Это было в самом конце 1918 года, когда Военным губернатором Одесской зоны был колчаковский генерал Гришин-Алмазов.
Тогда в Одессе собралось много известных артистов. Среди них были артистки Мариинской оперы Л. Я. Липковская и М. Б. Черкасская, а также Петербургский опереточный премьер — Михаил Дальский.
Начальник штаба полковник Ильин просил меня устроить в пользу Добрармии благотворительный спектакль. Заручившись из штаба необходимой бумажкой, а также согласием Липковской и Черкасской, которые не состояли в труппе Городского театра, я отправился к антрепренерам этого театра Аксарину и Севастьянову с предложением купить у них одну из опер текущего репертуара, с участием в ней Липковской и Черкасской. Оперная труппа была тогда большая, состоящая преимущественно из артистов Музыкальной драмы, которых привлек быв. директор этого театра В. С. Севастьянов.
Аксарин и Севастьянов были не в ладах: друг с другом не разговаривали, и добиться от них согласия было не легко. Если соглашался один, то другой этому противился. Особенно возражал против выступления Липковской Севастьянов, видимо в угоду своей жене Поляковой, певшей те-же партии. Почему оперу «Манон», в которой очень хотелось выступить Л. Я., он мне не дал. Пришлось согласиться на «Травиату». В общем, спектакль получился такой: «Травиата» полностью с Липковской, сцена у канавки из «Пиковой дамы» с Черкасской и тенором Каравья, а также балетный дивертисмент во главе с примабалериной Большого театра Андерсон. Выступал также любимец Одесской публики Павел Троицкий.
Театр был переполнен и успех у публики — исключительный. «Травиату», шедшую днем и не делавшую сборы, нельзя было узнать: режиссер Манзий, по просьбе Липковской, обставил сцену заново, постарался и балетмейстер Лодзинский. Севастьянов — рвал и метал. Надо ли говорить, что Липковская превзошла себя в роли Виолетты, а Черкасская покорила публику своим выдающимся драматическим сопрано. До упаду смешил публику Троицкий, ведя Американский аукцион.
После этой удачи, М. Дальский предложил мне поставить «Веселую вдову» Легара, с Липковской в заглавной роли. Постановка в Городском театре оперетты, во главе с такой оперной примадонной, столичным опереточным премьером и с участием оперного хора, балета и оркестра, событие небывалое и я, конечно, согласился.
Кроме режиссирования спектакля, Дальский пел Данилу. Другие роли были также в руках опереточных артистов. И только вставной номер «о качелях» пел оперный баритон Г. М. Юренев, тогда еще только начинавший свою карьеру.
Успех был потрясающий. Все билеты задолго до спектакля были проданы.
Липковская была обворожительна. Прекрасная игра, чарующий голос, умопомрачительные парижские туалеты и ослепительные бриллианты совершенно покорили публику. А в последнем акте, после исполнения с балетмейстером Лодзинским танго, аплодисментам не было конца.
На другой день, после произведенного мною расчета с дирекцией, я выйдя из театра, был встречен какими-то «господами», которые поклонившись мне сказали: «Вот, князь, еще бы один такой спектакль». Это были барышники, которые, скупив большинство билетов, хорошо на этом заработали. Моя ошибка была, что я назначил не высокие цены.
Л. Я. Липковская была и прекрасная драматическая актриса. Вспоминаю, с каким большим успехом она выступала в одном благотворительном спектакле в Петербурге в роли Псиши, в пьесе того же названия Юрия Беляева.
В эмиграции я встретился с Липковской в Болгарии, где устраивал ее концерты. Тогда еще она имела хорошие свои средства и бриллианты. В России она разошлась со своим первым мужем. А во Франции вышла вторично замуж за молодого, красивого быв. французского офицера. Брак этот был неудачен: прожив все ее деньги и бриллианты, француз этот вскоре ее оставил.
Красивая и бурная жизнь прошла у этой талантливой актрисы и интересной женщины: постоянный успех на сцене, масса поклонников и полная чаша довольствия.
А затем одиночество и нужда в Париже, где Лидия Яковлевна Липковская и скончалась в преклонном возрасте.
Вспоминаю еще один спектакль. Встретился я в Одессе со своим другом известным Украинским антрепренером и артистом О. З. Сусловым. Человек с университетским образованием, владелец прекрасного имения «Сусловка», под Елисаветградом, Онисий Зиновьевич всю свою жизнь посвятил служению театру. Со своей труппой, в которую неизменно входила его жена, одна из тончайших актрис, каких я знал на своем веку, — Е. Ф. Зарницкая и известный комик Манько, — Суслов исколесил, кажется, всю Россию.
В то время он жил уже на покое и был одним из старшин «Литературно-Артистического-Общества», где заведовал, кроме того, театральной частью уже много лет.
По случаю юбилея Суслова, Общество постановило чествовать его торжественным спектаклем. А потому он просил меня взять на себя организацию этого спектакля.
Я предложил ему выступить в роли капитана-исправника в оперетке «Ночь Любви». Конечно, это было ему не по душе: он мечтал о своей коронной роли казака Ивана Карася из оперетты Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем». Но осуществить это было тогда в Одессе — невозможно. Батько Махно и, вообще, украинцы были у Добрармии не в почете. И талантливейшему Суслову, одному из плеяды первоклассных украинских артистов, пришлось петь капитана-исправника. Но талант победил все препятствия и он с честью вышел из этого испытания.
Мне удалось привлечь к участию в спектакле, и при том безвозмездно, лучшие артистические силы. Лиза — Войцеховская, Каролина — Тамара-Грузинская, Геннадий — тенор Императорских театров (не помню фамилию), Андрей — М. Дальский, Сергей — Юренев, Смятка — Любин и капитан — Суслов. И «Ночь Любви» прошла — блестяще.
ЮРИЙ МОРФЕССИ
Незадолго до оставления Одессы Добрармией, жившие там артисты Юрий Морфесси и Григорий Макаров, бывший владелец кабаре «Би-ба-бо» в Петрограде, достав хорошие деньги, открыли ночное кабаре, сняв для этой цели в центре города, вблизи от Городского театра, помещение Гамбринуса.
Конечно от бывшей пивной, воспетой А. Куприным (его рассказ Гамбринус), остались только два, подземно расположенных, длинных сводчатых зала, роскошно превращенных: один в фешенебельный ресторан, а другой — в отдельные уютные кабинеты. Не даром оно и носило громкое название: «Палац Сутерэн» (Подземный дворец).
Морфесси взял на себя заведывание артистической программой, — Макаров — рестораном, а я был администратором. Предприятие это пользовалось большим успехом у публики. После театра, у нас всегда было переполнено. Вспомнил я о нем, т. к. мне хочется сказать несколько слов об Юрии Морфесси, которого я знал очень хорошо и всю его артистическую карьеру.
Грек по национальности, он всю свою молодость провел в Одессе, которую считал своим родным городом. Здесь он окончил консерваторию и дебютировал в опере.
Но, обладая эффектной внешностью, фигурой и прекрасным голосом, переходит в оперетку и попадает в Петербург в театр Н. Северского, где занимает сразу положение премьера. Поет в Царскосельском театре, в присутствии Государя, в оперетке «Нищий студент» на торжественном спектакле в честь генерала Жофра.
Еще в Одессе, Морфесси стал петь русские народные песни, а в Петербурге и цыганские романсы. И на приеме в Петербургской городской думе, в честь адмирала Битти, знакомит англичан с русской цыганской песней, под аккомпанемент гитар Саши Макарова и де-Лазари. Это делает ему громадную рекламу и на другой день, после раута в думе, он получает приглашение петь на Императорской яхте в присутствии Царской семьи. И за это пение получает Государевы подарки.
Началась война. Морфесси предпринимает целый ряд концертных поездок по всей России, из коих вывозил большие десятки тысяч в пользу Скобелевского Комитета и его лазаретов.
После Крымской, эвакуации, в Константинополе имел с Изой Кремер и Настей Поляковой свои дела и пел в оперетте Пионтковской. Оттуда, с группой цыган уехал в Италию, а затем в Париж. Там я с ним опять встретился. И это было последний раз, что я видел жизнерадостного и веселого Юру Морфесси. Невольно вспомнил на него экспромт Сарматова:
Вот вам яркая фигура:
Вечно весел, в меру — пьян.
Это кто? Морфесси Юра,
Седовласый наш баян…
Популярность Морфесси, как исполнителя русских народных и цыганских песен, была громадна. И не только в Петербурге, но и по всей России. Пел Морфесси с большим подъемом, с надрывом и душой.
Кто не знал, созданные им романсы: «Мы сегодня расстались с тобою», «Я забуду тебя очень скоро», «Почему я тебя так безумно люблю», «Вы просите песен», «Старинный вальс» и много других.
После Парижа, Морфесси жил в Вене, долго странствовал по Балканам и Прибалтике и, в конечном итоге, обосновался в Германии, где и настигла его смерть.
В ЯЛТЕ
За несколько дней до занятия Одессы большевиками, мне удалось уехать на пароходе в Ялту. Еще в Одессе, Комендант города генерал-майор Антонович, которого я знал, когда он был капитаном в Штабе Виленского военного округа, старался меня «завербовать» в Армию, но я уклонился от этого, сославшись на свою болезнь.
Попав же в Крым, я решил, что пора наконец и мне служить. А потому явился в Ялтинское Комендантское управление и был назначен помощником полковника Грена, командира Охранной роты названного управления. Грена я хорошо знал, как адъютанта Командующего I армии ген. Ренненкампфа. Жил он в реквизированной прекрасной даче какого-то богатея, куда устроил и меня.
Комендантом Ялты в то время был полковник л. гв. С. Петербургского полка Корчинский. Поляк по рождению, он в один день, погрузив на турецкую филюгу автомобили и еще какое-то комендантское добро, уплыл в неизвестном направлении. Потом стало известно, что он перешел в Польскую арми