Дагерт вернулся быстро, не прошло и десяти минут. Молодой человек выглядел опечаленным, но предельно собранным и серьезным, а также настроенным на разговор. Догадываясь, о чем пойдет речь, я поспешил заявить:
— Вы можете забрать прошение сегодня же.
— Dan Ра-Гро…
— Ввиду сложившихся обстоятельств не смею требовать от вас исполнения какой бы то ни было службы.
— Это означает, вы отказываете?
— Ну да.
Лицо Дагерта застыло маской отчаяния. Неужели я ошибся? Снова? Впрочем, пора привыкнуть к собственной дурости.
— Вы же все равно собирались уйти, разве нет?
Отчаяние дополнилось удивлением:
— Почему вы так решили?
— После моей беседы с адмиралом трудно предполагать, что вы будете настаивать на прежнем. Поступки вашего дяди…
— Едва не привели к вашей гибели! Я не могу считать себя в полном праве отвечать за весь род, но… Если моя служба сможет хоть отчасти искупить вину адмирала перед вами, я буду подавать прошения до тех пор, пока вы их не примете!
О-хо-хо. Кажется, я влип. Надеялся отделаться от парня под предлогом дурных родственных связей последнего, а нарвался на обратное. Дагерт желает оплатить долг дядюшки? Похвально. Но почему опять за мой счет? Хотя, телохранитель мне все-таки нужен. Придется…
— Смотрите!
Кто это крикнул? А, караульный офицер. И показывает куда-то наверх. На окно… адмиральского кабинета, в котором появляется что-то белое, на долгий вздох замирает, а потом… Летит вниз, на каменные плиты.
Только двое людей, находящихся во дворе, не бросились к разбившемуся адмиралу. Я и Дагерт. Но мы оба, не сговариваясь, вытянулись струной и прижали сжатые кулаки к бокам, слегка опуская подбородки. Отдавая последние почести воину, сражавшемуся и ушедшему непобежденным.
Антреа, квартал Хольт, особняк daneke Тармы Торис,
начало вечерней вахты
Я был настолько тих, что мое присутствие в доме никак не ощущалось. Джерон, стоявший у стола в моем домашнем кабинете, не заметил шагов, зато позволил мне узнать еще одну свою сторону. Точнее услышать.
Это было. И будет. Тягучий закат,
Предрассветные росы, как бисер на платье,
А меж ними — желанная вечность объятий,
Утопившая разум шальная река.
Стоны? Крики? Нет, шепота призрачный шелк
Лег на плечи, согрев угольками признаний,
А мозаика слов, сочиненная нами,
Рассыпалась дождем, тем, что в полночь ушел.
Рядом. Близко. И волосу не проскользнуть.
Невозможно вдохнуть, но и выдохнуть — тоже,
Только волны тепла пробегают по коже…
Мы скупы, но лелеем, как счастье, вину.
Проведу кистью губ по тугому холсту
Обнаженного тела, рисуя рай… Хочешь?
За мечтой, растворившейся в мареве ночи,
Потянулась рука, но нашла… пустоту.
Только сон? Так зачем открывались глаза?
На окне паруса занавесок повисли,
Без тебя, как без ветра, лишенные жизни.
Не терял, значит, приобретений не знал?
Пусть. Но джокер найдется в колоде Судьбы.
Я хочу, просыпаясь и летом, и в стужу,
Видеть твой силуэт в нежном облаке кружев…
Это — будет. Однажды. Не сможет не быть!
Листок бумаги лег обратно на стол, а я все еще слушал эхо затихающего голоса.
Этот человек делил со мной жизнь всего третий день, но каждый новый час оказывался непохожим на прошедший. Сначала Джерон выглядел простодушным дурачком, годным только на то, чтобы возиться с животными. Потом рассуждал о магии, недоступной многим Главам Гильдий, как о чем-то, давно изученном и совершенно обыденном, и не только рассуждал, а и подкреплял свои слова весьма любопытными фактическими подтверждениями. Вчера спас мою жизнь, между делом перебив вышколенных и умелых охранников. А сегодня… Утром вернул мне смысл существования, днем играючи помог «вернуться к истокам» и… Что он сказал Инис? Наверное, я никогда этого не узнаю. Но моя мать, впервые за все время встретила меня так, как мне мечталось. С полным пониманием. И вот теперь…
Маска беспечного шутника слетела окончательно. Передо мной стоял совершенно другой человек.
Если бы я мог ТАК прочитать Наис эти стихи! Уверен, она больше никогда и ни о чем не спросила бы и ни в чем не усомнилась. Может быть, попросить Джерона… Нет, не буду. Каждая строка далась ему с большей болью, чем мне, когда я писал, и снова заставлять переживать… Пусть Рэйдена Ра-Гро и называют чудовищем, но это слишком даже для меня!
— «Не сможет не быть…» — повторил он, задумчиво проводя пальцами по краю стола. — Простите за вторжение, dan Ра-Гро: дурной пример одной из моих знакомых оказался крайне заразителен.
— Вы… знали, что я вошел?
— Какая разница? — Он повернул голову и улыбнулся. — Я все равно не стал бы прерывать чтение.
— Но почему вы читали вслух?
— Потому что стихи того заслуживают. Простите еще раз, что сделал это без вашего разрешения. Собственно, жду вас, чтобы сообщить: мне пора. Кошки, кажется, закончили свои дела, я закончил свои, следовательно, нет надобности тратить время зря.
— Вы торопитесь?
Улыбка стала еще шире и, пожалуй, довольнее:
— Меня ждут.
— Так сильно, что не согласны потерпеть лишний день?
— А вы бы терпели, если бы ждали подарка?
— Подарка?
— Правда, мне вряд ли удастся его привезти… В ваших краях ведь нет возможности раздобыть эльфийскую «радугу»?
— Скорее всего, нет. А зачем она вам?
— Я обещал порадовать знакомого лучника.
— Но насколько знаю, пользоваться эльфийскими луками не под силу человеку.
Джерон подмигнул:
— Но он-то этого не осознает! Мое дело маленькое — привезти. А с остальным пусть разбирается сам.
Лук, значит. Конечно, эльфийский мне достать негде, но кажется, могу подобрать ему достойную замену. Надо будет только заглянуть к Тьюлис в хранилище.
— Когда вы собираетесь отбыть?
— Скорее всего, завтра утром. Я навел справки у господина Ра-Дьена, и он посоветовал мне спуститься по левому притоку Лавуолы за пределы Ринневер, а оттуда либо по реке, либо посуху уже добираться до своих.
— Все верно, по реке будет быстрее, чем по морю, в обход побережья. Что ж, тогда завтра и будем прощаться. А сегодня…
— У вас есть, о чем спросить? Или рассказать?
— И то, и другое. Вы были совершенно правы: способность говорить с водойприсуща только моему роду. И, как стало известно, за пределами Антреи живет довольно много моих… родичей.
— Которые умеют управлять водой в пределах тела и за его пределами, — продолжил Джерон. — Признаться, до приезда сюда я тоже столкнулся с опасностью, растворенной в воде. Правда, она совсем иная, но теперь не уверен, что у ваших и моих проблем корни совершенно разные.
— Вы тоже столкнулись с водяным заговором?
— Не совсем. Но схожие принципы действия прослеживаются, и это меня несколько пугает, потому что распознать их привычными способами я не могу. Впрочем, как выяснилось, кое-какой инструмент у меня все же имеется, и вполне действенный. Точнее, имеется во мне.
— Серебро?
— Оно самое. В свое время я совершил страшную глупость, но теперь получается, что пользы от нее больше, чем неприятностей. Всегда бы было так!
— Глупость?
— Ужасающую. Едва не поплатился за нее, кстати, своего рода безумием.
— Вы могли сойти с ума?
Он усмехнулся:
— Почти сошел. Вы когда-нибудь задумывались, что заставляет людей заболевать «водяным безумием»?
— Это заложено природой.
— Ну да, ну да… — Согласный, но немного насмешливый кивок. — И все же? Те, у кого из тела серебро вымывается естественным путем, конечно, не способны болеть. А те, кто способен? Почему теряют рассудок?
— Признаться…
— Не задумывались. Тогда вам будет интересно узнать мое мнение, точнее, мое представление. «Лунное серебро», являясь условно живым существом, обладает собственным разумом и неутолимой жаждой обрести настоящую жизнь, а поскольку попадая вместе с водой в человеческое тело, оно приближается к исполнению заветной мечты, считает себя обязанным оплатить полученный подарок. Осчастливить своего «носителя». Исполнить его желания. Улавливаете? Серебро тонко чувствует малейшие оттенки человеческого настроения и, разумеется, со временем понимает, какие из происходящих вокруг событий радуют, а какие огорчают. По мнению металла, огорчений должно быть как можно меньше, вот серебро и старается… На свой лад. Помогает человеку стать счастливым. И если для этого требуется, чтобы кто-то умер, почему нет?
Действительно, все объясняется просто. Если бы я раньше догадывался о причинах безумия… Но теперь смогу только лучше исполнять свою службу! И как можно отблагодарить человека, подарившего мне столько сокровищ разом?
— Вы так хорошо разбираетесь в этом вопросе… Почему?
— Полагаю, потому, что сам побывал в шкуре безумца. А может, так и не вернул себе здравый рассудок.
Шутит, и шутит весело, а не горько. Надеюсь, ему понравится задуманный мной подарок. Уж ТАКОГО точно ни у кого больше не будет!
И все же не удерживаюсь от вопроса:
— Скажите… когда вы читали эти строки, мне показалось, что вы в своей жизни совсем недавно испытали нечто созвучное. Я прав?
Джерон серьезно кивнул.
— Да, именно так. Я попрощался с надеждой на счастье. Одной из. А вот вы, надеюсь, не повторите мою ошибку. Женщина, для которой написаны эти стихи, наверное, счастлива быть любимой вами?
— Хотел бы я знать…
Он растерянно удивился:
— Не знаете? Как такое возможно?
— Понимаете, мы были соединены супружескими узами во исполнение долга, а не для обретения счастья. Она должна стать матерью будущего Стража.