Я делаю шаг назад и обвожу по очереди взглядом старшеклассников. Смотрю на Кевина — он уже успел подняться и сейчас, опустив глаза, отворачивается в сторону. На Викторию — на лице подруги застыло изумление и брезгливость, словно я предала ее. На Пилар — там горит отчаяние и зависть, как будто я переиграла всех. Мне так хочется уйти отсюда, из этой несостоявшейся сказки, и не могу…
— Так вот, почему Ник и Картер цапались последнее время…
— Да, не повезло Холту с сестрой.
— Вот тебе и тихоня, крутила с Лоуренсом, а спала с Райтом!
…Но наконец-то я делаю шаг, второй… и выбегаю из зала. Снимаю в школьном гардеробе свой плащ и спешу на улицу.
На город уже успел спустился вечер, и сейчас точно не самое подходящее время суток, чтобы возвращаться домой в одиночестве. Но именно пешком, запахнувшись в плащ и не чувствуя под собой ног, я направляюсь на холм.
Картер
Первое… Второе… Третье… и вот четвертое. И все с фамилией Райт.
Здесь нет освещения, муниципалитет экономит на таких вещах, и ряд невысоких надгробий, выступающих из густой травы, освещает лишь свет от дорожных фонарей и фара мотоцикла, немного разгоняя сгустившийся над кладбищем Сендфилд-Рока сумрак.
Могила матери еще свежа, даже цветы не завяли. Я провожу по ее надгробию рукой, и на мгновение передо мной встает ее лицо — молодое и задумчивое, словно я ее окликнул на пороге дома, а она обернулась.
«Картер, это ты, мой мальчик?»
«Я, мама»
«Уже поздно, что ты здесь делаешь?»
«Ищу дорогу и не нахожу»
«Я подвела вас. Так вышло. Но ни о чем не жалею»
«Знаю»
«Уходи, тебе не место тут!»
«Скажи, ты любила меня?»
Холодный бриз с океана долетает сюда и ерошит волосы на макушке. Бросает пряди на лицо, впиваясь в кожу ледяными иглами.
Я подхожу к надгробию брата и долго стою над ним, вглядываясь в имя, высеченное на сером камне.
«Покойся с миром, любимый сын. Наша душа и сердце — Алекс Райт»
Закрыть ладонью часть надписи не трудно, сложнее не увидеть за ней лицо брата — синие глаза, вихрь волос надо лбом и улыбку. И не услышать знакомый голос, так не похожий на мой — в нем всегда угадывалось ожидание чего-то грандиозного, что непременно с ним случится.
Алекс Райт — Картер Райт. Даже имена нам родители дали отличные, словно, только увидев своих младенцев, разделили их на светлое и темное.
«Покойся с миром, Картер Райт. Мы будем скучать по тебе». Вот какой должна была быть надпись.
Все было бы иначе, окажись здесь мое имя. Им было бы непросто, но они все справились бы. Мама справилась. Отец и Вик… Лена.
У них с Алексом могло быть счастливое будущее.
Проклятье!
Меня сжирает огонь зла и досады. Несправедливости на эту чертову жизнь! И сегодня, увидев Холт в школе красивую и нежную, радостную с этим придурком Лоуренсом, я едва не выпустил его наружу!
Не знаю, сколько я смогу бежать от самого себя, не провалившись в ад. Чувствуя, что если это случится, то обратной дороги для нас уже не будет — мы упадем туда вместе и обратимся в пепел. Потому что она никогда не полюбит меня, а я, не простив ей жалости, не отпущу.
Я возвращаюсь к мотоциклу и уезжаю. Бездумно гоняю по округе Сендфилд-Рока, пока дорога не приводит меня на Утес.
Здесь, как всегда, собралась компания Уолберга и еще пара-тройка знакомых ребят. В одной из машин негромко играет музыка, на пятачке горит костер. Уже холодно, и океан стал ледяным, но только зима способна прогнать нас всех отсюда.
А пока у нас еще есть время.
Рея не видно, но его лучший друг Стив здесь, и парень заметно напрягается, увидев меня. Я подхожу к костру и останавливаюсь. Выбиваю из пачки сигарету и закуриваю, глядя на огонь. Все чертовски сложно. Ну, почему в этой гребаной жизни все так сложно!
— Здорово, Райт! — бросает мне Стив. — Выглядишь, как черт!
— Похер.
— Травки хочешь? Или что-то потяжелее? Есть Икс-ти-си[9]. Джей нынче в ударе, так что качество зашибись!
— Нет.
Стив нервничает и тоже закуривает. Высокий и угловатый, в накинутой на плечи широкой куртке с капюшоном, парень сидит на трек-колесе и оглядывается по сторонам.
— Рей до сих пор зол на тебя, Райт, — говорит, понизив голос. — Здесь много наших ребят не знают, чего ожидать от ваших тёрок. Если Крис рисковый, то ты, чувак, конкретно без тормозов! Это хорошим не кончится.
На огонь смотреть приятнее, но я перевожу взгляд на затененное капюшоном лицо.
— Если хочешь мне что-то сказать — говори, Стиви.
— Хочу предупредить. — Парень поднимает ладонь с согнутыми в пистолет пальцами и приставляет к виску. Выдыхает губами: — Пах! У кого-то появился нелегальный ствол. Я не хочу быть в это втянут, Картер. У меня мать и две младших сестренки, а отец в тюрьме. Я и так по уши в дерьме, чувак.
— И?
— Реши это сам. Мы не забудем, обещаю. Но открыто против Рея никто из нас не пойдет.
Неподалеку, метрах в пяти от костра, стоит компания. От нее отделяется невысокая девчонка и, покачивая бедрами, направляется к нам. Поравнявшись со мной, широко улыбается, тряхнув пышными волосами.
На ней куртка, сапоги и короткая юбка. Лоретт снова верна себе — даже зима не заставит ее спрятать от мужских взглядов длинные ноги.
Я безразлично смотрю на нее сквозь расходящийся от ветра сигаретный дым.
— Привет, красавчик! Вот так сюрприз! Не поверишь, я весь день думала о тебе! Ты так и не позвонил в прошлый раз. Делаешь вид, что меня забыл?
— Нет. Но я не звоню девушкам, и ты об этом знала.
— Какой упрямый. Даже очень симпатичным?
— Даже.
Лоретт не огорчается. Легкий смех делает ее привлекательнее, и она об этом знает. Все ясно и без слов, мы не давали друг другу никаких обещаний, но сегодня я не могу на нее смотреть.
Она чувствует это и не мешает разговору. Подходит позже, когда я уже один стою у края обрыва Утеса и смотрю на темную чашу океана, подставив лицо ветру и слушая накатывающий рокот волн. Без страха сорваться становится передо мной и кладет руку на грудь. Тянется ко мне, обвивая рукой шею, но я останавливаю ее, поймав за запястье.
— Нет.
Голос звучит у лица тихий и взволнованный, разреженный ветром:
— Пожалуйста, я скучала, Картер. Поедем ко мне? Или просто на берег, я сегодня на своей тачке. Поможем друг другу расслабиться. Меня достали эти придурки, а Рей не трогает, потому что думает, мы с тобой крутим. Мне нравится быть под твоей защитой.
Уже вышла из облаков луна, и черный взгляд Лоретт блестит надеждой, а в голосе слышно желание. Симпатичная девчонка, она знает себе цену и будет далеко не с каждым. Но перед моим внутренним взглядом стоит другая девчонка и блестят другие глаза — изумленные, распахнутые и полные боли. Глубокие и чистые глаза Лены Холт, которым так легко поверить.
Сегодняшний поцелуй был злым и бесчувственным, но пальцы в ее волосах горели желанием и словно брали свое. Как бы мне хотелось… Нет, к черту!
К черту девчонку Холт! Вытравить ее из своей души и памяти, вот что нужно и чего я хочу. Но, боюсь, Лоретт мне в этом не поможет.
— Не сегодня и не сейчас.
— А потом, Картер? Ты не забудешь обо мне?
— Не знаю. Возвращайся к друзьям, Лоретт, здесь опасно. Я хочу побыть один.
Лоретт смеется, я отпускаю ее, и она отходит. Зря стоит и ждет в надежде, что я повернусь — мои мысли сразу же возвращаются к другой.
— Это с тобой опасно быть, Райт! А ты жестокий! Но я, пожалуй, рискну напомнить о себе …
Первый звонок от сестры я пропускаю, но отвечаю на второй. Мы не привыкли с Викторией созваниваться, и я не собираюсь обсуждать с ней произошедшее в школьном зале и свои поступки. Подозреваю, она была удивлена моей выходкой не меньше других. Но я совсем не ожидаю того, что услышу в динамике нечленораздельную речь и плач.
— Ка-картер… помоги… мне плохо.
Едва я слышу ее голос, как меня тут же пронзает чувство тревоги и нешуточный страх.
— Вики? Вик?! Что случилось?!
— Все кончено… Я больше не хочу жить!
Я скорее догадываюсь о смысле ее слов за чередой рыданий и всхлипов, и ору в телефон:
— Что за хрень ты несешь?! Ты можешь внятно сказать? Где ты?! Что, мать твою, происходит?!
— Дома. Я и Николас… мы переспали.
— Что?!
— Я думала, что нравлюсь ему… Что я для него что-то значу… Он говорил, что давно хотел быть вместе. А потом… потом сказал, что ты не должен был спать с Леной и заплатишь за это. Что он давно тебя ненавидит, а я — слепая дура, и ему плевать на меня.
Вики говорит все бессвязнее, но я и сам будто проваливаясь в глухоту, сдавливающую пространство вокруг меня в такую плотную сферу, что начинает звенеть в ушах.
— Не молчи! Говори! — уже кричу, но звуки словно тонут в горле, сжимая его липким страхом.
— Мне страшно…У меня были таблетки… мамины. Папа просил выбросить, но я не смогла… Картер!
— Что ты с ними сделала? Ну?!
Однако я и сам догадываюсь. Яблоко от яблони недалеко падает. Чем отец только думал!
— Вики! Вик! Слушай меня внимательно! Я сейчас вызову помощь и приеду! А ты должна промыть желудок. Немедленно!
— …не могу… — в трубке что-то падает и разбивается. Или падает сама Вик. Я снова слышу бессвязные всхлипы и полный ужаса вскрик:
— У меня отнимаются руки и болит живот… Я умру, Картер? О, господи, я не хочу! Спаси меня!..
Глава 46
Отцу звонить некогда, да и бесполезно. Он не пил много лет, даже после смерти Алекса, а теперь нашел выход забыться. Уезжая из дому, я оставил его с бутылкой виски, так что сейчас он наверняка в стельку пьян и не способен отреагировать должным образом даже на свою рожу в зеркале.
Я набираю «911» и объясняю диспетчеру из службы спасения, что случилось. Называю домашний адрес, говорю, как войти в дом, и мчусь к Вики так быстро, как только могу. Выжимаю газ до предела и рву душу черному «Ducati», разбавляя скорость липким страхом и тревогой. Отчаянием, которое, кажется, способно вырваться из меня криком даже сквозь поры.