– Ты хорошо держишься. – Роуэн шагает в мою сторону. – Жаль, я не видел заезда.
Я рассматриваю его одежду для верховой езды.
– Тоже любишь ездить верхом?
– Да. И представь себе, не только потому, что это же любит и Неван, – к его шутливому тону примешивается раздражение.
Закусываю нижнюю губу, прежде чем ответить:
– Я не хотела тебя обидеть тогда, на балу. И ты был прав…
Он только фыркает:
– Палка и камень могут сломать мои кости, но от слов не больно.
Хочу ответить ему известной народной мудростью, но горло сжимается.
– От слов как раз бывает больнее всего, – шепчу я.
Он наклоняется ко мне:
– Что? Тебе больно от того, что здесь никто не называет тебя красавицей, как это было в твоем королевстве? Или детишки, наоборот, называли тебя надменной, презирая за то, что ты купалась в роскоши?
Ненавистные образы снова затопляют мои внутренности, угрожая утопить мое сердце. Мне шесть лет, я спряталась в платяном шкафу, но не могу заплакать, настолько меня потрясли мамины слова. Я, чуть постарше, вся сжимаюсь в комочек, руки дрожат, потому что… Нет. Я обещала себе никогда больше об этом не думать. Для меня существует только моя миссия. Глубоко вдыхаю, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.
– Я ведь должна была устать после этой скачки, – говорю я, меняя тему. Мышцы горят, но все-таки выдерживают нагрузку. – Не та лошадь, не то седло. И я раньше никогда не скакала так долго. Почему же я ни капли не устала?
Чувствую на себе его взгляд.
– Он запретил нам тебе что-либо говорить. Но полагаю, теперь это уже не имеет никакого значения. Он рассказал тебе об источнике Амброзии?
– Он показал мне источник, – отвечаю я, и Роуэн удивленно поднимает бровь. – Только пить из него не разрешал.
– Ну, – нерешительно заявляет он, – может, это потому, что ты уже выпила из него.
Растираю эмблему с жаворонком.
– Думаешь, я бы не запомнила, если бы пила магическую силу из сверкающего озера?
– А мне помнится, ты глотала воду Амброзии, лихорадочно пытаясь не утонуть.
Руки невольно опускаются, и воспоминания захлестывают с головой. Река… Она ведь тоже называется Амброзия.
– Это когда я прыгнула с обрывав реку?
Роуэн хрипло смеется.
– Если ты проиграешь и станешь невестой Невана, я лично позабочусь о том, чтобы этот момент вашего знакомства был включен в исторические справочники. – Его смех обрывается, потому что я бросаю на него сердитый взгляд.
Но, может быть, он дал мне преимущество. Возможно, кроме Невана, никто из Совета семи не знает, что я уже не совсем смертная.
– Стоп, я знаю это расчетливое выражение лица. Верис, ты не неуязвима. Для этого ты выпила слишком мало воды.
Я только отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.
– Ты просто не хочешь, чтобы я больше доверяла себе.
Роуэн удивленно смотрит на меня.
– Сиф? – кричит он, сложив ладони рупором, как маленький ребенок, который поссорился с сестрой и теперь зовет маму. – СИФ!
Я пытаюсь ударить его рукой по губам.
– Ты что выдумал?
Он с легкостью отталкивает меня. В этот же момент к нам подбегает Сиф.
– Что такое?
– Представляешь, Верис думает, что она теперь бессмертна.
– Я этого не утверждала, – шиплю я, толкая его в плечо.
Сиф сверлит его гневным взглядом:
– Все ей выдал, да?
С поднятыми руками Роуэн отступает назад:
– Черт возьми, где же была эта яростная Сиф, когда я отрезал ей волосы?
Сиф игнорирует его и поворачивается ко мне:
– Ты не бессмертна.
– Я знаю.
– И не неуязвима. – Она хватает меня за плечи и впивается в них пальцами так сильно, словно хочет показать, что я могу чувствовать боль.
– Я знаю.
– Думаешь, три глотка из Амброзии возымели бы такой же эффект, как…
– Ну ты сказала, конечно, три глотка, – ворчит Роуэн. – Их было гораздо больше.
Сиф мечет на него свирепый взгляд.
– Разве ты не должен быть рядом с принцем?
Роуэн закатывает глаза, но не спорит, а Сиф продолжает говорить:
– Не хотела говорить тебе, потому что знала, что ты переоцениваешь влияние Амброзии. Только не сдавайся. Пообещай, что поставишь свою жизнь превыше всего.
Я поджимаю губы и отвожу взгляд.
– Я Колм Мондракон, – в разговор вмешивается брат Невана, третий по старшинству, прежде чем я успеваю что-либо сказать. – Испытаем же, насколько ты сообразительная.
Сообразительная. Не так уж страшно. Расслабляю плечи и выдыхаю с облегчением.
– Только не сражение, только не сражение, – бормочет Сиф, как в молитве.
Колм шагает в сторону и указывает на две арки в высокой стене, за которыми покачиваются на ветру лиственные деревья. На столбе между двумя арками висит железный дверной молоток с тремя драконьими головами, расположенными треугольником, каждая размером с голову ребенка. Я подхожу к нему, но хмурюсь. Зачем там дверной молоток? Я останавливаюсь и смотрю на Колма, ожидая, что он объяснит, в чем заключается испытание. Но он только молча указывает глазами на дверной молоток.
Я протягиваю руку к кольцу, которое держит в пасти нижний дракон, и решительно стучу. Драконы резко вскидывают металлические веки, и их глаза из изумрудов, сапфиров и рубинов неестественно сверкают. Я в ужасе отступаю назад. Но вместо дыма из их ноздрей вырывается ледяной туман.
– Мы так же стары, как ты молода, – гремят тысячи голосов, которые будто накладываются друг на друга и пробирают меня до костей. Хотя на самом деле губами шевелит только нижняя драконья голова. – Мы знаем все, ты не знаешь ничего. Мы существуем вне времени. Одна арка позволит тебе войти в сад целой и невредимой. Выберешь неверную и окаменеешь. – Тянусь к горлу, потому что у меня нехорошее предчувствие. – Один из моих братьев говорит только правду, другой – только ложь. И каждому ты можешь задать лишь один вопрос.
Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет из груди. Я знаю эту загадку. Правда, в измененном виде, но Изобелла мне ее рассказывала. Там были два рыцаря, которые охраняли замок. Одна дорога вела к замку, другая – на верную смерть. И я знаю, что загадку можно решить, задав не два вопроса, а всего один. Изобелла мне объясняла.
Только вот я этого так и не поняла.
Корица и камень
Неван
Это, должно быть, шутка. Сначала два нелепых испытания, с которыми Верис справилась исключительно благодаря везению, а теперь детская загадка. С удовольствием бы перерезал Колму глотку.
– Дерьмо, – вдруг ругается Верис.
Что ж, она покушалась на мою жизнь, так что не стоит ожидать от нее соблюдения этикета.
– Что случилось? – поддразниваю ее я. – Загадка слишком сложная?
Она поворачивается ко мне, лицо ее бледнеет.
– Я знаю, какой вопрос должна задать, – лихорадочно бормочет она. Жалкая попытка.
Сиф осторожно ее обнимает.
– Так почему бы тебе тогда не задать его? – настаивает она.
Верис поджимает губы и смотрит на нее так, словно одна мысль об этом причиняет ей боль.
– Мне моя кормилица объясняла эту загадку. Несколько раз, – поясняет она, и голос ее звучит невыразимо нежно. Это память об Изобелле? – Но я ее так и не поняла. Это бессмысленно! – Она хлопает себя по щекам.
Она выглядит такой беспомощной и потерянной, что мне почти жаль ее. Но это может стать поворотным моментом.
– Эй, Верис, – весело окликаю ее я, – а есть у тебя предпочтения к свадебному платью? Белоснежное, кремовое или, может, цвета шампань? Что сейчас в моде у вас, у людей?
– Почему бы тебе не успокоиться, – от гнева на ее лице выступают красные пятна, которые идут принцессе намного меньше, чем обычный розовато-золотистый цвет лица. Но мне это даже нравится.
Она мечется туда-сюда перед головами драконов, прикрывая ладонями уши, чтобы не слышать перешептывания свидетелей. Сиф ходит за ней по пятам, пытаясь успокоить.
– Если уже знаешь вопрос, просто подумай дальше!
– Да я знаю. Знаю! – Она приседает на корточки, подперев голову руками. – Что бы сказал твой брат… Нет, что бы сказал другой дракон… Какая дорога, то есть арка правильная… – шепчет она про себя. – Нет, стоп, не совсем правильная формулировка. Это может быть правильная арка ворот, если добровольно хочешь окаменеть.
– Это не джинн, чтобы так тщательно подбирать слова, – издеваюсь я.
Она не смотрит на меня и вытирает пот со лба.
– Итак, какую арку мне выбрать, чтобы войти в сад и целой, и невредимой. – Она запрокидывает голову и крепко зажмуривается. – Что тогда? Если бы он сказал, что через правую, это означало бы, что если он лживый дракон, то его брат… Проклятье. Проклятье! – Она бьет кулаком по земле, и снег брызжет во все стороны.
– Верис… – Сиф осторожно касается ее плеча.
Верис опускает руки.
– Я не знаю, – от этой простой констатации факта в груди у меня начинает покалывать. Мне нужна невеста, сильная духом, а не сломленная. Но она не сломается от поражения и со временем научится принимать свою жизнь. Я абсолютно уверен в этом. Так почему покалывание не прекращается?
Сиф помогает Верис подняться, но ноги принцессы, похоже, не могут нести ее. Вместо этого она медленно опускается на землю и зарывается пальцами в снег.
– Она сказала мне, чтобы я не тратила время на бессмысленные загадки, – шепчет Верис так тихо, что я едва ее понимаю. – Что у меня всего одна задача. И не та, к которой меня готовили.
– Кто это сказал? – удивленно спрашивает Сиф. Кажется, после наших разговоров я знаю кто. Ее мать. Принцесса не отвечает, и Сиф продолжает: – Кто бы тебе это ни сказал, ты можешь с этим справиться. Просто поверь в себя!
– Что, если я выбираю неправильно? Если в целом уверена, но все равно сомневаюсь?
– Решение совсем рядом, – стонет Сиф. – Подумай еще немного! Ты же умная девушка!
Эта сплоченность просто душераздирающая. Это при том, что Сиф до сих пор пыталась отговорить Верис от ритуала. Я фыркаю и поворачиваюсь к Колму со скрещенными руками.