— Итак, девочка, — голос у нее, напоминающий скрип наждачной бумаги, звучал одновременно заботливо и грозно. — На всякий случай предупреждаю, ты можешь спрашивать только про себя и свое будущее, прошлое или настоящее. Я не роюсь в грязном белье чужих людей, живых или мертвых.
— Хорошо, — кивнула Элль. Это усложняло всю ситуацию.
— Я вижу, что тебя сюда привели следы мертвецов. Сейчас их немного, но количество может меняться. И все-таки, оставь мертвецам их секреты, а в первую очередь разберись со своими, раз уж пришла.
«Надо было попросить Ирвина, он с ордером бы лучше справился», — вздохнула она про себя. Но, возможно… Удастся обогнать его сразу на несколько шагов?
— Найду ли я того, кто украл мое сердце? — спросила она, сминая промокшие изнутри перчатки. Она пыталась отвлечься, перебирая нити, что оплетали все вокруг, чувствовала их, но не могла подцепить. В узкой комнатушке они не были натянуты, как паутина, а постоянно двигались, будто волны.
— Давай без этого, — дернула ее госпожа Фортуна. — Без твоего колдовства. Тут только магия госпожи Фортуны.
Фортуна замерла. Вскинула бровь. Лениво стряхнула пепел, а свободной рукой сдвинула повязку с глаза. Под ней оказался жуткий шрам и светящаяся белизна, как будто в глазницу женщины загнали серебрящийся ночной туман. Элль коже почувствовала этот мерцающий взгляд на себе.
— Украл твое сердце? — хохотнула гадалка. — Девочка, чтобы заглядывать в будущее, нужно знать прошлое. Никто твое сердце не крал. Ты сама принесла его в жертву, а теперь пытаешься вернуть то, чем так неумело распорядилась. Вот только сердце — не хвостик у ящерки, само не отрастет. Тебе придется забрать его своими руками.
Элль сжалась, стиснула кулаки, пытаясь понять хоть слово из речи гадалки. В воспоминаниях всплыли образы. Семейная лаборатория Верс, формула, которую создала Элль, взрыв и пожар. Лицо, изрезанное осколками, и Доминик, оставшийся в огне. Она цеплялась за его руки. Тянула его за собой, прямо из плена пламени, пока не надышалась дымом и не потеряла сознание. А когда она пришла в себя, Доминика не было. Не было и ее формулы. Была только разъяренная Летиция, срывавшаяся на целителе, который менял повязки Элль. А еще пустота. Элль не сразу осознала ее, думала, что это просто шок от пережитого, но недели сменяли друг друга, а пустота никуда не девалась. Она больше не чувствовала ни одной привязанности. Еда, которую Элль обожала, не вызывала радости. Люди, которых она раньше называла друзьями, теперь виделись ей льстивыми, ненадежными, а другие — наоборот — чересчур навязчивыми. А прекрасные незнакомцы, расшибающиеся в лепешку в попытках флиртовать, не заставляли ее сердце трепетать, а щеки краснеть. Все чувства замолкли, вывернулись наизнанку.
— Ты, конечно, можешь и дальше обманывать себя попытками, — хмыкнула Фортуна, белесый глаз вертелся в глазнице, и Элль кожей чувствовала липкое прикосновение взгляда. — Только вот что проку? Никогда не будешь счастлива, если пустота не заполнится. Она будет жрать тебя изнутри, и чем сильнее ты будешь пытаться ее обмануть, тем острее будут ее зубы.
Элль поморщилась, слишком хорошо понимая, о чем говорит гадалка. В голове роились вопросы. Они плодились, как мухи на жаре возле мясной лавки, и руки начали трястись от азартного желания узнать что-то еще о своей жизни. Приоткрыть завесу знакомого и додуманного. Узнать о Летиции, о Доминике, об Ирвине…
Воспоминание о детективе заставило девушку осечься. С какого перепуга ей стало интересно его отношение? Ответ был очевидным: слишком уж щедр был молодой человек на внимание и комплименты, слишком открыто говорил о том, что хочет вновь ее увидеть и провести время в нерабочей атмосфере. Это было так непривычно, откровенно и дружелюбно, что Элль чувствовала себя совершенно безоружной, а от этого тревога и подозрения захлестывали ее с головой.
Она одернула себя, напустила скорбный вид робкой девицы с разбитым сердцем. В глубине души понадеялась, что полумрак станет ей союзником и добавит драмы.
— Где я найду этого человека?
Фортуна криво усмехнулась, тряхнула головой и отклонилась назад, барабаня ногтями по столу.
— Он сам найдет тебя. Но я бы на твоем месте не искала встречи с ним. Наоборот, бежала бы, как можно дальше.
— Почему?
Фортуна кивнула и задумчиво закурила. Теперь уже Элль подалась вперед, но женщина выставила руку, без слов приказывая остановиться.
— Задай другой вопрос, — приказала гадалка. На секунду Элоизе показалось, что белесый глаз засиял ярче.
— Но я хочу знать ответ на этот.
— Путь, выстланный мертвецами, ведет тебя к богам, и не мне предостерегать тебя на нем. Ты хочешь, чтобы я лишилась второго глаза из-за твоего любопытства?
Элль нахмурилась, не очень понимая, как это связано. В большинстве своем предсказательницы не были подопечными кого-то из Дремлющих богов. Фортуна явно считала иначе, и каждая черта в ее помятом возрастом лице говорила о том, что ее не переубедить. И все же Элль попыталась.
— Вы можете предотвратить новые смерти.
Уже произнеся слова вслух, она поняла, что звучит по меньшей мере жалко. Ухмылка Фортуны это подтвердила.
— Не могу. Будут еще. Малая жертва ради великого дела. Ты их не спасешь, — слова гадалки стали торопливыми, сбивчивыми. Она жадно глотала воздух, лишь затем, чтобы выдать новую порцию слов. — Никого не сможешь спасти, как было всегда, как будет во веки веков. Все, что тебе дорого, обернется против тебя, и виной всему станешь ты со своей глупой жертвенностью. Уже стала. Уже стала.
Она выпустила из пальцев окурок и вцепилась в свои волосы, развела руки, растягивая лицо, как дешевую маску. Из распахнутого рта вырвался крик, нелепый и леденящий душу одновременно. Элль показалось, что кричали где-то далеко, а до нее докатилось лишь эхо, которое вытеснил пронзительный звон. Но потом девушка поняла, насколько это было громко на самом деле — как будто ее одновременно ударили по ушам и ребрам, выбивая весь воздух. Хоть она и сидела, голова закружилась, Элль почувствовала, что вот-вот упадет. Резко стало нечем дышать.
Ледяные липкие руки Фортуны накрыли ее ладони. Элль подняла взгляд, попыталась сфокусировать взгляд поверх мечущегося огонька свечи, и не смогла. Слишком ярко. Бельмо слепило, пульсировало светом, как тысяча вспышек молнии. Лицо Фортуны перекосило от боли. Элль звала ее, но не могла расслышать звук собственного голоса.
— Прими же это с гордостью, как заслуженное наказание. За глупость! За слабость!
— Заслуженное? — слова хлестнули по обнаженным нервам и сбили с Элль всю оторопь. Девушка высвободила руку из хватки гадалки и вскочила из-за стола.
Едва она шевельнулась, Фортуна стихла и тяжело повалилась на пол. Из горла доносились рваные вздохи, одну руку она прижимала к белому глазу. Между пальцами еще мелькало свечение, но с каждым вздохом оно становилось все более тусклым, пока не померкло вовсе. Элль готова была поклясться, что в кабинете запахло чем-то паленым. Огонек свечи горел плавно и ровно, и последние несколько секунд постепенно начинали казаться Элль бредом. Игрой воспаленного воображения.
Фортуна застонала и тяжело села. Элль невольно приблизилась к ней и протянула руку. Женщина вернула на место повязку, но даже одного глаза ей оказалось достаточно, чтобы прижечь Элоизу взглядом.
— Я же сказала, — тяжело произнесла она. — Ты никому не поможешь. Можешь даже не начинать.
Охнув, она все-таки поднялась на ноги и чуть не повалилась обратно, если бы не ухватилась за стол. Криво усмехнулась и выдала сдавленный смешок.
— Еще тебе просили передать, чтобы ты была осторожнее с тем, который ищет. Он был создан для тебя.
— Кто просил передать? — не поняла Элоиза.
— Что я сказала про любопытство? Хочешь, чтобы я лишилась второго глаза? — хмыкнула женщина и махнула в сторону дверей.
Элоиза стиснула кулаки, но спорить не стала. Внутри вспыхнула злость, и в ее отблесках начал вырисовываться план. Она попросит Ирвина заявиться с ордером. Если Фортуна хорошая гадалка, то точно сможет предвидеть этот момент.
— Денег можешь не оставлять и никогда сюда больше не приходи. Если у тебя вдруг есть друзья, меня им не советуй, — сказала женщина на прощание и вытолкнула Элль за порог. Затем высунулась по пояс в зал ожидания и не терпящим возражений тоном объявила, что на сегодня прием окончен.
Девушки принялись возмущаться, но Фортуна не стала тратить на них ни секунды своего времени. Просто хлопнула дверью и красноречиво повернула ключ со своей стороны.
— Возможно, это проверка, — щебетнула Сарма, пытаясь легким снисходительным тоном скрыть выступивший на щеках гневный румянец.
— Дорогие дамы, я сожалею, на сегодня мы закрываемся, — громко проговорила девушка, варившая кофе на песке. — Всем вам госпожа Фортуна дарит скидку на кофе, если вы пожелаете взять его с собой.
— Да подавитесь, — выплюнула женщина в профессорской мантии и остервенело хлопнула входной дверью.
Остальные женщины все-таки решили соблюдать правила приличия и выходили тихо. Некоторые даже прощались. Почти все без исключения пожелали единственной сотруднице хорошего дня, чудесным образом умудрившись вложить в эти два слова невербальное пожелание самой мучительной и жестокой смерти, какую только можно вообразить.
— Какая жалость, — вздохнула госпожа Тоуви и подошла к стойке. — Один кофе с собой. Послаще.
Девушка кивнула и принялась молоть зерна. Элль следила за ее движениями, как завороженная. Мысли роились в голове, пытаясь хоть как-то уложить на извилинах слова госпожи Фортуны. Что это было вообще? И как в целом относиться к услышанному? Это было странно, как будто Фортуна на несколько минут сделалась сама не своя, но Элль не ощутила ни чар, ни другого воздействия. Тогда откуда взялось такое убедительное, до мурашек, предсказание?
А может, госпожа Фортуна просто сумасшедшая. От этой мысли отношение к ситуации сделалось в разы легче.