезапно туша поддалась, и я увидел Хельгу. Только совместными усилиями нам удалось справиться с уже мертвым хищником.
— Вот зараза! — воительница с сожалением покачал головой. — Так и знала, что надо было мне остаться. Порубила бы чудовище, а не дрова! — она протянула мне руку.
— Ты сама не захотела, — я принял помощь и поднялся на ноги. — Но ты вовремя вернулась.
— Да разве это вовремя⁈ — Хельга с сожалением посмотрела на распростертое на полу тело медведя. — Все веселье пропустила.
Повернувшись ко мне, женщина осмотрела меня с головы до ног.
— Не каждый в одиночку справится с вербером! — уважительно произнесла она.
— С кем?
— С вербером, — повторила Хельга, видимо решив, что я не расслышал.
— Кто такие верберы?
— Люди, которые превращаются в медведей. Никто не знает, как это происходит. Но, если охотник долго бродит по снегам, то может вернуться уже другим.
— А, как оборотень, только не в волка превращается, а в медведя, — я кивнул. — Но оборотни превращаются обратно, когда умирают. А этот что?
Хельга молча подошла к медведю и тремя мощными ударами отрубила ему голову. Она подняла жуткий трофей и показала мне. Морда зверя прямо на моих глазах начала меняться, обретая очертания человеческого лица. Не прошло и двадцати секунд, как Хельга держала в руке уже не медвежью голову, а человеческую. Тело тоже изменилось — вместо зверя на полу растянулся обнаженный мужчина. Сильное тело покрывало множество шрамов от клыков и когтей. Но они были старыми. Кровоточили только раны, оставленные Реквиемом и топором Хельги.
— Вот как-то так, — воительница развернула голову к себе. — Молодой совсем. Наверное, первый раз обратился. И последний, — она размахнулась и бесцеремонно выкинула голову за дверь, потом ухватила труп за ногу и выволокла наружу.
Мы с гармом молча наблюдали, как Хельга унесла труп в лес, потом вернулась обратно, подняла отрубленную голову и бросила ее второй раз, теперь за забор.
— Может, его стоило похоронить? Или сжечь.
— Он зверь, — покачала головой Хельга. — Зверей или едят, или оставляют другим зверям. К тому же, теперь сюда несколько дней точно ни одна тварь даже носа не сунет — побоится.
— Ну, тебе виднее, — в таких вопросах, действительно, лучше довериться той, кто провела на Имире всю жизнь.
— Агась, — Хельга вытерла руки о снег. — Раз уж вышел, помоги дрова в дом занести. И давай дверь на место вернем.
* * *
Я показал Хельге то, что увидел, пока она отсутствовала. Следы когтей и оставленные вещи только подтвердили слова воительницы. Одинокий охотник заблудился, долго скитался по снегам, а когда набрел на «приют путника», уже перестал быть человеком. Он начал обращаться во сне. Проснулся, испугался и убежал в лес. А дальше произошло то, что произошло.
Невеселая история. Незавидная судьба. Но ничего уже не изменить.
Мы выпили за то, чтобы дух вербера обрел покой. После случившегося спать совсем не хотелось, и мы уселись у весело потрескивающего очага.
— Чем ты занимался на Деймосе?
Вопрос Хельги застал меня врасплох.
— То же, чем и все остальные, — после недолгих размышлений ответил я. — Выживал. Сражался.
— Значит тем же, что и я. Разные осколки, но одинаковые судьбы, да?
Я молча кивнул. Можно было рассказать Хельге о жизни в Москве, но зачем ей это? Прошлый я умер там, чтобы родиться вновь на Деймосе. Моя нынешняя история началась там, а прошлое уже не имеет значения.
— Как ты попала во фьорд? — поддержал разговор я.
— Когда напали драконы, — лицо Хельги помрачнело.
Определенно, воспоминания об этом моменте приносят ей боль. Надо было подумать об этом прежде, чем открыть рот.
— Можешь не отвечать.
Хельга благодарно кивнула, но все же продолжила:
— Когда напали драконы, — повторила она, — они уничтожили почти все поселение. Пылали дома, поля, люди и звери. Огонь поглощал все, но никак не мог насытиться. — Взгляд женщины стал отрешенным. Она смотрела на огонь в очаге, но видела там жар пожарищ. — Выжили немногие. Отец отдал жизнь, чтобы я оказалась среди них. Больше никто из моих родичей не пережил эту ночь. Мать, бабушка, сестры, младший брат — все сгорели заживо. Я слышала, как они кричат.
Хельга замолчала. В ее глазах блеснули слезы, но женщина быстро смахнула их. Я положил руку ей на плечо. Она коснулась моей ладони.
— Отец делал так же, когда я расстраивалась, — женщина слабо улыбнулась. — Ты бы ему понравился. Он тоже был великим воином. Но пал не в равном бою, а из-за подлой атаки.
— Мне жаль.
Хельга снова кивнула. Она встала, прошлась из стороны в сторону. Я уже подумал, что разговор окончен, но моя спутница заговорила вновь:
— Всех беженцев расселили по окрестным деревням. Детей отправили вглубь Имира. Так я и оказалась во фьорде. Остальное ты знаешь.
— Тяжело тебе пришлось. — Искренне посочувствовал я.
Еще одна невеселая история и незавидная судьба.
— На Имире всем тяжело приходится. — Отмахнулась Хельга. — Уверена, на Деймосе не лучше. Кстати! — она подошла к своей сумке, порылась в ней и выудила объемный мех. — Я прихватила с собой эля. Давай выпьем, и ты расскажешь мне о своих приключениях.
— Не думаю, что это безопасно.
— Я же сказала — никто из тварей и близко не подойдет к тому месту, где убили вербера. — Хельга сорвала пробку и надолго припала к горлышку.
Наконец, оторвавшись, она вытерла губы тыльной стороной ладони и протянула мех мне.
— Пей, иначе обижусь.
— Любишь ты диктовать условия, — я все же принял мех.
— А кто не любит? — удивилась Хельга. — Сейчас подкину дров в очаг, а ты расскажи мне о битвах, в которых побывал!
Слушая мой рассказ о противостоянии паладинов и некромантов, Хельга сначала начала клевать носом, а потом и вовсе уснула.
То ли рассказчик из меня плохой, то ли эль слишком крепкий. А скорее и то, и другое.
* * *
Проснулись мы ни свет, ни заря из-за оглушительного рева. Снаружи стоял такой шум, что тряслись даже стены «приюта путника». Не знаю, что происходило, но от этого хотелось держаться подальше.