Его помощник старался оставаться с нами дружелюбным, но это было непросто после того, как он стабильно нас игнорировал. Для него мы были скотом. Вы когда-нибудь пробовали вести вежливые переговоры со скотом? То-то же.
– Дело в том, что потерялся ребенок. Маленькая девочка, десять лет. Невысокая, блондинка, глаза голубые.
Я почувствовала, как сердце замирает в груди. Я была шокирована так сильно, что, пожалуй, не сумела бы это скрыть. К счастью, на меня никто не смотрел, повода не было, все взгляды были устремлены на говорящего.
Они просто не понимали, что он только что описал Эмили Рейнс.
Выходит, она сбежала! Но только Эмили, про Джордан – ни слова. Почему так? Я не могла понять, да у меня и не было времени разбираться. То, что Хост был вынужден привлечь к поиску рабочих, означало, что Эмили уже покинула его дом.
– Эта девочка страдает серьезным психическим расстройством, – продолжил помощник Хоста. – Поэтому мы были вынуждены держать ее взаперти. Она может быть буйной, кидаться на людей, поэтому по возможности не хватайте ее сами, а зовите охрану. У нее бывают периоды мнимого прояснения, но не поддавайтесь. Все, что она говорит, – результат тяжелого бреда.
– Что именно она может говорить? – рискнул просить кто-то в толпе.
– Что ее похитили, держат здесь насильно – и тому подобное. Она будет обвинять в этом нашего Хоста, но вы все его прекрасно знаете. Разве может это быть правдой? Разве способен он похитить ребенка?
Они все дружно качали головами, как эти дурацкие игрушки – собачки на автомобильной панели. У них и мысли не возникало, что Хост способен сделать нечто противозаконное. А он неплохо подстраховался! Он отнял у несчастной Эмили любую надежду на помощь. Детям и так неохотно верят, а тут еще он придавил ее слова своим авторитетом до того, как они были произнесены.
Догадается ли она об этом? Или бросится к первому, кто покажется достойным доверия?
У меня оставался только один способ помочь: найти ее первой.
Я-то знала, что девочка не умственно отсталая. Да она гений, если сумела обмануть эту толпу дуболомов! Она будет искать выход, путь к цивилизации. Как бы я поступила на ее месте? Куда бы пошла?
Задача не из легких, но я решила, что от главного дома пробиралась бы через оросительный канал к кукурузному полю. На ферме есть собаки, но там они след не возьмут, да и света там почти нет. Правда, там мокро и чертовски холодно, обычного ребенка это отпугнуло бы. Посмотрим, отпугнуло ли Эмили.
Проверяющие требовали, чтобы мы «накрыли ферму сетью». На человеческом языке это означало, что нам нужно было разделиться, но каждый должен был осматривать участок всего в паре метров от себя. Это понижало шансы того, что девочка останется незамеченной, но это же чуть упрощало мне жизнь: я могла незаметно отделиться от остальных, ни перед кем не отчитываясь.
Я не спешила, потому что спешка привлекла бы внимание. Я с удовольствием отметила, что марионетки Хоста сосредоточили свои усилия на дороге. Возможно, правы как раз они, а не я, но мне это казалось глупостью.
Возле канала было сыро и особенно холодно, поэтому никто сюда не совался. Берег был вязкий, заросший спутанной травой, не слышно никого и ничего. Ни следа Эмили! Луч моего фонарика сиротливо скользил по грязи и черной воде, но результата это не приносило.
Вот и что мне делать? Позвать ее? Вроде как я одна и можно рискнуть… Но если рядом, где-нибудь за углом, меня услышит очередная шавка Хоста? Скромная иммигрантка Наталья не может знать имя пропавшей девочки. Имя нам не назвали. Да я сразу же себя выдам!
Но и продолжать в том же духе нельзя, Эмили должна мне поверить. Пришлось решаться.
Я заговорила с ней по-русски. Тихо, но не слишком, чтобы она могла меня услышать, если она действительно близко, но чтобы не могли услышать те, кто возится сейчас возле фермы. Впрочем, даже если они что-то услышат, это еще не трагедия. Они не отличат русский от украинского. Скажу, что молилась.
Я понятия не имела, обучила ли Тэмми своих дочерей русскому языку. Говорила ли она на нем сама? В ее доме я не видела никаких текстов на русском, вообще ни намека на то, что не вся семья Тэмми до пятого колена была американцами. Но, опять же, оставалось завещание…
– Эмили, я здесь, чтобы помочь тебе. Я приехала по приглашению твоей матери. Я хочу забрать вас с сестрой отсюда.
Ответа не было, по крайней мере, разумного. Я слышала плеск воды, шелест травы и голоса со стороны фермы и полей. Мне все время чудились рядом чьи-то осторожные шаги, но это, скорее всего, было творчество моего воображения, а не Эмили.
Я не могла стоять на месте, это привлекло бы ко мне внимание. Поэтому я медленно двинулась вдоль канала, и со стороны казалось, что я никого особо не ищу, а делаю то, что сказали, лишь бы от меня отвязались. У придуманной мною личности действительно не было причин искать девочку! Но я продолжала звать ее.
Я уже не верила, что у меня что-то получится. Поэтому, когда она наконец ответила мне, я от ужаса чуть в канал не свалилась.
– Я здесь. Пожалуйста, не дергайтесь. Это привлечет их.
Она говорила по-русски очень чисто, акцента я не заметила. И она обращалась ко мне на вы! Это уже высокий уровень знания языка! Кто бы подумал…
Я лениво посветила фонариком в ту сторону, откуда донесся звук. Вроде как случайно, для разнообразия. Мне нужно было постоянно двигать этим дурацким фонариком, чтобы по его лучу не было заметно, как сильно у меня дрожат руки.
Я ее увидела. Быстро глянула, потому что долго пялиться в ту сторону было нельзя, но увидела. Она совсем не походила на девочку, которую я видела на фотографии, однако дело тут было не в ней и не в снимке. Просто Эмили с ног до головы перемазалась густой темной грязью. Это скрыло ее светлые волосы и кожу, замаскировало платье, позволило слиться с ночью, остались только голубые глаза, сияющие на темном лице. Но как же ей было холодно!
– Не останавливайтесь, – попросила она. – Идите, как шли раньше.
Это было правильное решение, и я все так же лениво шагала вдоль канала к высокой кукурузе.
– Кто вы моей маме?
– Я ее младшая сестра.
– Она не говорила о вас… Она сказала, что у нас есть дедушка!
– Дедушка… не смог, – криво улыбнулась я. – Твоя мама вообще не знала обо мне, но мы поговорим об этом позже. Где Джордан? Как ты сбежала?
– Вскрыла замок и сбежала. Там внутри слишком доверяют замкам! Там много компьютерного барахла. Глушилки для телефонов, камеры – все!
И вот теперь до меня дошло. Должно было дойти раньше, я знаю, с первых минут, когда я оказалась на табачной ферме. Но иногда мозг играет с нами злые шутки, и заметить очевидное, лежащее прямо перед носом, удается не всегда.
– Вот поэтому вы не вызвали полицию в ночь нападения, – прошептала я. – Они блокировали мобильную связь рядом с домом!
Когда я проверяла убежище, в котором скрывались Эмили и Джордан, мобильная связь там была. Но она там уже была! Если в секте есть технологии для блокирования мобильного сигнала, почему бы не использовать их? Вот поэтому ни Тэмми, ни ее дочери не смогли никому позвонить.
Мне не следовало напоминать об этом Эмили, но я не сдержалась, слишком велико было удивление. Она справилась с этим достойно – не остановилась, не расплакалась. Должно быть, знала, что, если остановится, это будет конец.
– Да, – только и сказала она. – Мы знали, что они будут следить за нами потом, раз не смогли поймать сразу.
– Почему вы не сказали полиции?
– Мы не знали, кому доверять. У них многие куплены. Не все, но мы не знали, кто… Самим проще. Мы только друг другу можем доверять.
Детская логика, но ведь они и есть дети. Сколько они намеревались так прятаться? Куда бежать? Теперь уже очевидно, к чему это их привело. Им следовало не бежать, а дождаться меня – или своего деда, или кого им там велели ждать. Но что толку теперь рассуждать об этом?
– Нас разделили, когда привезли сюда, – продолжила Эмили. – Меня заперли отдельно, потому что я спокойная. Им кажется, что спокойная. А Джо дерется. Поэтому ее отвели в другую комнату… И она нужна им не так, как я. Для другой цели.
Я не стала спрашивать, для какой. Я и так знала – но гораздо хуже было то, что знала она. Никто в десять лет не должен думать о таком! Но ей пришлось, и я вынуждена была задать ей неприятный вопрос.
– Они… уже сделали это с Джо?
– Нет. Не думаю. Сначала его не было. Он испугался быть рядом с нами, раз мы в розыске. Решил сначала мелькнуть в другом месте. Теперь он мог бы, но мой побег отвлечет его и других. Если меня не поймают сегодня, это выиграет ей время. Но забрать ее оттуда я не могла. Думаю, она где-то в подвале, в башне.
Я не совсем понимала, что это значит, однако разобраться можно и позже. Мне нужно было вывести Эмили отсюда. Девочка умна – настолько умна, что это поражает! И все же сама она не справится, граница фермы оцеплена. К счастью, я – часть этого оцепления, и я смогу помочь ей. Если она доберется до кукурузного поля, ее уже не поймают.
– Эмили, мне жаль, но я не смогу уйти с тобой.
– Я знаю. Я этого и не ожидала.
Ее голос дрожал, но не от страха. Она была поразительно спокойна – спокойнее, чем я. А дрожь – это следствие холода, еще одного врага. Мне хотелось снять свою куртку и отдать ей, но это принесло бы больше вреда, чем пользы.
– Слушай меня внимательно, – велела я. – Ты права в том, что никому не доверяешь. Когда ты пересечешь поле, ты увидишь здание – музей. Проще всего будет попросить помощи там, но не делай этого. Это место тоже принадлежит им. Думаю, и полицию возле своего логова они подкупили. Эмили, посмотри на меня.
– Смотрю.
– Лови телефон.
Я бросила ей свой мобильный. Она ловко поймала его, тут же извозюкав грязью. Капризный смартфон бы этого, пожалуй, не выдержал, а простейшей кнопочной звонилке было все равно.
– Здесь связи нет. Как только появится, загляни в исходящие звонки и набери тот номер, на который я все время звонила. Тебе ответит человек по имени Влад Ларин. Ему можно доверять на сто процентов, я ручаюсь за него. Расскажи ему все.