И в то же время возникал страх. Тонкая ниточка, такая желанная, стала е уязвимостью. А если Дом найдет способ оборвать ее? А если вырвет сердце вместе с нитью? Все было так не вовремя…
Ирвин вернулся примерно через час. Выглядел он так, словно его придавили наковальней, которую к тому же равномерно прогревали. Смотрел заклинатель преимущественно себе под ноги. Элль молча уперла в него взгляд, будто пыталась удержать на расстоянии, пока не были произнесены слова, которые могли бы все изменить.
Молчание затягивалось, а в арсенале Ирвина не находилось ни одной подходящей шутки, чтобы разрезать распухшую в кабинете тишину. Элль пришлось заговорить первой.
— Что Доминик имел в виду, говоря, что может отдать тебя мне?
Ирвин все-таки оторвал взгляд от пола и посмотрел на девушку. В голубых глазах замерцало что-то, как разверзнутая рана.
— Он мой создатель, — обтекаемо заговорил молодой человек. — И его… зелье помогает мне сохранять разум.
— А что произойдет с тобой без него?
— Я стану чудовищем.
Элль не пришлось просить его продолжить. Ирвин жадно глотнул воздуха и, пряча взгляд, принялся рассказывать о преследовавшем его Голоде. О неистовой жажде, которая требовала насыщения и находила его, только когда получала живую кровь. Но даже тогда она не унималась, не сворачивалась сытым котом, а затихала до поры, чтобы позже пробудиться с новой силой и потребовать еще больше.
— После одного раза еще можно удержаться, вернуться, перебить Голод зельем, — поморщился Ирвин. — Но я боюсь, что если это повторится несколько раз, то Голод победит.
Элль потерла виски. Мыслей снова стало слишком много, они набились в голову, как пассажиры в речной трамвай после вечерней смены.
— Из чего Дом делает зелье?
— Из своей крови. Он всех пытается вернуть к жизни с ее помощью. Но получилось лишь со мной.
Час от часу не легче. Тонкая нить у сердца натянулась, зазвенела тоской. И почему она каждый раз умудрялась связываться с людьми, у которых все не слава богам?
Девушка опустилась на стул и принялась слепо перелистывать книги, принесенные Ханнесом. Ни в одной из них не упоминалось ни о голоде, ни о потере рассудка. Они не там искали. Скорее всего, даже сам Ханнес не представлял, где можно найти хоть какую-то подсказку к возрождению мертвеца.
— Элль, — окликнул ее Ирвин. — Я не отказываюсь от своих слов. Я могу уходить от Доминика достаточно далеко, мы успеем пересечь пролив прежде, чем Голод или разложение настигнут меня. Просто, когда это произойдет, убей меня.
Он произнес это так легко, что Элоизе сперва показалось, что она ослышалась. Она оторвала взгляд от исписанной страницы и посмотрела на Ирвина, так и стоявшего посреди кабинета, как изваяние, с мерцающими болью глазами.
— Что ты такое говоришь? — едва выдавила она из пересохшего горла. Поднялась и подошла к Ирвину, замерла в шаге от него, не решаясь прикоснуться, выдать себя и правоту Доминика.
Солнце протянуло ленты золотистых лучей в окно, и на мгновение Элль показалось, что Ирвин сам блеснул, как начищенный канделябр. Засиял золотом любви, которую она принесла в жертву, чтобы вернуть к жизни Доминика. Золотом, которое Дом растрачивал на эксперименты, лишь бы оно его не жгло.
Ирвин улыбнулся и протянул руку, коснулся ладони Элль, и по коже разлилось знакомое тепло. Мечущееся сердце забилось ровно, перестало натужно стонать, будто на место встал недостающий кусочек. Так вот, что это было с самого начала.
— Если бы я мог, я бы отдал всю любовь тебе. Это последнее, что у меня осталось, — шепнул Ирвин, утыкаясь носом ей в висок.
На глаза навернулись слезы. Элль замотала головой в попытках вернуть ясность зрения, но Ирвин приблизился и поймал ее губы в плен своих. От него пахло табаком и ночным дождем. Ни тлена, ни смерти, ни жажды крови, будто жуткая суть отступила, позволяя ему почувствовать себя живым.
Шумный выдох заставил кожу покрыться мурашками, а следом за ними тело пронзила дрожь от еще одного поцелуя, опустившегося на изгиб шеи, где тут же забилась венка.
Ловкие пальцы уже развязывали шнуровку блузки, а Элль выгибалась, запускала руки в каштановые пряди Ирвина и притягивала его ближе, чтобы вновь ощутить на губах его тепло.
И именно в этот момент скрипнула дверь.
— Вижу, Элли уже все изучила и приступила к практике, — послышался насмешливый голос Ханнеса.
Элль отскочила от Ирвина, наспех поправила блузку. Отец сделал вид, что не обратил внимания, лишь недовольно — даже разочарованно — поджал губы.
— Пенни дала знак, можешь отправляться за подопытными, — коротко приказал мужчина, бросив на Ирвина полный омерзения взгляд. — А тебе, Элли, стоит поторопиться. В наши планы решила вмешаться Галстерра.
И вышел.
Когда дверь за ним хлопнула, Ирвин усмехнулся, как ни в чем не бывало.
— Давно меня не ловили разъяренные отцы, — проговорил он и попытался вновь заключить Элль в объятия, но девушка отстранилась.
— У нас мало времени, — она невольно задержала руки на его плечах, но все же разорвала контакт. — Я попробую придумать, как нам выбраться отсюда. Ты же отправляешься в город?
Ирвин кивнул.
— Зайди в книжную лавку Лоры и спроси у нее книги сказок Северной Пустыни.
— Зачем?
— Ты сказал, что северянин назвал тебя гуллам. Попробуем узнать, что ты такое.
Глава 22
Амаль Мартинес вошла в зал заседаний Верховной Коллегии и по привычке подняла взгляд. Башня Коллегий напоминала все храмы разом. Каждый этаж был посвящен каждому из богов — за исключением Рошанны — а главный зал на верхнем этаже был венцом. Широкий и просторный, с куполом и ползущей по нему лепниной и барельефами. Если присмотреться, можно было увидеть чередующиеся сцены из Писания и главные моменты истории Темера — за исключением самых темных страниц этой истории, конечно же. Вот, боги обучают людей магии. А следом уже люди возводят город, управляя силами природы. Строят дворцы, захватывают близлежащие территории, побеждают в войне против единого тогда еще Архипелага. Основание Академии, свержение Реджиса, появление Верховной Коллегии…
«Какой фарс», — подумала Амаль, но предусмотрительно поджала губы, чтобы случайно не дать словам вырваться наружу. Ее и раньше смешило это желание Верховной Коллегии приравнять себя к богам, назваться чуть ли не их прямыми потомками, но сегодня, когда в башню прибыла делегация из Галстерры, это выглядело особенно жалко. Как махать игрушечным мечом, когда на тебя целятся из ружья.
Пожалуй, к огромному счастью, никто не разделял ее взглядов. Коллеги раздували щеки, приветствуя делегацию — капитана флота, посла и высокого мужчину, единственного одетого не в военную форму. Он выглядел скорее дельцом: строгий костюм прямого кроя по галстеррской моде, галстук, запонки, кожаные туфли, новизну которых выдавал оглушительный скрип. И все как один блестели позолотой на пуговицах, запонках, люверсах. В сравнении с членами Верховной Коллегии, одетыми в черное, представители Галстерры выглядели ряжеными с карнавала. Мужчина в костюме единственный рассматривал убранство зала в то время как его спутники жали руки членам Коллегии. Он же первым заметил Амаль и улыбнулся.
— Теперь, я так понимаю, все в сборе.
— Благодарю за ожидание, — произнесла Амаль, всем своим видом показывая, что и не думала спешить. Ситуация была хуже некуда, но лебезить и расшаркиваться через проклятыми стальными Галстеррцами значило окончательно потерять контроль.
— Дамам позволительно все, — перехватил инициативу посол. — Даже опоздание на заседание международного уровня.
И сверкнул улыбкой почти также ярко, как блестела в свете магических кристаллов его залысина. Амаль выдала еще одну благодушную улыбку и заняла свое место за круглым столом.
Мужчина в костюме сел ровно напротив нее. В ровном свете кристаллов в глаза бросалась его молодость. На вид ему было не больше тридцати — ни одного седого волоса, открытый взгляд голубых глаз, полуулыбка, не сходившая с губ, совершенно детский подбородок с ямочкой, никак не вязавшийся с жесткой линией челюсти. Амаль никак не могла избавиться от ощущения, что она видела его раньше.
— Позвольте представить членов нашей делегации для новоприбывших, — продекламировал посол. — Сэр Вальтер Велле, вице-адмирал. Мистер Ричард Вальд, главный инженер их Величеств. И ваш покорный слуга, сэр Говард Редер. Мы благодарны, что вы нашли время для встречи в это несомненно сложное для Темера время.
«Как будто есть выбор, когда вы вводите в акваторию свои корабли», — подумала Амаль, но промолчала. Не ей было высказываться, когда такие же маги как она укрепили целый квартал магическими барьерами.
Мистер Вальд улыбнулся, будто мог прочитать ее мысли.
Члены Коллегии ответили такими же вылизанными вежливостями, которые даже при желании нельзя было трактовать двояко, отчего только возрастала общая напряженность.
— Сразу хочу пояснить, Корона понимает, какой темный час настал для Темера, но хочет выразить надежду, что этот переломный момент сможет стать поворотной точкой в отношениях наших государств, — завел свою шарманку Редер.
— Маги всегда сами решали свои проблемы, — нахмурился Лерой. — С чего Галстерре предлагать свою помощь в этот раз?
— Меня больше волнует, в чем будет заключаться эта помощь. Пять военных кораблей с вашими известными на весь Архипелаг пушками дают повод для довольно однозначных догадок, — заявил Линетти, представитель заклинателей воды. Со своим пузом и длинными седыми волосами он напоминал накрытый ажурной салфеткой аквариум. Амаль кивнула, молча присоединяясь к его высказыванию. Ричард Вальд снова улыбнулся и с любопытством посмотрел на посла и вице-адмирала, будто сам он не был членом делегации, а просто заплатил, чтобы посмотреть политическое представление из первых рядов, и пока зрелище его не разочаровывало.
— Я понимаю, как это выглядит с вашей стороны, — тут же сказал Редер. — Но эти корабли — демонстрация силы, инструмент, который мы готовы вложить в ваши руки.