– Я знаю. Коммуна была компромиссом.
– Да, это верно в какой-то степени. Но почему надо всегда выбирать крайности? Ведь самый разумный путь – это середина. Умеренность во всем. – За исключением здоровья, подумал он, почувствовав, как боль скользнула по левой руке вниз. Затем, когда она его немного отпустила, закончил: – Да, середина. Например, мирный протест против войны. Мирный, но заявляемый с такой твердостью, на какую ты только способен. Стив улыбнулся.
– Не часто услышишь в эти дни такие слова от людей, которые выглядят, как вы.
– Потому что на мне этот костюм, ты хочешь сказать? Послушай, совсем не обязательно ходить в каком-то отрепье, если ты не согласен с политикой правительства. – Пол рассмеялся. – Мне моя одежда нравится, хочешь верь, хочешь нет. – Он взял со стула джинсы Стива. – Это же просто неприлично. Они воняют. Пойду-ка сниму с них мерку и раздобуду тебе какую-нибудь одежду. А ты пока отдыхай.
– Ты знаешь, а физиономия у тебя, я бы сказал, даже привлекательная. Теперь, когда ты, наконец, избавился от своей щетины, это видно, – сказал Пол.
Они сидели за ланчем в роскошном ресторане отеля.
Стив прожевал только что отправленный в рот огромный кусок мяса.
– Я не стал бы ее сбривать, но потом решил, что я вам обязан.
– Ты обязан мне жизнью, только и всего, – весело проговорил Пол. – Да, мне тут в голову пришла одна идея. Так как насчет работы? Я мог бы тебя устроить.
– А какого рода работа?
– В «мозговом центре». Ты ведь неплохо шевелишь мозгами, не так ли? – Пол ухмыльнулся. Он подсознательно чувствовал, что юмор помогает Стиву держаться. – Займись проблемой всеобщего мира и другими подобными. Я знаю кое-кого в этих кругах и мог бы тебя порекомендовать, если тебя это интересует.
– Что вы имели в виду под словом «займись»?
– Исследования. Подготовка материалов. Воздействие на законодателей. Долгосрочное планирование. Мир. Окружающая среда. Бедность. Усек?
– Мне это может поправиться, – медленно произнес Стив.
– Еще бы. И ты будешь в Вашингтоне, в самой гуще событий. – Пол бросил взгляд на часы. – Час дня.
Скоро прилетает твой отец. Позвонить моему другу насчет твоей работы прямо сейчас, до того как он прилетит?
– Да, пожалуйста.
Итак, кое-чего я добился, с удовлетворением подумал Пол, повесив трубку. И тут же упрекнул себя: не воображай, пожалуйста, что это только твоя заслуга. Смерть девушки – вот что, по существу, его всего перевернуло, и ты это отлично знаешь.
Сквозь открытую дверь ресторана ему был виден Стив, с аппетитом уплетающий ланч. Он выглядел прекрасно в новом костюме, который поначалу ни в какую не хотел надевать, говоря, что галстук и воротничок были униформой и полным абсурдом. И Пол сказал ему тогда: «Может, ты и прав, но тебе придется все это носить, если ты желаешь получить работу, а тебе нужна работа, если ты хочешь есть. Все сводится к этому».
Да, решительный молодой человек, подумал он. Интересно, чьи это гены говорят в нем? Если бы весь его идеализм, вся его непреклонность были направлены в нужное русло, как у Ильзы… но ты сравниваешь яблоки с апельсинами, Пол, дружище: этот мальчик – не Ильза. И все же ему явно следует предоставить любую возможность, так как уже сейчас ясно, что он может добиться многого…
Вернувшись к столу, он, улыбаясь, сказал:
– Итак, в Вашингтоне тебя ждет работа, как только ты будешь готов за нее приняться… ну, скажем, на следующей неделе. Я ознакомлю тебя с деталями позднее.
– Я все еще не могу понять, почему вы так добры ко мне. И я не знаю, как я смогу с вами расплатиться.
– Будь добр к родителям. Этим ты расплатишься за все с лихвой. Не пойми меня неверно: я совсем не хочу этим сказать, что ты должен вести себя как возвратившийся в лоно семьи блудный сын. Боже упаси! Вряд ли ваши отношения и в дальнейшем будут гладкими. Для этого, думаю, вы слишком разные. Но ты мог бы дать им шанс.
– О'кей, я сделаю это.
– Вот тебе чек. Сумма не слишком большая, но ты сможешь открыть счет в банке и продержаться до первой зарплаты.
– Мне много не нужно. Я довольствуюсь лишь самым необходимым.
– Отлично. Тогда у тебя все будет в полном порядке. И, Стив, ради тебя я поставил себя под удар, ввязавшись не в свое дело. Если ты будешь об этом помнить, то лучшей благодарности нельзя и пожелать. Ну, давай пять, и скрепим все это рукопожатием. Желаю удачи.
Отель был небольшим и тихим. В отгороженном уютном уголке, сразу же за вестибюлем, где подавали напитки и вечерний чай, сидели за столом отец и сын.
– Прошло два года, – негромко произнес Тео. – Большой срок. Нам тебя не хватало.
– Прости.
Отец казался старше, чем он его помнил. И рука его с этими искривленными обрубками пальцев выглядела совершенно кошмарно. Не выдержав, Стив отвернулся.
– Я совсем не против того, чтобы ты видел мою руку, Стив.
– Но я против… – На мгновение спазм сжал его горло. – Думаю, я не отдавал себе отчет… насколько тяжело все это было для тебя и мамы. Рука, расходы и… я.
Тео дал ему салфетку, и Стив поспешно вытер глаза. Устыдившись внезапной слабости, он попытался объяснить:
– Что-то я сегодня сам не свой. Обычно я так не расклеиваюсь… я…
– Ну, это мне хорошо известно! – Тео улыбнулся. – Не стыдись своих слез, сынок, я знаю, через что тебе пришлось пройти. Пол рассказал мне о твоей девушке. Больше я ничего не скажу, чтобы еще больше тебя не расстроить, кроме того, что я понимаю. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
– Кто все-таки такой Пол? Он удивительный человек.
– Да, ты прав, он удивительный.
– Ты давно с ним знаком? Не помню, чтобы я когда-либо видел его у нас дома.
– Ну, я знаю его скорее с профессиональной стороны, как врач. Мы знакомы с ним давно. Вряд ли я когда-нибудь смогу отблагодарить его в полной мере за то, что он для нас сделал. Для твоей матери началась по существу новая жизнь.
Внезапно в душе Стива вспыхнуло страстное желание сделать что-нибудь для отца. И так как в этот момент он ничего другого сделать не мог, он налил ему еще чашку чая и придвинул поближе блюдо с бисквитом. И так же внезапно сказал:
– Со мной теперь все будет в полном порядке, папа.
– Ты действительно навсегда расстался с этими людьми?
– Да. Им совсем не нужен мир. Они хотят только войны, войны в их духе. Должно было случиться нечто ужасное, чтобы я это понял.
– Не ты один, сынок.
Тео положил на руку Стива свою, и какое-то время они сидели так, испытывая нечто вроде умиротворения, чего никогда до сих пор не чувствовали в присутствии друг друга.
Наконец настало время отправляться в путь.
– Мы должны идти, если хотим успеть на обратный рейс, – сказал Стив и сделал то, чего не делал уже несколько лет: поцеловал отца в щеку.
22
– Помню, – сказал Пол, – мне и про Тимоти, и про Стива говорили, что они самые умные в семье. Что случилось с их умом?
Ильза вздохнула.
– Какие-нибудь личные обиды. Чувство неуверенности. Это такое же хорошее объяснение, как и любое другое. А теперь мне хотелось бы обо всем этом забыть и лишь радоваться тому, что ты, наконец, снова дома.
– Я радуюсь этому. – Пол лег на диване поудобнее, вытянув ноги. – Но я иногда спрашиваю Себя, а был ли Тим действительно простаком, которого парни наверху лишь использовали для дестабилизации правительств? Если это так, то смерть» Мартильини выбила, должно быть, почву у него из-под ног. Или он сам является одним из этих парней наверху?
Ильза не ответила. Она сидела, устремив взгляд на мерцающий экран телевизора, где мелькали в этот момент буйволы, рисовые поля, бегущие куда-то люди, вертолеты, носилки и костры пожарищ.
– Мне иногда кажется, – заговорил снова Пол, – что если мы не победим, этих людей в Камбодже постигнет ужасная судьба. И в то же время я думаю, что нам следует убраться оттуда как можно скорее, что, как предостерегал Эйзенхауэр, мы вообще не должны были в это ввязываться.
Ильза выключила телевизор.
– Довольно. Завтра в парке вечером концерт, и мы ужинаем на лоне природы.
– Ты думаешь, Тим – один из международных заправил?
Ильза вздохнула.
– Полагаю, что да. Что берем на пикник?
– Все, что приготовишь. Это всегда вкусно. Что, ты думаешь, могло произойти с Тимом?
– За него не тревожься. Если он не прячется где-нибудь в стране, то наверняка устроился со всеми удобствами в Ливии. Или на Кубе, а может быть, и в Ливане, на какой-нибудь белой вилле на средиземноморском побережье.
– Ты хочешь сказать, мир еще услышит о нем и ему подобных?
– Вечер совершенно изумительный. Пойдем погуляем и возьмем с собой Лу. А потом ты купишь мне мороженое.
– О'кей, твой намек понял. Молчу. – Он рассмеялся. – Бери поводок… – На мгновение Пол заколебался. – Еще одно, и обещаю, что на этом закончу. Я все думаю… Я хочу попросить Тео Штерна, чтобы он пригласил меня к ним в гости. Я подожду какое-то время, а потом попрошу его об этом, ну, скажем, через месяц или около того. Мне очень этого хочется.
Она погладила его по щеке.
– Ты меня удивляешь. Я думал, ты, как обычно, поднимешь шум, утверждая, что это полнейшее безумие и я сошел с ума.
– Нет, – мягко проговорила она. – То, что было верно когда-то, не обязательно остается верным всегда.
Все получилось по-настоящему чудесно, думала Айрис, оглядывая собравшихся за столом. На ужине присутствовали девять человек, почти столько, сколько могло разместиться с удобством в такой маленькой комнате. Здесь были Тео, Филипп и она сама, Джимми с женой и Лаура с мужем и, конечно, мистер и миссис Вернер, ради которых они и устроили сегодняшнее торжество. Пропадал где-то, как всегда, только Стив. И, подумав это, она мысленно тут же поправила себя: не пропадал, лишь отсутствовал.
Стол, на котором красовался старинный французский фарфор Анны и одна из ее самых прелестных вышитых скатертей, был поистине великолепен. Правда, немного тесновато, но теснота тоже может способствовать созданию инт