— Это Ниган, — я погладил гарма, — а это…
— Хельга, дочь Уббы, — воительница вышла вперед. Ее голос звенел от злости. — С Предела.
— Умерь свой пыл, дочь Уббы, — спокойно произнес дракон. — Я не хочу убивать тебя. Но буду защищаться, если нападешь.
Дыхание Хельги участилось. Она инстинктивно потянулась к топору, но ее пальцы сомкнулись на пустоте — оружие потерялось при падении. Воительница скрипнула зубами.
— Хельга, — я положил ладонь ей на плечо. — Не надо. Давай поговорим с ним.
— Поговорим⁈ — вспылила женщина. — Ты посмотри на него! О чем нам говорить с кровожадной тварью⁈
— Тварью? — задумчиво протянул дракон. — Мы отличаемся куда меньше, чем тебе хочется, смертная.
— Что? О чем ты⁈
— Грязная кровь, — стоило дракону произнести эти слова, как кулаки Хельги разжались. — Так твой народ называет таких, как ты. Не так ли?
— Что ты об этом знаешь⁈ — Хельга сделал несколько шагов вперед, но потом застыла в нерешительности.
— А, стало быть, ты все же снизойдешь до разговора с «тварью»?
Длинная шея дракона изогнулась, он опустил морду к самой земле и внимательно посмотрел на женщину. Раздувая ноздри, он обнюхал ее и снова выпрямился.
— Да, ошибки быть не может.
— Да о чем ты⁈
— Ты действительно не ведаешь, кто ты такая?
— Я впервые услышала эти слова сегодня. В усыпальнице Трира. Так меня назвали восставшие воины.
— Трир, — дракон прорычал имя конунга. Его голос дрогнул от гнева. — Убийца! Предатель! Да будет проклято его имя, как и он сам!
— Он герой! — встала Хельга на защиту конунга. — Он сражался за свой народ!
— Он утопил Имир и Сурт в крови! — дракон ударил хвостом по снегу, подняв настоящую бурю.
— Так, давайте все успокоимся, — предложил я, не желая дожидаться, пока словесная перепалка перейдет в нечто большее. — Герой Трир или злодей — он уже мертв. Теперь окончательно.
— Проклятье Моррана спало? — удивился дракон.
— Если оно удерживало Трира в живых, то — да. Я сразил его прямо на троне из черепа…
— … моего владыки Моррана, — перебил меня дракон и склонил голову. — Он первым пал жертвой предательства. Трир убил своего побратима и сделал из его головы трон. Если проклятье спало, значит, трон уничтожен.
— Когда я разрубил голову Трира, то повредил и трон… то есть череп Моррана.
— Я не поверил бы тебе, если бы сам не видел, каким клинком ты владеешь. Если Трир мертв, то Гроза… — желтые глаза выжидающе уставились на меня.
Я молча призвал артефакт и показал его дракону. Тот кивнул:
— Значит, ты новый хранитель Нексуса? Рад знакомству. Вы обязаны жизнью этому оружию. Если бы я не увидел вспышку его стрелы, то улетел бы в другую сторону.
Значит, дракон не преследовал нас. Если бы я не выстрелил, пытаясь пробудить «мост», то наши изувеченные тела лежали бы у подножья скалы. Что ж, Хельга оказалась права — нам просто повезло.
— Рад встрече с тобой, владыка Нексуса, — дракон склонил голову. — Я Валион, бывший консорт королевы Диомры. Ныне — простой изгнанник.
— Я думал, драконами правит Гарфар.
— Сейчас так и есть. Но прежде нами правила Диомра, дочь Моррана. Теперь же она лишь пешка в лапах Гарфара.
— Это все, конечно, очень интересно, — встряла Хельга, — но ты так и не сказал, что значит «грязная кровь».
— Это значит, что в твоих жилах течет не только человеческая кровь, но и кровь драконов. Кто-то из твоих предков был драконьим всадником и сражался против Мрака вместе с Триром и Марраном.
Хельга застыла с раскрытым ртом. Я, признаться, тоже удивился:
— Она драконорожденная что ли?
Валион рассмеялся.
— Нет, драконы не могут родить человека, как и люди не могут рожать драконов. В давние времена, когда шла война с Мраком, воители людей летали на драконах. Чтобы укрепить свою связь, всадники и драконы обменивались кровью — они разрезали плоть и соединяли раны вместе. После такого ритуала у пары драконов могли рождаться создания, которых нарекли драконидами. У человеческих мужчины и женщины рождались обычные дети, но с пылким сердцем. Они сильны, не боятся холода и жаждут битвы. Когда-то их считали избранными воителями, а теперь ненавидят.
— Но… — Хельга непонимающе хлопала глазами, — почему я об этом ничего не слышала?
— Люди стерли из своей истории неугодные строки. Когда Трир обезумел, он назвал драконов врагами всего человеческого рода и стремился уничтожить не только нас, но и все, что о нас напоминает.
— Но вы же сами нападаете на людей. — На глазах воительницы выступили слезы. — Я видела, мои родители…
— Пали жертвами мести и заблуждений. — Прервал ее Валион. — Мне жаль, дитя. Но и мы теряем близких от топоров и мечей твоих сородичей. Они уничтожают наши кладки, уничтожают весь наш род. И поэтому мы мстим.
Хельга промолчала. Не знала, что сказать.
— Подожди, — теперь вмешался уже я. — Ворожей говорил, что люди и драконы пролили слишком много крови друг друга, чтобы война завершилась. Но у этого конфликта есть и иной мотив, поддерживающий его так долго.
— Предел, — дракон кивнул, — желание владеть им питает войну, как сухие ветви — пламя. Люди выращивают на Пределе пищу, так как остальные земли Имира не приспособлены для земледелия. А мы устраиваем там кладки, ведь на Сурте слишком жарко, чтобы наши дети смогли вылупиться из яиц.
Так и знал, что это не война «по старой памяти». Вот он, камень преткновения!
— Значит, и вам, и людям Предел нужен для выживания, — резюмировал я. — Но почему просто не договориться?
— Трир и его потомки веками взращивали в людях ненависть к моему роду. Мы отвечали тем же. Сейчас пламя войны пылает так ярко, что поглощает все на своем пути. То, что началось из-за обычной ссоры старых друзей, обрекло на страдания и смерть их народы.
— Ты о Трире и Морране? Что между ними случилось?
— Трир не желал возвращать артефакт магу Аластору. Маррон призывал его одуматься. Мы, драконы, не так подвержены чарам и порче, поэтому наш владыка противился проклятью Мрака. Но и он не смог противостоять темной силе вечно. Дальше ты уже знаешь.
— Но почему? — Хельга, наконец, справилась с эмоциями. — Почему вы никому не рассказали?
— Потому что нас не слушали, дитя. — Валион сделал паузу, после чего добавил: — А большинство из нас не желали говорить, предпочитая общаться с подданными предателя Трира лишь языком войны.
— Но ты не такой, — я приблизился к дракону. — Поэтому ты стал изгнанником?
— Нет. Я сражался с Гарфаром за Диомру и проиграл, — голос дракона звучал печально. — Он одержим идеей уничтожить людей. Как только он соберет большую стаю, то вторгнется на Имир. Красный дракон, с которым я сражался, — разведчик. Вестник битвы. Скоро Гарфар нападет.
— Если его не опередит Гуннар, один из потомков Трира. Мы с Хельгой слышали, что он тоже собирает армию.
— Значит, война даже ближе, чем я думал. — Вздохнул Валион. — И в ней не будет победителей.
— А если получится переубедить Гуннара и Гарфара? — предложил я. — Расскажем им все.
— Ты не забыл, что у Гуннара коллекция из драконьих голов? — напомнила Хельга. — Он и слушать не станет о перемирии.
— А если я покажу ему Грозу и расскажу о предательстве его предка?
— То он покажет тебе свой зад, а потом прикажет воинам убить тебя. — Фыркнула Хельга. — Даже ты не справишься с армией, Ал. Люди пойдут за Гуннаром, ведь он наследник Трира.
— Ладно, а что Гарфар? — я с надеждой взглянул на Валиона, но тот лишь покачал головой:
— Никто не ненавидит людей так, как Гарфар. Он разорвет тебя сразу, как только увидит.
— И что нам тогда делать? — Хельга уселась прямо на снег. — У меня уже голова кругом идет от всего этого.
— Кажется, у меня есть идея, — сказал я. — Но надо подготовиться и все обдумать.
— Нет времени на подготовку, — сообщил Валион.
— Нет времени на «обдумать», — поддержала его Хельга.
Под их пристальными взглядами я пожал плечами:
— Значит, придется импровизировать.
11. У реки два берега
Земли Предела разительно отличались от привычного пейзажа Имира. Реки и озера не стянуты льдом, а в их безупречной глади плещется рыба. Под ногами не хрустящий снег, а густой ковер зеленой травы. Вместо покрытых наледью елей, повсюду растут плодоносные деревья, чирикают певчие птицы, а на засеянных полях работают люди.
Тишь и благодать. Вот только лица у людей все такие же суровые и недоверчивые. Печать бесконечной войны и постоянная угроза жизни изменили жителей Имира. Даже занимаясь сельскими работами, они не расставались с оружием и постоянно поглядывали на небо над Суртом. Там дымили многочисленные вулканы, воздух был темным от пепла, и то тут, то там, расцветали огненные взрывы.
Да уж, с таким соседом не расслабишься.
На меня, Хельгу и Нигана смотрели без явной агрессии, но с настороженностью. Никто не подошел к нам, не задал никаких вопросов. Очевидно, воины приняли нас за искателей славы, которые целыми вереницами стекались в многочисленные крепости Предела, чтобы встать под знамена конунга и сразиться с драконами.
Поговорив с местными, Хельга узнала, что Гуннар собирает войска, чтобы раз и навсегда покончить с драконами. В ближайшее время он планирует полномасштабное вторжение на Сурт, а это значит, что медлить нельзя. Еще немного и локальные стычки людей и драконов сменит настоящая война.
— Уверен, что Валиону можно доверять? — уже раз в пятый спросила меня Хельга.
Видимо, мое «да» звучало для нее не очень убедительно. Пришлось зайти с другой стороны:
— А у нас есть выбор?
— Ну, мы можем присоединиться к войску Гуннара, — воительница проводила взглядом конных воинов, устремившихся к одной из крепостей. — У тебя есть Гроза. Мы сможем победить.
— Думаешь, это правильно? — я посмотрел в ее полные сомнения глаза.
— Иди ты, Ал! — насупилась Хельга. — Да, это не по чести. — Неохотно буркнула она. — Если Трир предал союзника, значит войну начал он. Он убивал и тех, кто не виноват в том, каким родился. Таких, как я. Но мне от этого не легче.