Возле пруда установили два шезлонга и столик, на котором сверкало боками ведерко со льдом. Летиция и Амаль сидели по разные стороны от столика. Летиция — лицом к стеклянной стене, Амаль же повернулась к пруду. Видимо, чтобы никто даже из прислуги не вздумал посмотреть, сколько и чего съела или выпила советница Верховной Коллегии. Амаль была, как всегда, одета в строгое черное платье, ряды мелких пуговиц тянулись от высокого воротника до подола, от манжет к локтям. Черные волосы с нитями седины она стянула в тугую косу, от которой лицо с прямыми чертами разгладилось, стало еще строже. Если не знать, то можно было подумать, что это она — настоятельница храма, а не Летиция, утопавшая в жемчужном шелке домашней мантии, отороченной пушистыми перьями. Строгая во всех отношениях и беспощадная, как сам закон — в этом была Амаль Мартинес.
— А, Элли, дорогая. Наконец-то ты приехала, — замахала рукой Летиция. Только после этого ее собеседница обернулась и села в кресле так, чтобы Элоиза могла рассмотреть ее безукоризненный профиль.
— Добрый… — она запрокинула голову, чтобы убедиться, что не ошибается. Все еще был день. В укрытом со всех сторон стенами саду царил уже совершенно летний зной, не прогоняемый своенравным ветром. Неудивительно, что Летиция носила домашнюю мантию нараспашку, демонстрируя струящееся платье.
— Это госпожа Мартинес, — Летиция махнула в сторону Амаль и, завладев вниманием собеседницы, указала на Элоизу. — А это Элоиза Фиуме, моя помощница. Она делает все, чтобы разобраться с нашим деликатным делом.
Амаль прищурила глубоко посаженные глаза и улыбнулась уголком тонких губ.
— Элоиза, верно? — голос у нее был грудной, чуть хрипловатый. — Забавно, Летти. Сперва эта девушка чуть не стала женой твоего сына, а теперь стала практически твоей правой рукой. Наверное, и к лучшему, что Доминик нас покинул. Кто знает, может, институт брака забрал бы у нас еще одну талантливую магессу.
Она лениво протянула руку с опустевшим бокалом и отвернулась в другую сторону. Летиция стрельнула взглядом, приказывая Элоизе взять на себя роль виночерпия. Девушка вздохнула, подтянула повыше рукава мантии и выловила бутылку игристого вина. Невольно скривилась, когда почувствовала, как с пузатого стеклянного бока на одежду упали тяжелые холодные капли. Перехватила скользкую бутылку поудобнее и принялась наполнять бокал. Зашипели лопающиеся пузырьки, мелкие брызги засверкали золотом, а нос защекотал кисловатый почти конфетный запах. Элль задержала дыхание, чтобы случайно не чихнуть.
Летиция протянула свой бокал следом за Амаль и смерила Элль пристальным взглядом, как бы говоря: «Не рассказывай лишнего». Элль уже слишком хорошо знала этот взгляд, также как знала, что ей не требуется кивать или делать какие-то движения, чтобы госпожа Верс убедилась, что Элль правильно поняла ее сигнал. Девушка опустила взор, изо всех сил делая вид, что увлечена пляской пузырьков в бокале. Значит, Амаль не в курсе, что за отравлениями стоит Доминик? С чего бы Летиции утаивать от подруги и соратницы такую информацию?
— Кстати, как дела у Доминика? Он не писал, как обжился на Архипелаге? — поинтересовалась госпожа Мартинес.
— Иногда присылает письма. Каждый раз спрашивает, как у тебя дела, — отмахнулась Летиция. — Сама знаешь, как они теперь пишут. Через слово говорят, что нет ни на что времени. Столько бумаги и чернил изводят на это нытье, что можно было бы мемуары написать.
— Никогда не пойму, где мы ошиблись, — Амаль задумчиво покачала бокал на кончиках пальцев, глядя, как неторопливо оседает пена. — У нашего поколения не было ничего — ни безопасности, ни времени, ни возможностей. Но мы сделали все, чтобы у наших детей было это все. А им мало.
— Возможно, не стоило давать им все и сразу… — пожала плечами Летиция. По всей ее фигуре было видно, как она хочет растечься по шезлонгу, разморенная солнцем, но усилием воли она заставляла себя сидеть прямо.
— Скажи, дитя, — Амаль снова обернулась к Элль. — Ты считаешь, что тебе чего-то не хватает? Времени, возможностей?
— Благодаря службе у госпожи Верс, у меня есть все, что только может быть нужно, — поклонилась Элль. Еще один безукоризненно верный ответ.
— Вот как? — Амаль сделала маленький глоток вина и смерила Элоизу еще одним пристальным взглядом. — Тогда расскажи мне, как продвигаются поиски нашего отравителя? Уже почти неделя прошла с тех пор, как я разрешила сотрудничество с полицией. Вам удалось найти источник наших проблем?
— Я… — Элль скосила глаза на Летицию, но ее лицо сковала маска нетерпеливого ожидания. Поверх можно было прочитать что-то в духе: «Помогать я тебе не буду, но только попробуй ошибиться — ко дну пойдем вместе». — Я работаю над этим.
— Работаешь? — усмехнулась Амаль. — В чем же заключается работа?
— Дело в том, что жертвы… это просто люди, которые как-то хотели спасти свои отношения и купили зелья у кого-то с рук. Мы пытаемся найти связь между жертвами, чтобы в точке пересечений поймать продавца, а следом и производителя. Пока мы внимательно изучаем жертв.
— Понятно, — Амаль уронила голову на грудь, будто мысли стали весить, как чугунные шарики. — Это все? Никаких догадок? Может, у нас под носом растет новая банда? Или, что еще хуже, просто кучка алхимиков решили, что им нечего терять, и они могут попробовать делать все, что вздумается. Просто нарушать закон, заниматься подпольным производством и продавать свое варево, подвергая опасности наше общество.
— Мы не для того отстраивали производство, чтобы какая-нибудь выскочка запросто нарушала хрупкое доверие между нами и нашими клиентами, — поддакнула Летиция.
— Или подвергала нас неконтролируемым угрозам, — подчеркнула Амаль. — Производство можно восстановить и перенастроить, а сделать так, чтобы никто не мог навредить нашим людям — это изнуряющая и долгая работа. И каждый день промедления подвергает опасности нас всех.
Элль хотела ответить, спросить, неужели эту властную и принципиальную женщину беспокоит только сохранность мирка, который она создала. Которому позволила пустить корни глубоко в подполье и питаться им и запертыми в нем алхимиками. В памяти вспыхнул разговор с Милли. Не то, чтобы лже-служительница открыла ей какую-то великую тайну, Элль прекрасно знала, чем занималась империя Летиции и какие люди оберегали ее и помогали ей расти. Просто она даже не пыталась собрать все осколки информации в единое панно, зная, что ей совершенно не понравится получившаяся картина. Но теперь узор складывался сам, как плетение чар.
Элль глубоко вдохнула и задержала дыхание, напряглась всем телом, позволяя этому обжигающему осознанию несправедливости прогореть, как снопу искр. Амаль поставила бокал на столик и сцепила руки, поставила на них подбородок, глядя на Элль ласково, почти кокетливо.
— Ты сама говорила, что благодаря службе у Летиции получаешь все, что тебе нужно. Именно к этому мы стремились с самого начала. Создать безопасный мир для алхимиков, где им ничего не будет угрожать. А эти… отравители, где бы они ни находились и сколько бы их ни было, сейчас подвергают опасности нас всех. Ты понимаешь, что я уже днями напролет борюсь одна против всей Верховной Коллегии и пытаюсь наложить вето на новые ограничения?
— Да, госпожа, — склонила голову Элоиза и впилась взглядом на вышивку перчаток.
— Поэтому я хочу, чтобы ты нашла их и привела ко мне. Хочу посмотреть в эти лживые глаза, — бросила женщина. Ее лицо все еще было смягчено улыбкой, но вот кулаки она сжимала до побелевших костяшек.
— Ты хочешь сама наказать их? — вскинула бровь Летиция. Ее нервозность выдавало только красное пятно, разлившееся по шее от цепочки, которую женщина поддевала пальцем и оттягивала.
Амаль бросила на нее недовольный взгляд.
— Новый пакет документов должны были принять после Карнавала, у нас было бы достаточно времени, чтобы все подготовить. А эти умники спутали нам все карты. Естественно, я хочу получить свою моральную компенсацию. Поймай виновных и приведи ко мне. Поняла?
Элль уже решительно ничего не понимала. Какие пакеты? При чем тут Карнавал? Какие еще карты? Голова шла кругом, а все, что могла сделать Элль — лишь кивнуть в надежде, что этот разговор скоро закончится, и она сможет вдали от посторонних нырнуть в пучину собственных мыслей.
— Подожди меня в гостиной, — махнула рукой Летиция. Элоиза кивнула.
Только в тени галереи она почувствовала, что вспотела. По спине тянулись мокрые полосы. Если бы не длинные ряды пуговиц, Элль бы запросто выскользнула из платья и мантии. Выбившиеся пряди прилипли ко лбу, вискам и шее. Девушка неуклюже вытерла лоб рукавом, мысленно ругая себя. Можно было держаться и увереннее, не в первый раз же Летиция вызывала ее на важные встречи. Но в этот раз Элль впервые была сама по себе, а не безмолвной тенью хозяйки. Сама должна была барахтаться под неподвижным взглядом Амаль Мартинес и умудряться хранить чужие секреты. Она решительно ничего не понимала. Ей просто хотелось раствориться в воздухе, стать ветром и носиться по миру, ни к чему не привязываясь.
Она не сразу заметила Вона, стоявшего в тени колонны и загадочно улыбавшегося. Он махнул рукой, подзывая Элоизу к себе. Девушка подошла, а дворецкий прижал ладонь к колонне.
— Прижмитесь-ка ухом, мисс, — улыбнулся он. В такие моменты дворецкий напоминал доброго дедушку, который придумал очередную забаву. Элль недоверчиво посмотрела на него, но все-таки привалилась к камню. От прикосновения по разгоряченной коже побежали мурашки, и наконец-то Элль удалось спокойно вздохнуть.
А в следующую секунду прямо из камня зазвучал приглушенный голос Амаль.
— Ты уверена, что это хорошая идея? Я думала, ты планируешь поставить на свое место Доминика.
— Он молод и горяч. А ты знаешь, к чему приводит такое сочетание. Годам к сорока он только начнет думать о том, что в жизни не все можно получить по щелчку пальцев. Возможно, еще лет пять ему понадобится, чтобы понять, что такое ответственность. Тут я полностью признаю свою вину.