Я поджала губы.
— А, так ты не хочешь надевать презерватив, озвучивая обычные мужские отговорки, и хочешь, чтобы я взяла на себя ответственность за такие вещи, как незапланированная беременность и венерические заболевания, которые ты можешь мне подарить.
Сент вздрогнул от моих слов. Резко. В ужасающем и совсем не сексуальном смысле.
— Я, бл*дь, чист, — прорычал он.
И снова маленькая не феминистическая часть меня очень захотела отступить перед его первобытным тоном. Но я знала, что для меня лучше, потому что была сильной женщиной и жительницей Нью-Йорка.
— Я могла бы поверить тебе на слово, но не стану. Так что доставай презерватив.
Сент оглядел мое лицо, вероятно, оценивая, насколько я серьезна и сможет ли он переубедить меня. Он хорошо меня понял. Его вес перестал давить на меня, и я смогла свободно дышать без его запаха. Мне это не понравилось.
Прежде чем Сент встал, его рука обвилась вокруг моей шеи. Крепко. Предупреждая.
— Не двигайся, черт возьми, — потребовал он, задержался еще на мгновение и крепче сжал руку, прежде чем уйти.
Я не двигалась. Потому что не хотела. Потому что мне не нужно было противиться его приказу. Я и так победила. Сент мог бы воспользоваться своим преимуществом в силе, заставить меня забыть о его принуждении, по крайней мере, на время оргазма. Оно вернется, то знакомое чувство насилия и грязи, текущей по моей крови. И тогда я возненавидела бы его. Возненавидела себя.
Но Сента это не волновало, как и большинство мужчин. Он, черт возьми, давно показал, как мало я ему дорога и насколько дороже ему сад. Сад Эмили.
Эти мысли проносились в моей голове, пока я смотрела на его потолок, лежа на его полу, голая по пояс, со вздымающейся грудью, покрытая потом и пропахшая его запахом.
Откуда-то издалека донеслось шуршание фольги. Сент уселся на меня сверху и с яростью посмотрел. Мужчина злился на меня, злился за то, что я хотела, чтобы между нами что-то было. Расстояние. Он злился, что я приказала ему что-то сделать и ему пришлось подчиниться.
В первый раз он трахал меня будучи в ярости.
Другие два раза в ярости трахала его я.
~ ~ ~
Мне снился кошмар. Реалистичный. Жестокий.
Рядом со мной в кровати лежала Эмили и что-то шептала, пока ее органы вываливались на простыни. Ее кровь была теплой и липкой. От нее пахло дорогими духами и смертью. В ее испачканных волосах запутались листья.
Она не открыла мне никаких секретов. Мертвые женщины редко делали это.
Когда я проснулась, то не смогла вспомнить, о чем она говорила. На простынях не было крови и чужих органов, что не могло не радовать. Кровать была пуста и пахла Сентом. Постельное белье дорогое, из египетского хлопка. Темно-серое. Роскошь без излишеств. Раньше я не обратила внимания на его постельное белье, по понятным причинам.
Я даже не заметила, как отключилась где-то после третьего раунда. Всегда была уверена, что подобное — выдумка женщин, которые надеялись, что существует мужчина, способный довести до множественных оргазмов такой силы, что в какой-то момент просто теряешь связь с реальностью. Но вот она я, тому доказательство. И я никогда никому не расскажу и уж тем более не напишу об этом в своих книгах. В них не было места надеждам и романтике.
Комната Сента была опрятной до маниакальности. Отделка в серых тонах и темном дереве. Дорогой комод. Искусство, не личное, но уникальное.
Встав с кровати и не потрудившись прикрыться, детально осмотрела одну картину с видом на лес. Ничего особенного, но было в ней что-то чарующее. Зловещее. Словно внутри полотна прятался «Роза Марена»18 и приглашал меня войти в ее мир.
Знакомые каракули в углу заинтересовали меня больше. Конечно, это была картина Марго. И хотя картина была написана совершенно не в ее стиле, то, что ей удалось уловить сущность Сента и вписать ее в картину с деревьями; да, это была картина Марго.
Меня восхитило, что она явно рисовала ее для него. Я не сомневалась в этом ни секунды, хотя Марго никогда не упоминала, что достаточно хорошо знакома с Сентом, чтобы знать, что рисовать для него. Чтобы нарисовать его. Я была уверена, что Марго — открытая книга, что она легко делилась своими секретами. Оказывается, делилась не всеми. И, похоже, не чужими.
Картина Марго являлась самой необычной в комнате. Остальные были темными, мужественными гравюрами. Два плюшевых кресла смотрели в сторону французских дверей, выходящих на балкон. Как только открыла их, тут же отпрянула от холода, но все равно не стала прикрываться. Вместо этого я вышла на балкон, босые ноги тут же заледенели от холодного дерева. У Сента из окон открывался тот же вид, что и у меня, но отсюда озеро выглядело иначе. Здесь на озеро можно было просто смотреть, свернувшись калачиком на одном из этих стульев с виски и ноутбуком и писать. Здесь в воздухе витала угроза. Что-то, что даже я не могла привнести в свой дом. В дом Эмили.
Я держала в руке блокнот и карандаш, даже не зная, откуда они появились. Едва понимала, что пишу, но руку свело судорогой, когда я заполнила весь блокнот. От холода тело онемело, так как я забыла закрыть двери, когда, свернувшись калачиком на кресле, писала от руки. Давно во мне не просыпалось подобное неконтролируемое желание писать, когда я исчезала из реальности, полностью погрузившись в обрывки мыслей, что позже превращались в рассказ. Вначале я воспринимала эту бешеную, безумную приливную волну слов, которую выплескивала на ближайшую поверхность, как должное. Меня не волновали потерянные часы, сон, еда и общение с людьми, все это казалось неважным. Странно что это безумие вернулось ко мне после кошмара о мертвой хозяйке моего дома, когда я проснулась в постели Сента, окутанная его запахом и с синяками на бедрах от его прикосновений. Но не было смысла думать об этом слишком усердно. Не сейчас.
Я не смотрела на блокнот, слыша шепот голосов. Нет, они подождут. Нужно отдалиться от них. Отыскав свои джинсы, брошенные на полу, засунула листки бумаги в один из карманов, оставив часть на полу. Мне нравилось, как они там смотрятся. Что-то мое, что портило порядок в комнате Сента.
Вместо того, чтобы переодеться в свою одежду, я порылась в его комоде, пока не нашла легкий свитер и носки. Я не стала рыться в его вещах тщательнее, хотя очень хотелось. Мне нравилась мысль о том, что я могла это сделать, узнать, не таятся ли какие-нибудь секреты в его ящике с нижним бельем. Впрочем, последнее вряд ли. Сент не был настолько глуп, чтобы оставлять подобные вещи без присмотра, даже в своем крайне уединенном доме.
Я узнала, что вся его одежда была аккуратно сложена и упорядочена. Очень постаралась создать хаос в его комоде, перемешать футболки с нижним бельем, и прикрыть сложенной одеждой, как делала в собственном доме. Конечно, мне нравилась опрятность и чистота, но также нравился беспорядок под ними.
За то время, что не спала, Сент так и не пришел в спальню. А я уже давно проснулась. Он не стал смотреть, как я сплю, не стал обнимать меня. Ничего романтического.
Слабый звон, доносившийся, как догадалась, из кухни, а также соблазнительный запах вынудили меня покинуть спальню. Мне было любопытно, да и желудок урчал от голода.
Честно говоря, секс являлся хорошей тренировкой, не говоря уже о том, что сегодня я занялась разминкой. Лодыжка не позволяла мне делать кардио с отягощениями, но попотеть все же смогла.
Я не стала искать свои трусики. Какой смысл? Мне нравилась идея бродить по его дому без них. Так порочно. Впервые мне понравилось ощущение обнаженности, раскованности. Опять же, я не знала, что подобное чувство способно принести удовлетворение.
Ванная комната рядом со спальней оказалась большой. Намного больше моей и тоже неплохой. Чертовски неплохой. Черная плитка, черные светильники. Огромная душевая кабина, при виде которой я едва не подавилась слюнями от зависти. Окно от пола до потолка без жалюзи, с видом на бесконечный лес.
Сам дом был старым. Не в стилистическом смысле, а в том, что он стоял здесь долгое время, достаточно долгое, чтобы лес начал поглощать его. Но некоторые изменения были новыми, лучшими из лучших. Со вкусом, который отсутствовал у простого дизайнера оригинального дома.
Пользуясь удобствами, я задумалась, как давно здесь жил Сент. Никто не упоминал об этом, сам он не говорил, а я не спрашивала. Скорее всего он приехал сюда после ухода из Клуба. Сент точно не вырос в этих краях, потому что в этом случае его было бы слишком легко отследить. Я не знала, чем он занимался в свободное время и как мог позволить себе подобные предметы роскоши. Он был чужаком для местных жителей, но они достаточно хорошо знали его. Настолько хорошо, насколько вообще возможно знать такого человека. Они знали, что нужно держаться от него подальше, не приносить кексы или пироги и не устраивать в его честь приветственную вечеринку.
Когда оказалась в коридоре, увидела в его оформлении намного больше темных оттенков. День переходил в ночь; внутрь попадало очень мало света с улицы, отчего в коридоре было полно теней. Конечно, я могла бы включить свет, но мне нравились тени.
По мере приближения к передней части дома запах усиливался. Все двери, выходящие в коридор, были закрыты и в голову прокралась мысль, а не потому ли, что я находилась здесь? Открыв одну из них наугад, я не увидела ни мертвого тела, ни связанной девушки с кляпом во рту, умоляющей о помощи. Комната оказалась небольшой библиотекой. Сначала я почувствовала запах книг, старости и почти сырости. Вдоль всех стен стояли книжные стеллажи, все заполненные. В центре расположился большой Г-образный кожаный диван, с которого открывался беспрепятственный вид на озеро. Мне захотелось пробежаться пальцами по корешкам его книг, понять Сента. Погрузиться внутрь. Но я бы потерялась.
К тому же, я всего лишь исследовала.
Я закрыла дверь и спустилась по лестнице.
Двери в комнаты никто не закрыл, так что я смогла заглянуть в гостиную и кухню. Обе были огромными.