Элль прошмыгнула в их отсек.
Взаимовыручка в Крепости была редкостью. Никто не хотел брать на себя риски, если что-то пойдет не так. Но если какая-то из групп алхимиков не укладывалась в план, то штрафовали всех.
Произошел краткий обмен любезности, прозвучал вопрос: «Ну, что тут у нас?», и женщины с видом провинившихся студенток принесли Элль свои записи. Девушка склонилась над исписанными страницами, пытаясь разобраться в переплетении закорючек и знаков плюсов и минусов. Записанные на бумаге формулы были почти безукоризненными, но чего-то не хватало. Элль не могла сказать, чего именно, проще было работать напрямую со связями. Стоило коснуться или хотя бы задержать руку над составом, и под пальцами будто появлялось переплетение нитей, тогда Элль безошибочно определяла, где допущена ошибка, и исправляла ее.
Вот и сейчас она запустила руки в полотно чар, провела кончиками пальцев по линиям искрящих магией нитей. Грубоватым, не очень ровным. Прикрыла глаза, чтобы под чернотой опущенных век появились вспышки. Розовый — конечно же — с переливами жасминовой белизны, экзотичная загадочность орхидеи. Вот здесь нити путались, сбивались в тугой ком.
— Это пена для ванн, — объяснила работавшая над составом Роза, алхимик. — Должна действовать как афродизиак и немного сгущать воду.
— И увлажнять кожу, — добавила ее напарница.
— Ясно, — кивнула Элль и, нащупав слишком жесткую нить, выдернула ее, не открывая глаз.
Раздался вздох, шипение, и воздух наполнился густым запахом орхидеи. Потом к ногам Элль что-то шмякнулось с влажным хлюпаньем. Девушка открыла глаза и увидела, что из чаши на столе теперь перла во все стороны не пена, а густое желе цвета молодых бутонов розы. На поверхности еще щелкали мелкие пузырьки, они же испускали аромат.
— Ты что наделала! — воскликнула Роза, закрывая нос и рот рукавом.
Элль посмотрела на свою руку — в пальцах, которыми она выдернула незримую нить, лежали сушеные фиолетовые лепестки. Она снова прикрыла глаза и, растерев сухоцвет, добавила в состав буквально щепотку, аккуратно вплетая нить, истончившуюся до толщины волоса. Желе перестало растекаться. Застыло и довольно дрожало, источая ровный тонкий аромат.
По кабинету прокатился вдох.
— Слишком много орхидеи, — только и сказала Элоиза. Она попыталась улыбнуться, но женщины все равно выглядели недовольными.
— Спасибо, — наконец, выдала напарница Розы. Она натянула потуже перчатку и загребла рукой желе. Поднесла к лицу и привередливо принюхалась. — Неделю с ним мучались.
— И что людям просто ванну не принять? — фыркнула Роза. Обе расхохотались, давя неудобство.
Они прекрасно знали, куда в первую очередь отправится партия. В публичные дома и увеселительные клубы, где публика статусом повыше. Когда правительство Реджиса было свергнуто, многие ушли в подполье и стали биться за власть там. Появились контрабандисты, держатели увеселительных заведений. Летиция обыграла их всех и стала незаменимым поставщиком. Самая чистая работа в этом грязном бизнесе.
— Еще с чем-то помочь хочешь? — как будто с вызовом сказала Роза и кивнула на пухлый гроссбух. — У нас еще куча висяков.
Элль взглянула на часы. Только-только перевалило за полдень.
— Простите, у меня дела.
— Ну коне-е-ечно, — тут же протянула женщина, каждой чертой своего лица показывая, что ни капли не обиделась.
«Сама виновата, — сказала про себя Элль. — Нечего было лезть».
Несколько минут ей понадобилось, чтобы привести свой кабинет в порядок. Затем сменить рабочий халат на прогулочную мантию. Не черную, для официальных визитов под защитным символом «Саламандр», а серо-розовую, цвета прибитой дождем пыли. Носителям невидимого колдовства — невидимые цвета. Теперь Верховная коллегия утверждала, что алхимики должны носить свой цвет с гордостью, как выжившие, преодолевшие трудности со стойкостью камней, на которые раз за разом накатывают скалящиеся пеной волны. Вот только особой гордости в воздухе не витало. Особенно сейчас, когда после новостей о «Поцелуе смерти» по радио и в газетах заговорили о том, чтобы вернуть ужесточение правил в отношении алхимиков.
Элль немного повертелась перед зеркалом, укладывая волосы то в высокий пучок, то позволяя им ниспадать на плечи. Оба варианта одинаково не нравились, и чем больше девушка старалась, тем сильнее становилось закипавшее в груди недовольство, уже вот-вот готовое вырваться в нетерпеливое «мне нечего надеть!», но Элль одернула себя.
«Не на свидание собираешься», — напомнила она и сама же удивилась появившемуся при этой мысли разочарованию.Когда ей в последний раз хотелось оказаться на настоящем свидании? С прогулками по набережной, поцелуями украдкой и маленькими безделушками, которыми кладут на алтарь нежности, лишь бы увидеть радостный блеск в глазах? Казалось, это было целую вечность назад.
Год и три месяца, если быть точной.
Элль достала из карманов тонкие перчатки и натянула их, отрезая себя от нитей и связей, оплетавших все вокруг. У нее не было привычки колдовать на улицах, но лучше было перестраховаться. В последнее время полиция с огромным удовольствием задерживала всех, кто казался им подозрительным, пытающимся нарушить недавний закон о неприменении магических способностей в отношении граждан.
Глава 4
— У нас как будто свидание, — нарушил молчание Ирвин и довольно огляделся, как будто немногочисленные посетители кафе должны были оценить его шутку.
Элль, до этого чинно потягивавшая чай, аж поперхнулась. Чашка с грозным лязгом опустилась на блюдце. Девушка и сама вряд ли сказала бы наверняка, что именно ее возмутило: что Ирвин говорил об этом так небрежно, или что он угадал ее собственные мысли. Как бы то ни было, она скрестила руки на груди и сказала:
— Еще чего.
Молодого человека вид ее нахмуренных бровей ни капли не смутил. Наоборот, улыбка стала только шире.
— Ну, в некотором роде, так оно и есть. Мы сидим в кафе, мило беседуем, неминуемо приближаемся к тому, чтобы узнать друг друга поближе, — рассуждал он, не теряя веселой улыбки. Как будто все происходящее было для него отменной шуткой, которую он не против поддержать и развить.
— Мы тут работаем вообще-то, — напомнила Элль. Она бросила взгляд на часы. Летиция и капитан уже давно должны были прийти, но ни один из них так и не почтил кафе своим присутствием. Неудивительно. Для широкой общественности Летиция была в первую очередь фигурой, связанной с храмом, лениво отбивающейся от нападок журналистов и подозрений о связях с подпольем. Элль так усиленно вглядывалась в силуэты прохаживавшихся мимо парочек, что темными пятнами скользили по ту сторону окна, что рисковала на следующий день обнаружить у себя на веках мозоли.
Официант в накрахмаленном переднике подошел к их столу и поставил в центр корзинку с маленькими ароматными булочками, от которых еще тянулись тонкие струйки пара.
— Но мы не заказывали, — начал было Ирвин, на что официант только закатил глаза и посмотрел на Элоизу.
— Это от заведения, в качестве извинения, — произнес он чуть ли не по слогам.
Элль кивнула. Когда официант ушел, Ирвин вопросительно посмотрел на Элоизу.
— И что это значит?
— Летиция не придет, — сказала девушка, с трудом смиряя взвившуюся в груди злобу. Летиция то ли издевалась, то ли проверяла ее. Хотя, что мешало ей объединить одно с другим? — Значит, будем разбираться сами.
— Так много можно сказать с помощью корзинки булочек? — продолжал веселиться Ирвин, но под взглядом Элль все-таки посерьезнел. — Хорошо, давай сделаем вид, что я читаю тебе пошлые стихи, а ты мило краснеешь.
— Обязательно пошлые?
— Мне кажется, мы слишком хорошо знакомы для томных, романтичных и возвышенных, — улыбнулся он, прочистил горло и подался вперед, чтобы звуки его голоса доносились только до Элль. — Итак, как много ты знаешь о «Поцелуе смерти»?
— Немного, — только и ответила она. Ирвин поник, как будто не смог заманить ее в игру. Искр веселости в его глазах поубавилось. — Формула паршивая, быстро распадается. Скорее всего, именно из-за этого состав дает такой сильный… эффект.
— Ну, хорошо. С месяц назад мы получили первый отчет об убийстве в порыве страсти. Смеялись всем отделом, пока не увидели снимки. Обычно же как бывает, поссорились, побили посуду, потом либо он ее шнуром от занавесок, либо она его кухонным ножом, а нам потом разбирайся — самооборона, аффект или умысел.
— Ты слишком спокойно об этом говоришь.
— Работа такая, — пожал плечами Ирвин. — Но тут оказалось, что пара начала усиленно мириться. Судя по кавардаку в квартире, по крайней мере. И судя по травмам на телах, они просто затрахали друг друга до смерти. Первым умер мужчина, сердце не выдержало, а его возлюбленная отправилась следом.
— Тоже наложила на себя руки?
Ирвин кивнул.
— И так каждый раз. В телах самоубийц нашли следы алхимической формулы, но она очень быстро распадалась, так что восстановить, воспроизвести или хотя бы зафиксировать ее не удалось.
Элль раздраженно фыркнула.
— А вы проверяли рынки, бары, аптеки? Судя по эффекту, это афродизиак, такой можно купить с рук даже у официанта, если он решит, что ты надежный человек.
Ирвин прикрыл глаза и стиснул челюсти, глядя из-под полуопущенных век на девушку так, словно она оказалась тумбочкой на пути его мизинца.
— Конечно, проверяем. Поэтому-то мы и пришли к Летиции. Хотелось узнать, может, среди ее каналов или конкурентов есть кто-то… В конце концов, «Саламандрам» же принадлежит весь рынок любовных зелий.
— Хороших зелий. А это — хорошим точно не назвать. По крайней мере, судя по остаточному эффекту. Никто из уважающих себя бизнесменов не станет выпускать такое лишь затем, чтобы потопить конкурента. Это глупо и себе же дороже. Да и конкуренты… — она осеклась. Обычно она не болтала, тем более о делах Летиции. Но под взглядом голубых глаз Элль невольно расслаблялась и говорила, как на духу.