емы, возвращаться к Ирвину не было смысла — там ее искать будут в первую очередь. Особенно, после храма. Была еще подпольная типография, где обитала Милли, конечно… Та, возможно, даже озаботилась бы вопросом безопасности Элль, предложи девушка ей достаточно ценную информацию, но Элоиза отмела и этот вариант. Реши она помогать Милли, то снова оказалась бы втянутой в подпольную возню, просто на этот раз с другой стороны — только и всего. То же самое касалось особнячка Пенни Лауб.
Вариантов оставалось немного: книжный магазин или «Колодец», но от бара Элль отказалась почти сразу. Зная себя, не сомневалась, что либо напьется, либо просто натворит дел. К тому же у нее почти не осталось денег. Все сбережения она хранила под матрасом, не думая, что ей придется выпутываться из сетей Летиции так быстро. По дороге она уже несколько раз успела пожалеть о том, что сбежала, но тут же одергивала себя. Промедление могло сделать положение вещей только хуже.
«Куда уж хуже?» — с едкой заботой поинтересовался внутренний голос.
На вопрос Лоры Элль ответила только лишь скомканным:
— Прости, я не знала, куда еще пойти, — слова давались тяжело, будто впивались в горло, изо всех сил не желая соскакивать с языка.
Веселая улыбка Лоры тут же померкла. Девушка оторвалась от лежавшей на прилавке книги и выпрямилась, отшагнула назад, чтобы рассмотреть Элоизу как будто издалека. Элль даже на мгновение показалось, что только теперь Лора заметила истрепавшуюся юбку, покрытую пятнами блузку, вообще отсутствующую мантию, гнездо на голове.
— Что с тобой случилось? — спросила девушка и тут же обогнула прилавок, чтобы обнять Элль. — Тебя как будто автокэб переехал.
— Вроде того, — усмехнулась Элоиза. — Кажется, я решила уйти с работы. Можно у тебя…
— Коне-е-ечно, — замахала руками Лора. — Мой диван всегда к твоим услугам. А также раковина, ванна и плита, если у тебя будет время их отмыть.
— Я надолго не задержусь.
— Оставайся хоть навсегда, — улыбнулась Ло. — Я бы предложила тебе поработать в магазине, но тут прескверно платят, а начальство просто невыносимое.
— Ты же сама себе начальство?
— А я о чем?! — и снова рассмеялась, крепко обняла Элль, а потом отдала ей ключи от жилища.
Подняться в квартирку Лоры можно было прямиком из магазина. Достаточно было пройти мимо стеллажа со справочниками и книгами рецептов, чтобы оказаться в закутке, где на серой шторе висела от руки написанная табличка «только для персонала». За шторой-то как раз и скрывалась дверь, которую можно было открыть первым ключом.
После двух пинков и непродолжительных уговоров дверь все-таки поддалась и впустила Элль на узкую лестницу из ощетинившихся занозами досок, пружинивших под каждым шагом. Лесенка вела круто вверх, с двух сторон стиснутая полками, на которых Лора хранила утварь для магазина: коробки с ценниками, средства для уборки, даже гроссбухи.
Наверху была еще одна дверь, на этот раз добротно сделанная и даже покрытая старыми символами богов — для защиты, привлечения любви и денег. Лора пару раз водила Элль этим потайным ходом, но Элоизе, что ни говори, больше нравилось заходить в гости к хозяйке книжного по-старинке — через обычную входную дверь с лестницы. Для этого нужно было обойти магазин и протиснуться в подворотню, где царила повседневная жизнь — сушилось белье на веревках, дымили сигаретами выбравшиеся на балконы соседи, передавали друг другу через окно прочитанные страницы газеты.
В первый раз Элль даже дар речи потеряла, когда увидела обиталище Лоры. Квартирка была совсем маленькой, немногим больше комнаты Элоизы при храме, но миниатюрной Лоре жилище было как раз, будто ладно скроенное платье. Даже не верилось, что обладательнице такого скромного жилья принадлежит целый книжный магазин — на это намекали только высоченные шаткие колонны книг, стоявшие повсюду, кроме ванной и уборной. Лора тогда рассказала, что ее отец во времена Чисток по дешевке скупил множество запрещенных книг у беженцев из Темера, и когда ненаглядная дочка заявила, что хочет открыть книжный магазин в спокойное время, с радостью выделил ей деньги на аренду помещения и жилья над ним. Добродушный книголюб и не подозревал, что его бесценное чадо делало большую часть продаж благодаря эротическим романам. А он-то молился на старинные философские трактаты. Лора очень гордилась собой и своим захламленным жильем, а вот Элль чувствовала себя в этих стенах чужой.
Она всегда жила так, чтобы не оставить следов своего присутствия. Сперва, во время Чисток, они с родителями жили, как призраки, лишь бы их не нашли при очередном обходе или обыске. Потом, уже в Галстерре, Элль поняла, что не останется там навсегда и старалась не обживаться, чтобы потом не тратить силы на сбор вещей. Потом было возвращение в Темер и тесное общежитие — Элль не спешила загромождать пространство в надежде как-то ворваться в лучшую жизнь, а потом…
Она прервала поток мыслей и села на край дивана. Как только подушки мягко промялись под ней, тело стало ватным. Мышцы расслабились, но вместо блаженного спокойствия на нее нахлынула тревога. Что же она наделала? И что делать дальше?
Она погоняла эту мысль в голове, но так и не смогла придумать ничего стоящего. На задворках сознания замелькала мысль: «Надо сказать Ирвину». Сказать, чтобы не искал. Чтобы не ждал. Можно было отправить ему записку, расписать все, как есть, чтобы он сразу понял, что она с самого начала знала, кого они ищут. Просто использовала его полицейские подвязки, чтобы быстрее выйти на Доминика, но это никак не помогло в прошлый раз — Дом сам нашел ее и снова обвел вокруг пальца. Или она сама дала себя обвести? Да и какая разница, в конце-то концов!
Элль вцепилась себе в волосы и опустилась лбом на колени. Сделала бы это сильнее, но слишком боялась повредить и без того закипавший мозг. Хоть она и не могла испытать ответной влюбленности, такой же осоловелой, как у Ирвина, ей не хотелось разбивать ему сердце. Ирвин славный парень. Достаточно славный, чтобы не вышибать его пинком из мира иллюзий, где существуют любовь между детективом и преступницей.
Элль не знала, сколько просидела так. Возможно, в какой-то момент нервы перегорели, как провода, и девушка попросту провалилась в зыбкую дрему. Когда она подняла голову, за окном уже смешалась синева сумерек, с тесной кухни пахло тушеной капустой, а Лора трепала девушку по плечу, протягивая бокал вина.
— Ты как? — спрашивала хозяйка книжного. Она всучила Элль бокал, всеми своими чертами как бы говоря: «Что бы ни случилось — вино явно не будет лишним». Элоиза вздохнула и выдавила слабую улыбку. Выдохнула:
— Всё в порядке.
По меркам самой Элль, получилось довольно небрежно. Настолько, что на душе заскребся стыд. Если все «нормально», то стоило ли вообще приходить? Какая-то ее часть, зубодробительно честная, требовала рассказать о произошедшем, поделиться хотя бы с одной живой душой, но стоило Элль только подумать об этом, как по мыслям набатом прокатывалось несокрушимое: «Всё в порядке». Всё всегда должно быть в порядке, а если закрадываются подозрения, что это не так — подобное обстоятельство ни в коем случае не должно беспокоить остальных.
— Ага, я вижу, — цокнула языком Лора и чокнулась с Элль своим бокалом. Сделала глоток и внимательно проследила за тем, чтобы Элоиза тоже отпила. Как будто сама Лора была опытным целителем, а Элль — упрямой пациенткой, отказывавшейся принимать лекарство.
— Прости, что я так внезапно…
— О, дорогая, — отмахнулась девушка. — Даже не переживай, я всегда рада тебя видеть. По случаю твоего визита я решила приготовить кое-что особенное.
Она так и лучилась азартом, приятным веселым возбуждением, будто пила большими глотками не вино, а саму жизнь, и та ей ни разу не показалась горькой. Элль почувствовала укол зависти, но это чувство быстро рассеялось. Ло шутками и загадками выманила Элоизу на кухню, где на плите уже пыхтела огромная кастрюля. В клубах пара вился запах трав и чего-то копченого.
— Наконец-то довелось ее опробовать. У меня так редко бывают гости, а ради себя одной доставать как будто смысла нет.
— Не стоило так утруждаться, — Элль постаралась сказать это как можно громче, потому что от одной мысли о еде ее желудок свернулся в клубок и пополз куда-то вверх по позвоночнику, явно намереваясь самостоятельно проложить себе путь к пище.
— О, не переживай. Не я одна буду утруждаться, — сверкнула глазами Лора и сняла с крючка фартук. Накинула его на Элль и ловко повязала на талии. — Я, конечно, радушная хозяйка, но сегодня я слишком устала, так что ты встаешь на лепешки.
— Лепешки?
— Фасоль с мясом почти подошла, — кивнула Ло и подняла с кастрюли крышку. Внутри булькало месиво из черной фасоли, томатной пасты, в которой плавали кусочки мяса и острые перчики. Ло решила не тратить время зря и закинула их целиком. — Мы будем накладывать их в лепешки. Папа готовил нам такое, когда мы были маленькими. Говорят, что это еда для бедняков, но я все равно вспоминаю детство…
Она достала миску, смешала в ней муку и воду, добавила немного масла и соли, пока не получилось жидкое тесто. А сама пустилась в воспоминания. Рассказала, как ее родители взяли все пожитки и купили разваливающуюся усадьбу в пригороде Галстерры, в которой время от времени останавливались темерцы, бежавшие от Чисток. Отец Лоры был тогда небогатым, но уважаемым человеком, и его знали даже влиятельные заклинатели при Реджисе. Многие обращались к нему за небольшой услугой. В своем погребе, вместе с закатками, которые делала мать Лоры, он хранил все «запрещенное»: книги, трактаты, фамильные артефакты. Все, что могло обернуться проблемой для уважаемых людей, найди соглядатаи Реджиса это в их домах. Отцу Лоры неплохо платили за такую помощь, но он не спешил тратить деньги. Как знал, что рано или поздно правление Реджиса закончится, и тогда накопления пригодятся. Так и произошло. Когда власть сменилась, семья Лоры оказалась весьма зажиточной, отец смог открыть свой банк и небольшой музей прямо в центре Галстерры, отремонтировал усадьбу, но все равно привык питаться простой фасолевой похлебкой с лепешками и рисом, как дань временам, которые легли в основу их богатства.