— Если бы ты действительно помогал, то дело пошло бы быстрее, — обронила женщина.
Доминик развернулся, бросил газету на стол и вскинул руки, как обычно это делала Элль. Девушка сперва решила, что он издевается, передразнивает, как вдруг почувствовала, что нити в кабинете искривились, натянулись под его неаккуратным прикосновением.
— Что ты…? — вскрикнула Летиция, но Доминик и не думал останавливаться. Магия в воздухе запульсировала, зелье в колбе зазабурлило. Воздух задрожал, стал тягучим и вязким.
— Нет! — воскликнула Летиция. Элль застыла, глядя, как ее зелье бурлит, как лиловый пар темнеет и валит прямо на столешницу, как злорадно улыбается Доминик. Элль разрывалась, не зная, за что схватиться в первую очередь: за схваченные Домиником нити или за зелье.
Она заметила мерцание. По бокам колбы расползались змейки трещин. Девушка успела только поднять руку, а в следующую секунду раздался звон стекла. Руку обожгло десятком осколков, вонзившихся сквозь ткань мантии и платья, как осы. А потом запахло паленым. Горелка разлетелась, и горючее масло разлилось по столу, а по нему, как по ковровой дорожке, заплясали языки пламени.
— Все на выход! — скомандовала Летиция и схватила Элль за плечи, подтолкнула к дверям.
Элль обернулась. Доминик лежал на полу, хватался за лицо и выл. Под его щекой скапливалась лужица крови. Элль вывернулась из хватки Летиции и подбежала к нему.
— Дом! — она схватила его за плечи, а он вцепился в ее руки.
— Элли! — сипел он. Осколок торчал из его шеи, прямо под челюстью.
Элль застыла, глядя на уродливый кусок стекла, сверкавший в багровом пятне из развороченной плоти. К горлу подкатила тошнота. Воздух нагрелся, стал вязким, драл горло, но Элль вдыхала его, превозмогая головокружение. Она лихорадочно пыталась подсунуть руки под плечи Доминика, чтобы посадить его, вытащить его, как будто от этого зависела ее собственная жизнь.
— Элль, уходи, я уже позвала помощь! — кричала откуда-то издалека Летиция. Ее голос тонул в звоне лопавшихся от жара пробирок и колб, а Элль не могла произнести ни слова. Она повторяла имя Доминика, звала его, пыталась докричаться, увидеть проблеск узнавания в его глазах. Его грудь вздымалась часто-часто, а глаза закатывались.
— Нет, стой, — кричала она ему. Стоило на долю секунды ослабить хватку, как Дом выскользнул, повалился на пол. Он рухнул лицом вниз, волосы взметнулись, и на долю секунды показался символ на коже — птица, распахнувшая крылья с длинными перьями. Но тогда Элль было не до странного знака.
Девушка заорала, завыла раненым зверем. Отчаяние и злость жгли ее изнутри. От мысли, что он сейчас погибнет здесь, сердце надрывалось, но осознание, что она просто не может бросить его здесь, чтобы спастись самой, бередило ей душу ядовитыми шипами.
И она сделала это. Обхватила его лицо руками, там, где от шеи к голове тянулись вены и артерии. В пальцы отдала пульсация заходящегося сердца, а кровь побежала быстрее от покалывания магии, что была заключена в цеплявшемся за жизнь теле. Элль не понимала, что делает, но знала, как поступить. Она отдала то, что было для нее дороже всего. Что она лелеяла и хранила в себе, что доставляло ей величайшее счастье и невыносимую боль.
Ее выкрутило болью, вывернуло наизнанку, пронзило холодом. А потом мир померк.
Она проснулась через несколько дней. Летиция сказала, что Доминик выжил. Что все хорошо.
— Как твои дела? — спросила Летиция, когда Эллиот привел ее в комнату, где лежала Элоиза. Летиция тогда настояла, чтобы девушку лечили в особняке Верс. Элль попыталась улыбнуться сквозь разлившуюся по грудной клетке тяжелую боль, но голос Летиции был таким пронзительным, таким заботливым, что слезы сами навернулись на глаза.
— Я не знаю, как это произошло, — залепетала она. — В формуле не было никакой ошибки.
— Я знаю, — Летиция села возле кровати и взяла девушку за руку. — Но ничего страшного. Все обошлось. Ты жива, это самое главное. Мы очень за тебя переживали.
— А где Дом?
— Он очень за тебя переживал. Он зайдет к тебе.
Голос Летиции был полон уверенности. Она еще не знала, что, когда она выйдет из комнаты, Доминика нигде не будет. Он не появится ни через час, ни на следующий день, ни через месяц. А с ним исчезнет и архив формул. Летиция на несколько недель превратится в призрак самой себя, разъяренный, готовый броситься на любого, кто жестом или взглядом высечет в ней первую искру гнева. Потом станет тенью. Полиции и всем остальным Летиция скажет, что Доминик уехал на Архипелаг, со временем она научится уже жить со своим горем. И со своей виной, появлявшейся в глазах каждый раз, стоило ей только взглянуть на Элоизу. От ожогов и порезов не осталось и следа, но проклятье, появившееся в результате их инцидента, пустило глубокие корни. Оглушающая пустота, поселившаяся под ребрами девушки.
И навсегда между ними останется этот омерзительный вопрос: «Ты как?»
— Элль, ты как? — голос пробился сквозь кокон образов. Элоиза замотала головой в попытках понять, откуда он звучит.
Образы слились в одно пятно, к горлу снова подкатила тошнота. Девушка зажмурилась, пытаясь прогнать сбившийся под челюстью комок, но стало только хуже. Она повалилась на колени и раскрыла рот, пытаясь вдохнуть, но облегчения не наступало. Только скрутивший ее спазм.
Запахло едкой желчью, перед глазами заплясали черные мушки.
— Принесите воды! — раздался голос. Такой знакомый, бархатистый. Элль ухватилась за него, вытягивая себя из лабиринта воспоминаний и образов.
Сморгнула выступившие на глазах слезы.
Она оказалась в плохо освещенном помещении. Стояла на коленях перед вонючей лужицей. От одного запаха в животе все заворочалось. Элль поднесла руку ко рту, но ее перехватили, а губ коснулось прохладное стекло стакана.
— Пей, — мягко проговорил человек.
«Ирвин», — вспомнила Элль. Она развернулась и вцепилась в его куртку. Теплая рука тут же легла на ее плечи, прижимая к себе.
— Все хорошо, — проговорил он чуть слышно. — Все хорошо.
И, словно в подтверждение, провел ладонью по ее спине.
— Так это твой алхимик-консультант? — послышался голос откуда-то сбоку. Насмешливый, неприятный. Говорящий издевательски тянул гласные и едва ли зубами не клацал. Элль потратила последние крупицы сил, чтобы поднять голову и взглянуть на человека.
Они оказались в тускло освещенной каморке, из мебели там была лишь одна скамья. Ирвин был рядом, а говоривший с ним заклинатель стоял в проеме, и от света ламп его рыжие волосы горели пламенем, что аж щипало глаза.
— Не сейчас, Шон, — сказал Ирвин.
— Конечно, дело подождет до утра. Капитану будет очень интересно узнать, почему она шляется по городу одурманенная. Или откуда у нее это? — вскинул бровь тот и поднял руку. В его пальцах болтался мешочек драже от Пенни Лауб.
Глава 12
Часом ранее
Солнце скрылось за горизонтом, и накрывшие город сумерки вспучились, потянулись к городу тяжелым одеялом облаков. Начал накрапывать дождь — еще мелкий, но Ирвин уже предчувствовал готовую разразиться бурю, которая вспенит лужи и каналы. Заклинатель не решался тратить силы на отведение потоков дождя — чистая кровь действовала не так долго, как зелье Доминика. У него было меньше дня, прежде, чем вернутся голод и разложение, а до тех пор нужно было сохранять человеческий облик и, по возможности, вести Элль.
Но все пошло не по плану. Он забылся, опять решил найти своих убийц, вместо того, чтобы помогать тем, кто спас его и от кого теперь зависела его жизнь. Ирвин сцепил зубы от бессильного гнева. Он не просил вытаскивать его с того света.
Точно ли?
Он уже не мог вспомнить наверняка, но вот сейчас, если бы ему предложили вернуться в прошлое и принять решение о том — умереть спокойно или продолжать существовать в виде кровожадной развалины, он бы не раздумывал.
Впереди показался храм Рошанны. На его ступенях собрались люди, искавшие спасения от дождя, но еще не готовые приносить дары мятежной богине. Ирвин собрал ладони лодочкой и плеснул себе водой в лицо. В свете фонаря попытался разглядеть свое отражение в луже — крови вроде бы нигде не было. Он зачесал назад волосы, поправил мокрую куртку, и под цепкими взглядами других заклинателей прошел в храм.
Его тут же окружили запахи благовоний, а служительницы в длинных мантиях предложили горячий чай и сухое покрывало. Жарко горели огни в лампадах, выгоняя уличную сырость, и во всем устланном коврами помещении было так тепло и уютно после холодного ветра и ледяных струй дождя, хлеставших по лицу, что Ирвин был готов разлечься на ближайших подушках, как сытый кот.
Когда очередная девушка в пепельно-розовой мантии подошла к нему, протягивая пиалу с чаем, Ирвин наклонился к ней и спросил, где он может найти Элоизу Фиуме. Послушница удивленно подняла голову и взглянула на него поверх капюшона. Ирвин показал ей жетон детектива. Девушка понятливо кивнула и опасливо попросила подождать. Вскоре она вернулась в сопровождении старомодно одетого мужчины с тростью.
— Детектив Ирвин Виеро, — целитель протянул руку.
— Господин, — кивнул Ирв.
— Можете обращаться ко мне по имени, я Эллиот. Присматриваю за нашими послушницами. Слышал, вы искали одну конкретную.
— Да, это по поручению госпожи Верс, — ответил детектив.
— Госпожа Верс поручила вам найти Элли? — не на шутку удивился Эллиот.
Ирвин тяжело вздохнул, чувствуя, как начинает закипать кровь. Этот человек умудрился парой слов перекрутить всю нить разговора.
— Нет, — процедил Ирв, сжимая кулаки. Он и так за сегодня уже дважды отчитывался о своей работе, не хватало еще этого целителя. — Мы с госпожой Фиуме должны были встретиться в городе, чтобы заняться поручением. Но встреча не состоялась и я надеялся найти ее здесь.
— Хм-м-м, — Эллиот поджал губы и окинул взглядом безликих девушек, прислуживавших в зале. — Здесь ее тоже нет. Сегодня вообще ужасный день, у меня катастрофическая нехватка людей, хоть самому все делать.