нравился этот вечер, эта легкость, эти одобрительные кивки и подмигивания, которые посылала Лейла. И Элоиза, как бы ей ни хотелось поступить правильно, изо всех сил старалась растянуть мгновение просто веселого вечера, когда все части ее распадавшейся на осколки жизни ещё оставались на своих местах.
— Славный парень, — проговорила Лейла, когда мужчины все вместе вышли курить.
— Ты так думаешь? — повела бровью Элль. Лейла лишь хохотнула.
— Просто я вижу, как ты на него смотришь. Мое мнение в эти моменты тебя волновать не должно, — подмигнула женщина. Элль благодарно сжала ее руку.
— А все-таки, если я захочу убедиться, что это…
— Что он — тот самый, кто выкупит тебя из храма и вы вместе проживете счастливую и беззаботную жизнь? — улыбнулась Лейла и, высвободив руку, вытащила смятый листок из внутреннего кармана куртки. — Тогда обратись к госпоже Фортуне. Она сейчас очень популярна.
В руки к Элль перекочевала смятая брошюра. Чернила почти полностью выпали и расплылись, но надпись еще можно было различить:
«Гадальный салон госпожи Фортуны. Квартал Ливней».
***
— Ты почти не говорила весь вечер, — заметил Ирвин, когда они выгадали момент и вышли на задний двор только вдвоем. Лейла направилась в дамскую комнату, а мужчины перешли к обсуждению вкусов пива, которые не оскорбляли бы их гастрономических предпочтений.
Элль встрепенулась, будто только теперь ощутила на коже промозглую прохладу наполненной дождями весны.
— Всё в порядке, — улыбнулась она. Ирвин прищурился.
— Ты всё время так говоришь, когда дергаешься.
— Ты знаешь меня три дня.
— Я наблюдательный, — он подошел к ней вплотную, так, чтобы она чувствовала тепло, запах пива, смешавшийся с сигаретным дымом. — О чем думаешь?
— О деле, — соврала Элль.
В ее голове вилось слишком много мыслей. Об отравлениях, о Летиции, о Доминике, о банде и храме, даже о Пенни Лауб и ее леденцах, которые Элль продолжала мять в кармане. А еще была усталость — Элль устала думать, бояться, ощущать груз ответственности на своих плечах. Хотелось отмотать время на три дня назад, когда она была просто недовольной служительницей храма, скрывающейся от себя самой в работе и мимолетных свиданиях, в попытках почувствовать хоть что-то. Отчаяние то нарастало, то становилось слабым, маячило на задворках мыслей, но так и не исчезало полностью. И ее раздражало, что кто-то может заметить ее состояние.
Ирвин улыбнулся.
— Тебе не о чем беспокоиться, — уверенно произнес он. — Летиция обладает поразительной способностью выходить сухой из воды. Даже если отравления продолжатся, она найдет способ защитить вас.
— Возможно, — без особого воодушевления пожала плечами девушка. Ирвин мягко рассмеялся и положил руки ей на плечи, чуть сжал, видимо, пытаясь размять сведенные мышцы, но Элль только сильнее напряглась.
— Что ты делаешь?
— Хочу помочь тебе расслабиться.
— Зачем это?
— В смысле? — улыбка тут же слетела с его губ. Он убрал руки. — Я подумал, тебе было бы приятно…
— Не надо думать, — вспыхнула Элль. — Ты меня не знаешь.
— Я пытаюсь исправить это, — посерьезнел заклинатель воды, но быстро смягчился и шутливо отметил. — И ты мне в этом почти не помогаешь.
— И зачем тебе это? — Элль скрестила руки на груди и подошла ближе. Понизила голос, чтобы расслышать ее мог только он. — Ты еще не понял? Я не простая девушка из бара, Ирвин. Я алхимик, я работаю на банду, которая прикрывается храмом. Об этом знают, по-моему, все, но делают вид, что не в курсе. А ты — детектив и защитник закона, и в целом имеешь все основания, чтобы задержать меня. Если не сейчас, то как-нибудь в другой раз. Этого недостаточно, чтобы ощутить желание держаться от меня подальше?
— М-м-м, — Ирвин окинул Элоизу внимательным взглядом, а затем пристально посмотрел ей в глаза. — Вообще-то нет.
— Нет?!
— Ни капли. Ты создала слишком сильное первое впечатление. И я готов поклясться, что если бы ты стала главой «Саламандр», то я бы стал самым продажным полицейским, только чтобы прикрывать твою прекрасную спину и все, что ниже. Неужели в это так сложно поверить?
Он вновь подшагнул к ней, попытался коснуться, обдавая запахом алкоголя. Элль нахмурилась. Ирвин едва заметно покачивался с поднятыми руками, как хлипкое пугало на ветру.
— Сколько ты выпил?
— Понятия не имею. Но если ты позволишь на себя опереться, я буду рад.
Она тяжело вздохнула и скрепя сердце подставила плечо. Ирвин благодарно приобнял ее и позволил отбуксировать себя к стене. Привалился к каменной кладке спиной и рассмеялся.
— Что смешного?
— Ты не хочешь ни к кому привязываться. Боишься, что тебе разобьют сердце?
— Бояться нечего, — ответила девушка. — У меня его нет.
И больше всего ей не хотелось, чтобы кто-то узнал, что это правда.
— Быть такого не может. Ты слишком хорошая для бессердечного человека, — расплылся в глуповатой улыбке Ирвин. Элль хмыкнула.
— Как будто люди не совершают плохих поступков из-за любви, — и прежде, чем он ответил, сказала. — Я вызову тебе кэб.
— Только не рассказывай никому, что я напился, — попросил молодой человек, глупо хихикая своей же шутке.
Глава 8
— Какие люди в нашей богадельне! — воскликнул Шон, как только переступил порог отдела. Ирвин, сидевший у окна, встрепенулся и как бы случайно прикрыл недописанным отчетом папку с делом номер сорок два — его прошлым делом, которое теперь передали Шону.
Да, Ирвин вел его не очень старательно и сам был бы рад соскочить, но вот незадача — он точно помнил, что умер из-за этого расследования. Его убили, а сегодня к двери квартиры подбросили воробья со свернутой шеей. Возможно, в ближайшее время стоит задуматься о переезде, но пока Ирвин точно решил разобраться как следует в случившемся. Причин было предостаточно.
Он перечитывал дело уже в восьмой раз. Рассматривал свои заметки и дополнения Шона, в надежде уловить что-то новое. Что-то, чего он прежде не замечал в силу невнимательности или желания отделаться от работы. Надо было отдать Шону должное — он взялся за дело основательно и скрупулезно дополнял заметки и отчеты Ирвина, которые тот вписывал как боги повелят. И все-таки не было ничего, за что зацепился бы взгляд. Ирвин уже собирался нести дело в архив, когда появился Шон — их самая ранняя пташка.
Простой парень из квартала Ливней. Родители ничем не отличились ни при Реджисе, ни до него, ютились в тесной квартирке в покосившемся домике и ужасно гордились сыном, которому удалось выбиться в люди. Как-то в курилке Шон сказал, что пошел служить в полицию, потому что у его семьи мошенники выманили деньги на покупку дома, да еще и навесили на них долгов, а полиция только развела руками. Нормальный парень, с принципами и упертостью барана, явно метивший на место капитана, чем вызвал у Джеймса Гана уважение и готовность всячески помочь. Полная противоположность Ирвина, которого пропихивали в отдел, используя все связи.
— И тебе привет, — заклинатель воды поднялся со своего места и пожал Шону руку. Тот удивленно посмотрел на коллегу.
— Не выспался? — но на рукопожатие ответил. Ирвин пожал плечами. — Как продвигается твое дело о смертоносных любовниках? Слышал, капитан подыскал тебе внештатного консультанта.
— Потихоньку, — отмахнулся Ирв. — Повторно опрашивали свидетелей.
Он без особых подробностей пересказал вчерашнее турне. Шон слушал, кивал, а уголки тонких губ то и дело приподнимались в плохо сдерживаемой насмешливой улыбке. Такой, которую иногда хочется кирпичом стереть.
— Просвета пока не видно, — констатировал заклинатель пламени.
— Похоже на то, — кивнул Ирвин, а внутри заскреблось неприятное чувство, как будто пока он разбирается с чередой нелепых случайностей, пусть и с жуткими последствиями, остальные занимаются настоящими расследованиями. Раньше его бы это не беспокоило, но сейчас покровительственная усмешка Шона заставляла сжимать кулаки.
— И как? — спросил заклинатель огня с вежливым участием. — Уже обнаружили, кто мог бы заниматься распространением?
Ирвин пожал плечами, не горя желанием рассказывать, что дальше его путь лежал в гадальные салоны. План был намечен безукоризненно — салоны, потом спуск в подполье к другим запутанным схемам Летиции. Потянут за одну ниточку, а дальше… От одной мысли об этом в груди заворочалась совесть. Еще ее тут не хватало.
Не успел он придумать, как перевести тему, в участок зашел Стенли. Вернее, первым зашла его кружка кофе, пахнущая гарью и жженой резиной, потом величественно вплыл живот, а затем и все остальное тело.
— О, какие люди, — хохотнул он, глядя на Ирвина. — Пытаешься реабилитироваться?
Заклинатель воды скрежетнул зубами, и несколько горячих капель кофе выплеснулись на руку Стенли. Толстяк зашипел сквозь стиснутые зубы и поставил чашку на стол, оставляя кофейные круги на дереве.
— Да чтоб меня…
Шон рядом тихо хмыкнул и похлопал Ирвина по плечу.
— Покурим?
Ирв зачем-то согласился.
Плотный утренний туман постепенно рассеивался, открывая вид на канал, по которому туда-сюда сновали речные трамваи. Весна только начала вступать в свои права, но с каждым днем воздух становился все теплее, а прохожие все чаще расстегивали куртки, плащи и мантии, готовые ощутить первые капли тепла.
Шон с благодарным кивком принял у Ирвина сигарету и привалился к стене участка.
— Не обращай внимания на Стенли. Он вчера чуть не поймал карманника, но не смог его догнать, — сказал он наконец. Ирвин кивнул. — Кстати, если захочешь продолжить заниматься делом о торговле людьми в игорных домах, то я с радостью приму твою помощь.
Прозвучало так благодушно, что аж тошно стало. Ирвин недоверчиво посмотрел на Шона, а тот лишь вскинул брови.
— Что? Если бы мое дело передали, я бы места себе не находил. Даже если бы это было заслуженно…
— Со мной произошел инцидент, — процедил Ирвин. Он так никому и не сказал, что случилось на самом деле, для коллег он сочинил рассказ о том, как его опоили и выбросили в канал. Но сотрудники отдел