Князь П. П. ИшеевОсколки прошлого
Князь П. П. Ишеев В 1908 году.
ОТ АВТОРА
Время неумолимо отделяет нас от всего прошлого, дорогого нам, невозвратного времени. Память частенько начинает уже изменять. Воспоминания о событиях становятся не так ясны, не так отчетливы, как раньше. И после нас, свидетелей прошлого, в России не найдется уже никого на свете, кто мог бы восстановить то или другое происшествие.
Это неотвратимое, но естественное положение вещей и привело меня к мысли, пока не поздно, восстановить на бумаге то, что глаза мои видели за 70-сят лет моей жизни.
Все, что Вы здесь прочтете, дорогие читатели, не выдумка или фантазия, а настоящая, сущая быль.
КНЯЗЬЯ ИШЕЕВЫ И МОЕ ЮНОШЕСТВО
Род наш внесен в VI часть родословной книги Тамбовской и Пензенской губернии и утвержден Департаментом Герольдии Правительственного Сената в достоинстве князей татарских Российской Империи.
Ведем мы свой род от мурзы Акчуры, вступившего в службу Великого Князя Московского Василия Ивановича и им пожалованного 10 мая 1509 года княжением над Копяльскою Мордвой.
Вот грамота Царя Василия Ивановича Шуйского, коей был пожалован наш предок Ишей мурза Барашев в 1608 году:
«Божией милостью Мы Великий Государь Царь и Великий Князь Василий Иоаннович всея Руссии Самодержец пожаловали есть Мы Темниковского Ишея мурзу Барашева в нынешнем в 116 году октября в 13 день были у нас крымские сейказы Аталык с товарищи и подали нам его Ишееву челобитную о княжении а в челобитной его написано: служил-де он нашу великие службы тридцать пять лет и на многих делах бивался и языки приводил и в …году как было боярину нашему и воеводе княжь Ивану Михайловичу с воры под Тулою, и он на том деле нам служил и бился явственно его взяли в полон и приветчи на Тулу били кнутом и медведем травили и на башню взводили и в тюрьму сажали и голод и нужду всякую терпел и с Тулы к нам пришел с вестью а дед его княжь Акчура был пожалован княженьем над Копяльскою Мордвою а после деда его, тем же княженьем был пожалован брат его двоюродный княжь Сатай Кулаев сын Акчурин; и брата де его князя Сатая не стало, детей после него не осталось и нам бы его пожаловать за его службу за полон, за вести, деда и брата его княженьем и мы великий государь царь и великий князь Василий Иванович всея Руссии, по челобитью Крымского царя послов за его Ишееву к нам службу и за полон пожаловали велели ему Ишею Барашеву деда и брата его князя Сатая княженье дати и нашу жалованную грамоту княженье велели есьмы ему дати и с четвертей княжь Ишею Барашеву в наше жалованье… потомуж… князьями вместе дана наша жалованная грамота на Москве лета 7116 года октября в 27 день. Государева царева и великого князя Василия Ивановича всея Руссии Самодержца диак Алексей Шатилов. Да на той же подписной грамоте подписано тако:
Царь Михаил Федорович, вступив на престол, признал и подтвердил эту грамоту, в доказательство чего и сделана следующая приписка в подлиннике: „Лета 7121 года мая 18 день Государь Царь и Великий Княжь Михайло Федорович всеа Руссии сии жалованные грамоты выслушав, князь Ишея Барышева пожаловал княженьем попрежнему по сей жалованной грамоте и не в чем ее рушить не велел а подписал Государя Царя и Великого Князя Михайла Федоровича всеа Руссии дьяк Семен Головин. За полонным терпением пошлин не взято“.»
Вышеприведенная грамота имеется в книге А. Н. Норцева «История русского дворянства и дворянских родов Тамбовской Губ»., где подробно описан и наш род. (Нью Йоркская Центральная Публичная Библиотека).
Я привел этот интересный документ, чтобы показать как писали тогдашние грамотеи, Царские дьяки.
Кроме того, в Литературно-Исторических Миниатюрах — выпуск 2-ой 1944 года, «Для немногих» Н. Клодницкий так изложил, в стихотворной форме, о нашем роде:
1. Идут Ишеевы от Акчуры — мурзы.
Он, грамотою данной Царскою рукою
В палатах Белокаменной Москвы,
Был признан князем над Копяльскою
Мордвою. 10 мая 1509 г.
2. А князь Ишей (он внуком был Кулая).
По грамоте известен с челобитной, —
Ее забыть нельзя, хотя бы вскользь читая, —
Такой язык в ней колоритный. 27 октября 1608 г.
3. В ней Божьей Милостию царь Василий Шуйский
Его в уделе дедов утвердил.
За верность ратную, да плен жестокий Тульский,
Где истязанья он и пытки пережил.
4. Кн. Ибрагим-Ишеев, — стольник при Петре, —
(Иваном наречен был он Святым
Крещеньем) — 1692 г.
Владел угодьем где-то в Мещере, —
Со дней Тишайшого наследственным
именьем. (с 1653 г.)
5. Заметку эту про далекие века,
Про главные этапы линии Ишея,
Я набросал, взяв номер «Новика»
С статьею Гладкого Сергея.
Мой отец, князь Петр Александрович Ишеев (род.1846 г.), по окончании Морского Корпуса, был морским офицером и служил в Балтийском флоте. Плавал за границей и участвовал в Русско-Турецкой войне.
В царствование Александра II, когда на Черном море строилась Императорская яхта «Ливадия», был назначен на эту яхту ревизором. Весь офицерский состав, во главе с командиром флигель-адъютантом Кроун, и команда, были посланы на яхту из Балтийского моря.
Отец плавал на «Ливадии» и когда они везли Великих князей Сергея и Павла Александровичей, «Ливадия» села на камень, который не был обозначен на карте, и затонула, близь мыса Тарханкут, в Черном море. Никто не погиб, все съехали на берег, где прожили с Великими князьями, в палатках, несколько дней. Командир яхты и отец, стоявший в момент аварии на вахте, были отданы под суд, который их оправдал.
Помню, что в кабинете у отца висела фотография этой яхты, а также рисунок углем, изображавший погоню за «Ливадией» турецкого броненосца и, подожженной русскими, горевшей турецкой фелюги.
По рассказу отца, турецкий адмирал-паша не открывал огня по «Ливадии», желая взять ее, что называется «живьем», как приз. Действительно, сначала броненосец нагонял яхту и с «Ливадии» в бинокль было видно, как турки пили уже шампанское. Но, по приказу командира, на яхте стали жечь все деревянные части, подняли пары до предела, ход прибавился и «Ливадия» благополучно ушла от турок, укрывшись в одном из портов.
Вскоре отец, из-за расстроенного здоровья, получил береговое место в Николаеве, где и дослужился до чина Генерал-майора по флоту.
Здесь, в Николаеве Херсонской губернии, 26 февраля 1882 года, я и увидел свет Божий.
Отец ликвидировал свое родовое имение в Тамбовской губ., построил в Николаеве дома и мы стали старожилами этого города.
О милый, славный, родной город, со своей чудной южной природой: урочищем «Спаек», на берегу широкого Буга, с его парком и «летним дворцом» и изумительным источником питьевой воды, которую «водовозы» развозили в больших бочках по домам.
За «Спаском» тянулось шоссе, пересекавшее, во всю их длину, ближние и дальние «Лески», с лесом акаций. Весной, при сплошном их цветении, «Лески», положительно, выглядели волшебно: точно осыпанные благоуханным, нетающим снегом. Ранней весной мы искали здесь подснежники и лесные фиалки, а осенью грибы.
В «Лесках» было множество ворон, которые страшно портили деревья, и на которых устраивались поэтому, регулярно, охоты. Мы, ребята, были у стрелков «на ролях собак» и на велосипедах свозили им убитых птиц. Убившие наибольшее количество, получали от города призы.
А изумительные фрукты: абрикосы, персики, черешни, крыжовник, смородина, малина, которых было так много в нашем саду. Урожай сада ежегодно, еще с весны, запродавался купцам. Его сторожили наемные люди, поставленные от покупщиков урожая. Но нам не возбранялось есть на месте сколько угодно. В саду была большая цистерна с дождевой водой.
Но, что больше всего запомнилось — это дыни и арбузы, особенно последние. Ничего не может быть вкуснее сочного, холодного арбуза с куском только-что испеченного, еще тепловатого ржаного хлеба.
Арбузы покупали в Николаеве возами. Стоил воз их тогда 2 рубля. Привозили их и сваливали в погреб, как дрова. К столу подавались только отборные, так называемые «монастырские», которые взрезывали тут-же, заставив его предварительно потрещать под нажимом рук того, кто его держал. Так проверялось насколько он созрел. Плохих не ели.
Каждое лето мы уезжали с матерью в имение Фетра Львовича Бобошко, Александрийского уезда. Жена его, урожденная Женя Краевская, наша быв. соседка, была большой, не смотря на разницу лет, приятельницей моей матери. Я помню ее гимназисткой выпускного класса и о том, как она вышла замуж) за Бобошко, крупного землевладельца и заядлого холостяка. Об этом тогда много говорили в Николаеве.
Возвращаясь по железной дороге из Харькова, к ней в купе вагона сел Бобошко, познакомился, влюбился и сразу, подъезжая к Николаеву, сделал ей предложение. И это был один из счастливейших браков.
У них мы проводили лучшие летние месяцы. Имение это, купленное у князей Кугушевых, имело раньше конный рысистый завод и там еще оставалось несколько производителей. На одном из них, красавце сером жеребце, я 11-ти летним мальчиком ездил самостоятельно на беговом кругу. Он был смирный, уже «на пенсии», но выехав на круг, вспоминал «былое», когда брал в Москве призы, и мне стоило больших усилий его сдерживать.
Бобошко разводил верховых лошадей. Он создал особую породу, соединяя Туркменскую лошадь с чистокровной Английской. Но имел также и чистокровных английских скакунов. Так его знаменитей «Змий» выиграл в Москве 100 верстную скачку.
Родной брат Федора Львовича, Александр Львович Бобошко, имение коего также находилось в Алекса