— Не особо заметно.
— А ты веди себя так, будто в гости зашла, а не для того, чтобы решить их проблемы, — предложил детектив. В ответ на обжигающий негодованием взгляд он лишь развел руками. — Просто попробуй. Может, нам стоит пройти через «Колодец» перед следующим домом? Настроение себе поправишь.
— Пошли уже.
Глава 7
Домик их свидетельницы уютно устроился между доходными домами квартала Рек, и с непривычки его запросто можно было не заметить. Что Ирвин и Элоиза и сделали. Они несколько минут бегали кругами, не видя ничего, кроме ухоженного палисадника, приютившегося между четырехэтажными домами из белого камня, украшенного барельефами. И только когда прошедшая мимо них старушка, больше напоминающая одуванчик, подхваченный ветром, направилась вглубь шелестящего скверика по белой дорожке среди розовых кустов, напарники решили проследовать за ней.
Оказалось, что доходные дома с двух сторон обнимали довольно просторный двор, в котором заботливой рукой разбили целый сад с деревьями и кустами. В центре расположился дом: в нем было всего два этажа, и на фоне окруживших его строений он выглядел совсем игрушечным. Покатая крыша, аккуратные окошки, на каждом подоконнике уже цвела примула. Элль стянула перчатку и протянула руку к розовым бутонам, распустившимся несмотря на все еще холодные ночи, и тут же уловила на кончиках пальцев знакомое покалывание магии. Защитные чары, но само плетение было одновременно знакомым и незнакомым. Интуитивным, как делала сама Элль.
— Наша хозяйка алхимик, — шепнула она Ирвину. Не стала добавлять, что, похоже еще и очень сильный алхимик, знающий старые методы, против которых боролась Верховная Коллегия.
— И как я мог упустить то, что указано в материалах дела? — ухмыльнулся Ирвин.
Старушка стояла на крыльце домика и, надвинув на глаза шляпку, старательно тыкала ключом в замочную скважину.
Элль и Ирвин застыли в нескольких шагах от нее, не решаюсь подойти, пока старушка сама не бросила им через плечо:
— Может, поможете? Или так и будете смотреть, как старая женщина мучается?
Ирвин глянул на Элоизу. Во всем его лице, в каждой черте читалась готовность что-то сказать, пошутить или сострить. Не оставляя ему возможности хотя бы начать говорить, Элль зашагала в сторону старушки. Хотя называть так женщину, живущую в собственном особнячке посреди самого дорогого квартала, язык не поворачивался.
— Здравствуйте, — Элль поднялась на крыльцо. — Меня зовут Элоиза, я…
— Кто ж знакомится-то на пороге? — старушка прижгла ее взглядом из-под полей шляпы. Лицо хозяйки дома уже давно утратило округлость и ровность черт, но даже стянутое сетью морщин, оно все равно оставалось живым и подвижным. Особенно горели глаза — большие, темно-зеленые, с желтыми крапинками, как у кошки. Во всех ее повадках было что-то кошачье: в том, как она неохотно поворачивала голову, чтобы одарить собеседницу взглядом, и протягивала руку, в которой была зажата связка ключей. Только сейчас Элль заметила, что несмотря на внешнее спокойствие, руки женщины тряслись.
Передав ключи, старушка стиснула пальцы на ридикюле.
— Не обращай внимания, дорогуша, — миролюбиво сказала она. — Я в последнее время сама не своя. Хотя, тебе ли не знать, раз ты пришла сюда с детективом. Здравствуй, Ирвин, дорогой.
Старушка метнула быстрый взгляд в сторону Ирвина. Заклинатель воспринял это как разрешение приблизиться.
— И вам не хворать, Госпожа Лауб.
— Все вашими молитвами, — отмахнулась госпожа. — И мы уже договорились при прошлой встрече, чтобы вы называли меня Пенни. Если только ваша спутница не будет ревновать.
— Не очень-то и хотелось, — буркнула себе под нос Элль, проворачивая ключ в замке. Дверной проем вспыхнул белым светом, на мгновение ослепляя, и тут же погас. Элоиза усиленно заморгала, а Пенни Лауб довольно хихикнула.
— Прости, милочка, должна же я убедиться, что вы с добрыми намерениями.
— Никогда не сунусь в жилище алхимика без приглашения, — прокомментировал Ирвин и перехватил дверную ручку, чтобы пропустить женщин вперед.
В отличие от остальных свидетелей, укрытых плащом скорби, госпожа Лауб излучала радость и жизнелюбие. Она небрежно, чуть ли не пританцовывая, сбросила шляпку и шаль, оставшись в серой мантии алхимика, но и ее позволила себе расстегнуть, демонстрируя яркое платье, совершенно не соответствующее ее почтенному возрасту.
— Так что вас привело, детектив и его очаровательная спутница? — спросила она. Махнула рукой, приглашая проследовать за ней.
Дом утопал в белых и голубых цветах. Вазы, ковры, обивка диванов, шторы — все радовало глаз и, хочешь того или нет, успокаивало. В проеме дверей, что вели на уютную кухоньку, выросла молодая служанка. Стоило хозяйке небрежно помахать одними пальцами, как девушка скрылась за дверями, а уже через минуту вернулась с подносом, груженым чайным сервизом и несколькими вазочками со сладостями. Элль попробовала вспомнить, когда ела в последний раз. Кажется, между адресами они с Ирвином купили по лепешке с сыром и кунжутом. Еда оказалась настолько жирной, что доедать ее было опасно для здоровья.
— Угощайтесь. Если, конечно, вы не считаете, что я, как единственная родственница моего бедного Луиса, должна скорбеть и истязать свое немощное тело, лишая его последних радостей, — кокетливо прокомментировала Пенни, внимательно глядя на Элоизу.
Девушка сидела на мягком, как облако, диване, и изо всех сил старалась держать спину прямо. Чуть улыбнулась.
— Не мне вас судить, госпожа Лауб, — она чуть склонила голову, ну прямо невестка на смотринах.
— А это зря, дорогуша. Нет ничего приятнее, чем поперемывать чужие кости и поучить других жизни. Итак, молодые люди. Зачем явились? Луис уже давно обитает в колумбарии, а его дух — надеюсь — все же пытается докричаться до Дремлющих богов.
— Видите ли, Пенни, — Ирвин с благодарным кивком принял из ее унизанных кольцами пальцев чашку и передал ее Элоизе, одними губами шепнув «расслабься», — как вы знаете, ваш племянник и его супруга стали не первыми жертвами этого…трагического отравления.
— О, если бы они оставались единственными, с меня бы ваши коллеги живой не слезли, — захлопала ресницами женщина и, поймав взгляд Элль, пояснила. — Я последняя из семьи Лауб и единственная наследница. В какой-то момент этот ужасно грубый детектив, ваш сосед по столу, позволил себе подумать, будто я специально убила своего племянника и его жену, якобы из-за ссоры о наследстве.
— А ссора-то была? — спросила Элль, заранее догадываясь, каким будет ответ.
— Конечно же, была! Как ее может не быть, когда у меня в собственности особнячок в квартале Рек, акции нескольких официальных алхимических мануфактур, а еще счета в банках? Это не секрет. Но я сразу сказала Луису, что он и его семья получат все после моей смерти. На том мы и порешили.
— И вот вопрос, который мы вам не додумались задать, — повинился Ирвин. — Как обстояли дела у Луиса и его жены? Ну, до несчастного случая.
Ярко накрашенные губы сложились в букву «о». Госпожа Лауб поспешила прижать к ним ладонь, удерживая в себе все вздохи и сожаления. Ее быстрые глаза забегали по комнате, пока не остановились на розетке с печеньем. Женщина взяла бисквит с изюмом и, не размачивая его в чае, принялась грызть.
— Опять засохли, — грустно вздохнула она. — Но вы все равно попробуйте. Я могу отложить вам с собой. К чаю они не очень подходят, но вот к ликеру или крепленому вину — очень даже.
Элль набрала в грудь воздуха, чтобы мысленно помолиться всем Дремлющим богам и попросить их о терпении, но теплая ладонь Ирвина легла ей на колено, обрывая нить размышлений.
— Обязательно, Пенни. Но что насчет Луиса и его невесты. Катрины, кажется?
— Катрины, — кивнула госпожа Лауб. — Не знаю, я не лезла особенно в их дела. Молодые совсем, в конце концов, но они иногда заходили в гости. И в последний раз Катрина попросила меня помочь ей на кухне, представляете? Где я, а где готовка? Но она была такой бледной, что я не могла оставить ее одну.
Элль непроизвольно подалась вперед.
— И что она сказала?
— Ну, довольно обыкновенную историю о том, что на второй год отношений Луис к ней охладел. Якобы, она чувствует на нем чужие духи и почти уверена, что после работы он с сослуживцами из военной лаборатории ходит на набережную увеселений. Я, конечно, предложила ей чаю с капелькой коньяка.
— Хороший рецепт, — поддакнул Ирвин.
— Само собой, но Катрина не унималась. «Вы же алхимик, госпожа Лауб, сделайте мне какое-нибудь зельице, чтобы милого вернуть», — она совершенно безжалостно передразнивала уже мертвую невестку. — Но я не согласилась. Решила, что они так меня подставят, напишут анонимный донос, мол, почетная дама в свободное от книжного клуба и театра время занимается распространением алхимических субстанций. А там и изъятие имущества и всех активов, а они тут как тут, мои миленькие. Так я тогда подумала. Может, все-таки добавить в чай коньяка?
— Не стоит, Пенни.
— Тогда я плесну себе, — жеманно повела плечами старушка и достала из ридикюля фляжку. — Мне ужасно тяжело об этом говорить, но знаете, что еще ужаснее? Если бы я знала, что Катрине действительно нужна помощь, я бы все равно ей отказала. Вы можете представить, каково это — жить с человеком, который души в тебе не чает, и знанием, что это не по-настоящему?
— А вам это знакомо?
— Конечно. До введения запрета и всех Чисток я так в первый раз замуж вышла. К счастью, Генри быстро скончался. Прямо у меня на руках.
На секунду Элль показалось, что она даже ощутила симпатию к этой пожилой женщине, но чувство быстро прошло.
— Мисс Элоиза бы с вами согласилась, — тепло улыбнулся Ирвин. Старушка с надеждой посмотрела на Элль и благодарно улыбнулась.
— Приятно знать, что молодое поколение понимает, когда нужно остановиться. Жаль, что так делают не все.
— А вы не знаете, — подала голос Элль, — где Катрина могла взять зелье?