Вдруг все вокруг погрузилось во тьму. Два щупальца сомкнулись вокруг «светлячка», и он пропал. Отростки с присосками вцепились в Эгиду. Пришлось выпустить щит, чтобы сохранить равновесие.
Нечеловечески сильные щупальца тут же обвили мне ноги. Резким рывком они опрокинули меня и потащили к слизи. Извернувшись, я полоснул их мечом, вскочил на ноги и швырнул Реквием под потолок. Он вонзился в балку и исчез, готовый снова появиться в моей руке, как и Эгида.
Но вместо них я призвал Грозу. Прежде, чем Реквием пропал, в свете его клинка я увидел цель. Сверкающая стрела рассекла тьму и впилась в нечто под потолком. Раздался оглушительный писк. Электрические всполохи охватили большую бесформенную фигуру, которая свалилась с потолка и попыталась сбежать через окно. Но вторая стрела оторвала от нее еще несколько щупалец и пригвоздила к стене.
Существо, похожее на большого осьминога попыталось выбраться. Оно обвило стрелу многочисленными щупальцами и вырвало ее из стены и своей плоти. «Осьминог» рванулся к окну, но я оказался быстрее. Реквием рассек тварь пополам.
Но ничего не закончилось. Прямо на моих глазах извивающееся существо начало срастаться. Ударил снова. Еще и еще, пока останки «осьминога» не перестали шевелиться. Его черная вязкая, словно гудрон, кровь залила пол, проливаясь вниз между стянутыми веревкой бревнами.
Все закончилось. Я стянул с головы шлем и с облегчением вздохнул.
Едва различимый шорох донесся откуда-то из-под пола…
16. Дар реки
Шорох где-то под полом стих практически сразу. Еще одна тварь⁈ А может и не одна. Стараясь ступать как можно тише, я попятился к двери, ожидая нападения. Но никто не спешил атаковать. Наоборот, под полом царила абсолютная тишина.
Может, это какой-то грызун? Мышь, крыса или кто тут еще водится? Проверять не хотелось, но придется. В этой деревне придется ночевать, больше укрыться негде. Значит, нужно обезопасить себя настолько, насколько вообще возможно в этом месте.
Поначалу хотелось выстрелить из Грозы прямо в пол. Но я решил так не делать. Мало ли, вдруг дом загорится? Тогда огонь охватит всю деревню, если раньше его не погасит ливень. Но риск все же имеется. По-хорошему стоило подумать об этом прежде, чем стрелять в «осьминога». Один раз повезло, но везение, рано или поздно, заканчивается. Лучше воспользуюсь Реквиемом и Эгидой. Грозу оставлю на крайний случай, если совсем припрет.
Вооружившись артефактами и призвав «светлячка», я начал осторожно исследовать дом. Надеюсь, что это все же грызуны. Приключений с меня на сегодня достаточно.
Спустя несколько минут поисков, мне удалось отыскать спрятанный под одной из циновок люк. Потянул за веревочную ручку — не поддается. Зачем закрывать изнутри подпол? Едва ли крысы так делают. «Осьминоги»? Возможно. Дверь в этот дом тоже была закрыта.
Я попробовал потянуть ручку люка сильнее, но просто оторвал ее. Придется решать вопрос иначе. Реквием без труда разрубил люк пополам. Под ним оказался лаз, по которому я мог передвигаться, только на четвереньках. Не лучшая поза для встречи с предполагаемым противником. Но и оставлять все как есть нельзя.
Впрочем, выход из сложившейся ситуации имелся. Реквием, разумеется, предпочитал рубить головы, а не доски с бревнами, но придется ему поработать. Как заправский дровосек я громил пол, отбрасывая в стороны обрубки дерева. Как и предполагал — это оказался подпол, для хранения припасов. Не особо большой, но попотеть все равно пришлось.
Работы оставалось все меньше, а противник так и не появлялся. Я уже собирался выдохнуть с облегчением и списать все на грызунов. Но вдруг, когда Реквием в очередной раз опустился на доски, раздался тонкий и пронзительный визг.
Твари так не кричат. Так кричат люди. Голос принадлежал ребенку.
Или это какая-то хитроумная ловушка одной из местных тварей? Я на миг замер в нерешительности, но уже спустя секунду опустил меч, послал «светлячка» вниз и сам спрыгнул в подпол. Пригнулся и сразу же встретился взглядом с широко раскрытыми и полными страха детскими глазами — один темно-карий, другой свето-серый.
Черноволосая смуглая девчушка лет семи забилась в самый угол — еще удар, и Реквием точно задел бы ее. Осознав это, я испугался едва ли не больше, чем девчонка — секунда отделяла меня от самого страшного, что только получалось вообразить. Кровь ребенка на руках не простит себе ни один нормальный человек.
— Спокойно, тебе ничего не угрожает, — я отозвал оружие и броню и показал девочке пустые ладони.
Она лишь недоверчиво зыркнула на меня и вжалась в угол так, как это только было возможно. Я не спешил приближаться, чтобы не провоцировать ее. Наоборот, сделал шаг назад.
Из-под спутанных волос девочка больше смотрела на «светлячка», чем на меня. В ее взгляде все еще читался испуг. Оно и немудрено, учитывая то, что здесь случилось.
— Я тебя не обижу.
Несмотря на все мои старания, ребенок мелко дрожал и никак не мог успокоиться. У детей своя психология, в которой попробуй разберись. А у меня никакого опыта. Своих детей нет, родителей не знал, а в детском доме с нами особо никто не нянчился. И что делать?
Может, нужно просто дать ей время успокоиться?
Возможно, не лучшая идея, но других у меня на данный момент не имелось.
— Подожду наверху. Помни, тебе ничего не угрожает, — осторожно пятясь назад, я выбрался из подпола, и сразу же уперся взглядом в комок слизи с застывшими в ней людьми.
Наверное, «осьминог» таким образом питался. По крайней мере, я не увидел у него зубов, только присоски. Мог ли он ими что-то впитывать? Не знаю и не хочу знать.
Несчастные уже наполовину разложились и являли собой жуткое зрелище даже для взрослого. Страшно подумать, что станет с перепуганным ребенком, если он такое увидит. Скорее всего, в этом месиве сейчас ее родственники. С этим нужно что-то сделать. Но что? Прикасаться к слизи и застывшим в ней телам не хотелось. К тому же, если они внутри нее быстро разлагаются, значит, она токсична.
Убрать этот ужас не получится. Убедить девочку бояться меня где-то в другом месте — тоже. И что теперь? В поисках ответов я то и дело поглядывал на комок слизи, пока меня вдруг не осенило.
Эта субстанция разъедает тела и кости, но при этом лежит на полу, который до сих пор цел. Даже дерево не потемнело. Значит, слизь действует не на все. Может, ее как-то прикрыть?
Я подобрал с пола все циновки, поставил боком стол и кое-как задрапировал весь этот ужас. Вышло паршиво. Нужны еще материалы. Но нельзя оставлять ребенка одного, чтобы искать их. С психикой девочки еще можно что-то сделать, но только если она сама останется в живых.
Кстати, об этом. Вокруг деревни плавали тритоны. Думаю, они боялись «осьминога» и довольствовались падалью. Но теперь они могут учуять его кровь и понять, что он мертв.
Я выглянул наружу и увидел стаю тритонов, которые беззвучно подбирались к двери. Они перли вперед целой толпой, как будто глядя мимо меня. Отступив на несколько шагов так, чтобы в дом через дверь не могли проникнуть сразу все, я приготовился к бою.
К несчастью, девочка решила вылезти из подпола именно в это время. Почему именно сейчас? Теперь придется еще следить за ребенком.
Тритоны уставились на девчонку немигающими глазами. Разинув пасти, они двинулись к ней. Первый упал на пол с разрубленной головой прежде, чем успел переступить порог. Второй получил кованым сапогом в нос и отпрянул, третий лишился половины морды и, заливая кровью все вокруг, вывалился куда-то наружу.
Реквием еще несколько раз поднялся и опустился, разя врагов, но те перли вперед так настырно, что плевать хотели на численные потери. Реквием разрубал одну, две, три туши за раз, но на их месте появлялись все новые и новые твари.
Самое жуткое — они не обращали внимания на раны. Просто шли и шли по направлению к девочке, пока не умирали один за другим. Пол стал скользким от крови, но я не отступил ни на шаг, зная, что за моей спиной беззащитный ребенок.
Но тритоны перли и перли, а за их спинами уже мелькали щупальца «осьминогов». Шансы выстоять стремительно таяли с каждой секундой. Враги начали обходить меня, чтобы сразить их, пришлось пятиться назад.
— Уходи! В окно! Я их задержу! — твари были повсюду уже повсюду.
Мне их не сдержать.
Бросив быстрый взгляд через плечо, я увидел, что девочка не сдвинулась с места.
Проклятье!
Реквием несколько раз стремительно рассек воздух, отгоняя врагов. Развернувшись, я бросился к девочке. Но она вдруг взглянула на меня и тихо спросила:
— Почему ты меня защищаешь?
— Потом, — бросил я, хватая ее за тощие плечи. — Все потом. Сейчас надо бежать!
В окно ввалилась туша «осьминога».
Поздно!
Я толкнул девочку в угол и встал перед ней, загораживая от наседающих существ. Никто из них не прикоснется к ней. Пока я дышу! Ни одна тварь не пройдет мимо.
Они уже близко!
Шаг…
Я занес меч для удара, но тритоны вдруг остановились, как и «осьминоги». Они просто застыли на месте, глядя сквозь меня, на спокойно стоявшую у стены девочку.
Что здесь происходит?
— Почему ты защищаешь меня? — повторила она свой вопрос.
Ни подобного вопроса, ни такого спокойствия я не ожидал. Девочка, которая несколько минут назад шарахалась от меня, сейчас спокойно стояла в окружении существ, уничтоживших целую деревню. Ее деревню!
— Потому что должен, — не спуская взгляда с замерших противников, ответил я.
— Кому?
— Себе, тебе, не знаю! — вспылил я и снова замахнулся на ближайших тритонов, те не шелохнулись. — Просто должен и все. Не могу иначе!
— Ты говоришь не как паладины.
Откуда она знает о паладинах? Хотя, Катерина же говорила, что Орден отправил отряды за артефактами еще до раскола. Стало быть, и здесь есть их представители.
— Потому что я не паладин.
— А откуда у тебя летающий свет? — не унималась девочка. — Ты можешь опустить оружие, — добавила она, — они не нападут.