– Вам что-то требовалось от меня? – осведомился маг, проводя беглое прощупывание окружающего меня пространства.
Умело действует, ничего не скажешь: касания легкие и быстрые, язычки чар возвращаются к своему творцу, доставляя полученные сведения, и тут же снова покидают личный периметр чародея. Пять заходов, и заклинание сворачивается в клубок до будущих надобностей.
– Видите ли, мне необходимо задать обвиняемому ряд вопросов и… я хочу получить на них правдивые ответы, а в этом мне как раз необходима ваша помощь.
Маг устало плюхнулся в кресло у стены и, не глядя на меня, сообщил о результатах первичного осмотра и собственных выводах:
– Этот человек не представляет магической либо физической угрозы, к тому же не выглядит круглым дураком и, думаю, охотно ответит на все, что вы изволите спросить. Потому что вряд ли желает надолго задержаться в местной тюрьме.
– И тем не менее! – упрямо продолжил комендант. – Он упомянул о своем господине, но вопрос об имени оставил без ответа. Наверняка из некоего умысла!
– Вам важно знать имя? – спросил маг.
– Крайне важно, потому что другой слуга упомянутого господина, скорее всего, похитил молодую девицу из уважаемой в городе семьи.
Чародей по имени Транис устало сморщился:
– Уверены, что именно похитил?
Комендант слегка замялся:
– У нее не было видимых причин последовать за ним за пределы города…
– Видимых вам? Разумеется. А видимых ей?
– Хотите сказать, она ушла по собственному желанию?
– Я ничего не хочу сказать. – Маг нетерпеливо поднялся на ноги и прошелся по кабинету. – Я просто не хочу тратить Силу зря. Каждая макра, между прочим, выпивает на свое исполнение десятую часть моего дневного запаса, который я предпочел бы оставить для действительно важных и неотложных дел.
– Исчезновение племянницы мастера Гедрина к таковым не относится?
Транис сдвинул брови:
– С этой семейкой я бы вообще не стал иметь дело. На своем месте, разумеется, а не на вашем, вам-то поддерживать добрые отношения с главой Кузнечной гильдии сами боги велели… Но, насколько знаю, его юная племянница творит лишь то, что угодно ее душе, при этом ухитряясь доставлять трудности любому, кто подвернется под руку.
Комендант куснул губу, потому что слова мага не просто походили на правду, а предельно точно описывали сегодняшний случай.
– И все же, dou Транис…
– Настаиваете?
Он вздохнул, повернулся ко мне и спросил:
– У вас есть причина скрывать имя вашего господина?
Я совершенно честно ответил:
– Есть.
Маг оказался не просто умелым, но и умным человеком, не став сразу пускаться в творение заклинаний, а задав вполне естественный вопрос:
– Какая причина?
– Я не знаю его имени.
Бесцветные брови Траниса дернулись было вверх, но тут же снова нависли над тускло-карими глазами.
Комендант поспешил поинтересоваться:
– Он лжет?
– Представьте себе… нет. Или говорит что-то похожее на правду. Очень и очень похожее. Но и очень странное, не правда ли?
Слепо верящие во всемогущество чар существа считают, что узнать правду можно, лишь соорудив подходящее заклинание и его исполнением вынудив жертву поступать желаемым образом. Те же, кто время от времени приоткрывает хоть один глаз, хорошо знают: не нужно пыхтеть, тратя силы там, где достаточно легонько дунуть. Умелые наблюдатели определяют ложь по частоте дыхания, по яркости кожи, по движениям ресниц и прочим мелочам, обычно ускользающим от внимания, магам же проникать в тайны чужой души еще проще. Достаточно просто прислушаться.
Это своего рода «паутинка», только совсем маленькая, состоящая буквально из пары нитей и не делающая ничего, кроме улавливания порывов душевного ветра. Вернее, сквозняков. В спокойном состоянии любое живое существо окружено слоем пространства, по которому без остановки пробегает легонькая рябь, свидетельствующая о том, что комок Прядей перед нами – живой. Но как только спокойствие уступает место гневу, любви, радости, горю и прочим чувствам, рябь вздымается самыми настоящими волнами. Поэтому всегда можно и без расспросов понять, какое настроение владеет тем, кто находится рядом с тобой. А вот касаемо лжи… Все еще проще.
Когда человек намеревается солгать, рябь затихает. Ненадолго, разумеется, но именно эта внезапная остановка вечного движения и является признаком несомненной лжи. А поскольку я говорил все, как оно есть на самом деле, мое «озерцо» нисколько не изменилось.
Маг подошел ко мне совсем близко и спросил, глядя в глаза:
– А что вы знаетео своем господине?
Ох, какой дурной поворот беседы… Надо отвлечь внимание допрошающих на нечто более безобидное, нежели мои знания о некроманте.
– Он не оставляет слуг без своей заботы.
– И в чем она выражается?
– Господин вручил мне знак своей власти, который…
Когда я приподнял рукав, Транис так и впился взглядом в темный, похожий на опал камень, виднеющийся из металлической оправы браслета на моем левом запястье.
– Позволите?
– Если желаете. Только снимайте сами, я одной рукой не справлюсь.
Маг щелкнул застежкой, освобождая меня и от ключа для прохода через Смещение Пластов, и от голодного накра, который тут же попробовал вцепиться в плоть, не защищенную броней «лунного серебра». Разумеется, цель не была достигнута: Транис легко прервал атаку зачарованного камня, брезгливо сплюнул на ковер, чем заслужил негодующий жест коменданта, и зло процедил сквозь зубы:
– Больше ничего спрашивать не нужно. Я знаю имя. И знаю человека.
– Думаете, он придет?
Через приоткрытое окно в кабинет проникает ветерок, поигрывающий покоящимися на столе должностными принадлежностями хозяина Мирака. Сил у пришельца с гор хватает лишь чтобы приподнимать края листков, пропитанных чернилами, но когда нет иных развлечений, ожидание можно коротать и за столь непритязательным зрелищем, как переваливающиеся с боку на бок бумаги.
Благодарение богам, меня не стали пытать расспросами. А еще большее благодарение лично Пресветлой Владычице, что не стали пытать вообще, иначе пришлось бы раньше времени распрощаться с избранной маской. Вопреки ожиданиям, мне позволили хорошенько выспаться в караульном помещении, а с утра – не слишком рано и только после плотного завтрака – препроводили пред очи коменданта и мага, исполнявшего, как я понял, роль советника и помощника при главе города.
В самом деле, о чем можно расспрашивать человека, которому наниматель не доверил даже знание своего имени? Так что странная тяга некроманта к таинственности сыграла мне на пользу, оберегая от излишнего внимания со стороны допросчиков. Вряд ли «милорд» предполагал подобное развитие событий, но если действовал обдуманно, что ж, признаю: у него есть все задатки, чтобы завоевать мир. Только возможности нет. Уже нет.
– Придет.
В голосе сомнений не слышалось, на хмуром лице не читалось. Транис, прикрыв глаза, со строго выпрямленной спиной сидел в кресле, похожий на статую из склепа древних правителей.
Комендант, определенно доверяющий магу не только в вопросах волшбы, тоскливо вздохнул и посмотрел в окно, но красота горного пейзажа не помогла вернуть душевный покой:
– А если все же…
– Придет.
Слово было повторено с прежней интонацией, в меру снисходительной, в меру самоуверенной. Впрочем, у Траниса были причины вести себя подобным образом.
Конечно, меня в детали не посвятили, но у всех чародеев имеется общая и неистребимая черта: желание утвердиться в своем превосходстве, причем неважно, над сколькими соперниками – довольно и одного, лишь бы тот оказался повержен. Разумеется, более слабые в магических искусствах стараются не попадаться на пути более сильным, и до поры до времени им это вполне удается. Однако существует такая вещь, как aisseh, своего рода вызов. Нет, не на поединок, а лишь на разговор, но в большинстве случаев словесная перепалка быстрехонько превращается в сражение с помощью заклинаний. Важно другое: тот, кого вызвали, не имеет возможности отказаться от «приглашения». Потому что если откажется, мигом потеряет уважение среди соратников по магическому цеху. Так что выгоднее прийти и оказаться побежденным, нежели сбежать, заслужив звание труса и став отныне и навсегда мишенью для всех магов подлунного мира. К тому же поединки, объявленные посредством aisseh, никогда не завершаются гибелью одного из участников, только поражением, которое позволяет вернуться домой, зализать раны и взрастить в душе ненависть к обидчику, а сие чувство может принести полезные плоды… например, при следующей встрече.
Отправить «милорду» вызов тоже было легче легкого: а накр на что? Протянуть ниточку заклинания на большое расстояние невозможно, зато если у вызываемой персоны имеется при себе зачарованный предмет – брат-близнец попавшего в ваши руки, достаточно его слегка магически расшевелить, и в другой точке пространства также возникнет небольшое волнение. Так Транис наверняка и поступил: надавил на камешек магическим образом, а судя по непоколебимой уверенности, упомянул в «послании» нечто весьма важное для противника. Интересно, что именно? Как бы узнать? Сам маг не расскажет. Расспрашивать? Мне не к лицу и не к месту. Остается только ждать… Впрочем, у меня терпения хватит. Тем более не приходится тратить силы ни на что иное, кроме исполняемого дела, и, пожалуй, именно сейчас я в полной мере начал понимать, почему Ксаррон воспользовался моими услугами, а не привлек к расследованию подчиненных себе лазутчиков.
Отправлять к магу другого мага – занятие легкомысленное и опасное. Во-первых, не возникнет ни малейшего доверия, во-вторых, сразу же подвернется повод для сравнения могущества. Кто уцелеет? В общем-то, неважно. Все равно останется один из двух, а это хуже чем два. Во всех смыслах.
Отправлять человека, не сведущего в магии? Более разумный вариант, но со своими трудностями. Можно снабдить бедолагу амулетами и прочими мелочами, способными при случае помочь, но… А как определить, настал оный случай или нет? Уделять большое внимание отслеживанию окружающей обстановки на предмет возможной магической атаки? Можно. Но где тогда брать силы для основного занятия? К тому же чем дальше, тем больше будет чувствоваться напряжение и рано или поздно наступит предел, за которым… Все будет кончено.