Интересно, чему он так удивился?
Точка отсчета 9Исцеление
– Додуматься использовать пробужденного как источник мог только сумасшедший. – Сильвен без церемоний перешел к делу. – Ульяна Одинцова не лекарь, удивительно, что она до сих пор жива.
Сэм непроизвольно сжал кулаки: он мог ее потерять!
Той ночью Ульяна снова оказалась на грани, потому что кто-то почти вытянул из нее жизнь. Не «прыгни» она к нему на прошлой неделе, он бы не узнал про ее загадочный «скрытый» дар: не было бы ни разговора о пробужденных, ни ее тревожного звонка. Прошлой ночью Ульяна умерла бы в пустой квартире.
– Это доказывает, что она сильная пробужденная.
Голос прозвучал хрипло, Сэм откашлялся.
– Или, – невозмутимо продолжал Сильвен, – потому, что ее ауру пытались латать. Ничего не получилось, поэтому сила продолжала утекать. Насколько я понял, Одинцову показывали чувствующей. Почему она ничего не заметила?
Халатность? Взглянули поверхностно, не стали копать глубже? Чувствующая в филиале упорно продолжала настаивать, что энергетика Ульяны слабая и до пробужденной ей далеко, но ни сном ни духом не обмолвилась о серьезных разрывах в биополе.
– Могла она не увидеть?
– Вряд ли. Чувствующие такое подмечают сразу, фору в этом им могут дать только лекари.
– Я проверю. – Сэм кивнул. – Можно выяснить, кто это сделал? Когда?
Сильвен покачал головой:
– Она говорила о странном приступе два года назад. Вполне возможно, именно тогда все и случилось. В любом случае все это теория. Определить точное время уже невозможно, и уж тем более вычислить того, кто это сделал. Отпечаток вмешательства в энергетику сохраняется недолго.
Первый, кто пришел на ум, – Станислав. Он помнил яростный взгляд архитектора времени, полный ревности и ненависти: в тот миг его злоба предназначалась не только ему, но и Ульяне. Внутреннюю червоточину не скроешь, вот только как бы ни хотелось видеть в Зиновьеве злодея, это абсурд. Для манипуляций со временем было нужно много энергии, а Станислав был новичком. Вряд ли он мог потянуть силы Ульяны до полного истощения и тем более попытаться восстановить поврежденную ауру. К тому же ее проблемы со здоровьем начались два года назад, а дар Станислава проснулся гораздо позже.
Сэм отвел руки за спину и сжал кулаки. Все это сейчас неважно, главное – помочь Ульяне.
– Ты возьмешься за лечение?
– Шеппард, ее аура словно решето: использовали «мертвую хватку», едва не убили. Такое по щелчку пальцев не поправишь. Назови мне причину, по которой я должен тратить на нее свое время и силы.
Сильвен сложил руки на груди, в голосе проскользнул лед. Лекарь смотрел на него свысока, хотя был на голову ниже. В этом он весь: пальцем не пошевелит, пока не увидит выгоду лично для себя. Или что-то, достойное его снисхождения.
– Она выходит замуж за архитектора времени.
– За того типа, что поднял переполох в нашем обществе, – кивнул Сильвен. – Весьма ценные сведения. Хочешь, чтобы я сделал им свадебный подарок?
К циничному высокомерию Сильвена было не привыкать, но сейчас захотелось свернуть ему шею. Возможно, потому что речь шла об Ульяне. А может, потому, что его предыдущие слова – о причине – попали в цель. Когда она позвонила и сказала, что разнесла квартиру, внутри все похолодело. Однажды, в самом начале обучения, Агнесса решила испытать дар исцеления на себе, он нашел ее истекающей кровью и едва успел спасти. Ульяну он не учил, для нее он вообще был никем, но сорвался с места, на ходу создал портал и шагнул в него.
Мерцающие нити материи расступились, и через мгновение Сэм уже стоял в гостиной Зиновьева. Ульяна сжалась в комочек, сидела у стены, обхватив себя руками. Отголоски воздействия на материю, недоступные человеческому взгляду, витали в воздухе, неровными линиями тянулись к ней. Она старалась подавить их, но выброс силы оказался слишком мощным. Бесконтрольные всплески отнимали много сил, необученные пробужденные часто погибали от энергетического голода. Каким чудом Ульяна удержалась на грани – непонятно.
Осознание этого прорвалось бешенством: глупая девчонка могла умереть, потому что отказывалась принять себя, свою силу. Ярость бурлила в крови, он набросился на нее с обвинениями, а затем произошло то, что произошло. Так он сорвался впервые, от одних только воспоминаний в брюках становилось тесно. Она сводила его с ума: ее близость, запах ее кожи, беззащитность и внутренний надрыв, причину которого он тогда еще не мог понять. Напряжение выплеснулось в безумный и жаркий секс, делиться с ней силами было легко. Признаться себе, что эта ночь и эта женщина особенно дороги ему, уже сложнее, не говоря уж о том, чтобы изливать душу перед Сильвеном.
– Она пробужденная.
– Напомнить, чем закончилась твоя благотворительность в прошлый раз? – в голосе лекаря теперь явственно звучало раздражение. – С Агнессой, по крайней мере, сразу было все понятно, у нее редкая способность, Ульяна – кот в мешке.
Он устало прикрыл глаза. Если по-другому не получится, пусть будет так.
– Я редко прошу тебя о чем-то, но эта женщина дорога мне.
– Неужели? – Сильвен приподнял брови, но все же сменил гнев на милость. – Мне предстоит много работы, а тебе не помешают силы. Пригласи ее на завтра. На утро. Потом я буду занят с Дарианом.
– Сколько ему осталось?
– Кто знает. – В серо-зеленых глазах лекаря мелькнуло сожаление. – Он смирился с тем, что уйдет, я просто поддерживаю в нем жизнь.
Знать, что ничем не можешь помочь, – самое страшное. Сэм помнил его решительным, жестким, полным силы и жизни, но сейчас тот медленно угасал. За какие-то два с половиной года от знакомого образа остались только глаза: ярко-синие, отражающие всю глубину прожитых им времен. Чем дальше, тем быстрее шло старение, только Сильвен поддерживал Дариана, не позволяя ему заснуть навсегда. Увы, даже лекари не могли защитить от старости.
– Проще позволить ему умереть.
– Нет. – Сэм нахмурился. – Он должен увидеть, что у нас все получилось, гордиться тем, что возродил мир, в котором родился.
– Он видел достаточно, Шеппард.
– Не нам это решать, Сильвен. Если он попросит…
– Он уже об этом заговаривал.
Сердце сдавило болью: слишком много было потерь, но к этой он не готов. Дариан спас ему жизнь, заменил отца и наставника, научил управлять даром и принимать его как неотъемлемую часть своей сути. Долгие годы они работали рука об руку, цели Дариана становились его целями. Невозможно представить, что однажды придется проснуться в мире, где его больше нет. Невозможно, но этот день неотвратимо приближается.
– И ты поспешил поддержать? – сдержать боль не удалось – она отразилась в голосе.
– Нет, – сухо отозвался лекарь, – я уговорил его повременить, но если он примет решение, Шеппард, его никто не переубедит. Мы оба это знаем, поэтому смирись. И отпусти.
В свое время ему повезло стать первым пробужденным архитектором. Заново привыкать к миру, мерцающим контурам энергий и необъяснимой, пугающей силе, ворочающейся внутри, было нелегко. Его поддерживали Дариан, Клотильда и Сильвен. Ульяна же казалась отчаянно одинокой. Хотелось бы, чтобы она приняла свой дар легко и просто, но после случившегося у нее это вряд ли получится. Как назло, Зиновьев умудрился уехать в командировку, а в этот вечер ее категорически нельзя оставлять одну, наедине со свалившейся силой и страшным открытием.
Он и сам толком не знал, как попросит Ульяну о встрече, тем не менее приехал к ее дому и набрал номер. Она ответила спустя мгновение, словно ждала звонка.
– Как ты? – тихо спросил он.
– Сегодня я ничего не разрушила. Как по-твоему, это достижение?
Сэм улыбнулся:
– Определенно. Предлагаю встретиться и поговорить не по телефону.
– Я согласилась на предложение Сильвена. Тебе незачем тратить на меня время и приезжать.
– Я все равно уже здесь. Спустишься?
Она помолчала, но потом все-таки произнесла:
– Дай мне десять минут.
Дожидаясь ее, он о многом успел передумать. Захотелось снова свернуть Сильвену шею – оказывается, тот уже договорился с Ульяной, а с ним ломал комедию. За раздражением Сэм все-таки вынужден был признать: сеанс психологии лекаря даром не прошел, он понял, что Ульяна на самом деле ему дорога, а главное – насколько.
Мелькали и мысли о Зиновьеве. Дар Станислава – настоящая находка, с его помощью они могли уничтожить любой заговор в зародыше. Если бы не одно но: древние предпочитали надевать на управляющих временем сдерживающие силу браслеты с самого детства. Свитки, которые ему достала Клотильда, приходилось переводить, поэтому чтение продвигалось медленно. И все же ему удалось узнать, что в истории осталась еще одна странность: везде упоминалось про детей или подростков. В прошлом, когда люди жили две-три сотни лет, архитекторы времени умирали совсем молодыми.
История Зиновьева с самого начала была непростой, но вышла по-настоящему запутанной во всех смыслах. Не ожидал он, что столкнется с женщиной, которая перевернет его мир.
Ульяна спустилась минута в минуту: в темно-синем платье до колен, на плечи накинут пиджак, волосы заплетены в тугую косу. Строгая, независимая, официальная. Она будто нарочно пыталась казаться чужой, далекой, но винить ее Сэм не мог. Они обменялись приветствиями – достаточно прохладно, а потом, не сговариваясь, направились в сторону Александровского парка.
Людей на улицах вечернего города было много. Кто-то выгуливал питомцев, кто-то выбрался отдохнуть после долгого рабочего дня, кто-то возвращался домой. Мимо проходили родители с детьми, одиночки и парочки. Возле цветочных часов напротив Государственного университета устроилась шумная компания подростков. Ульяна зябко поежилась – пронизывающий ветер забирался под пиджак, и Сэм с трудом подавил желание притянуть ее к себе. Что бы там он себе ни надумал, они не пара.
Напряжение между ними ощущалось и в неловком молчании, и в том, как упорно она избегала его взгляда. Не такого он хотел для нее вечера.