– Ты обещала подумать о моем предложении.
Она нужна ему не как женщина, как архитектор, но решение уже принято. Отказаться от Мальты – значит отказаться от себя самой. Прятаться от себя и своих чувств, сдерживать силу и понемногу сходить с ума.
Конечно, здесь останутся родители, с которыми она виделась пару раз в год, но все-таки виделась. Алиса – лучшая подруга, практически сестра, и даже работа, которая хотя и была щедра на нервотрепку, а зарплата была далека от идеальной, но все-таки она была. Санкт-Петербург. Ульяна даже не отдавала себе отчета, насколько привязалась к этому городу. Страхи – на новом месте всегда приходится начинать с нуля, а она будет далека от дома и даже от страны, где родилась и прожила двадцать шесть лет. Мама бы сказала, что она сошла с ума, но учиться можно только там. К тому же дом Сэма на Мальте, там же бо́льшая часть его жизни.
– Я еду, – сказала Ульяна, – потому что не готова отказаться от того, что чувствую.
Прозвучало двояко, да так и было на самом деле: Сэм и ее дар. Или же… дар и ее Сэм?
Нет. Не ее.
Он не ожидал столь быстрой капитуляции, удивленно приподнял брови. На минуту даже показалось, что в его глазах мелькнула радость, но она быстро отмахнулась от коварной и слишком привлекательной мысли. Не стоит себя обманывать, потом будет еще больнее.
– У меня много работы. Если ты не возражаешь, – она кивнула в сторону кабинета, – мне нужно пару недель на сборы. И еще несколько дней, чтобы повидаться с родителями. Потом я буду полностью в вашем распоряжении.
В приемной раздались шаги, голоса: высокий звонкий голос Лены – она за что-то оправдывалась – и раздраженный – Романа. Муравей вышел в холл, перекатывая между пальцами пачку сигарет, и, увидев ее с Сэмом, скривился.
– Одинцова, обеденный перерыв закончился. Время для личных встреч тоже. Жду у себя в кабинете через две минуты. Опоздаешь – пеняй на себя.
Запищал электронный замок, не дожидаясь ответа, начальство скрылось за дверями. Несмотря на грубость, Ульяна была искренне ему благодарна за то, что избавил от неловкого прощания. Сэм почему-то смотрел на ее скрещенные на груди руки, испытующе заглянул в глаза.
– Все в порядке?
«Я рассталась со Стасом за пару недель до свадьбы, потому что влюбилась в тебя. Ты мне снился и снишься до сих пор. Нет, я не в порядке и не буду, потому что тебе не нужна я, только моя сила», – наверное, так и стоило сказать, но вместо этого Ульяна сдержанно улыбнулась и ответила:
– Да.
Точка отсчета 13Признание
– Это случилось снова.
Когда Виктория попросила его приехать, Сэм уже не ждал хороших новостей. Смерть чувствующей была лишь началом: благодаря проверке аналитики вышли на пятерых пробужденных, которых «пропустила» Нестерова, но они оказались чище рождественского снега. Загадка ее гибели тоже не спешила раскрываться: консьерж-охранник подтвердил, что Алина приехала одна, к ней никто не приходил. Перетряхнули всех жильцов и гостей, но ничего не нашли, записи с камер тоже ничего не дали. Оставался только один вариант: убийца наведался прямиком в квартиру. Что явно указывало на пробужденного.
В кабинете Красновой ждал очередной сюрприз, он же Станислав. Зиновьев развалился в кресле и даже не потрудился встать, когда они вошли. Внутри заворочалось нечто темное, звериное – то, что долгие годы тщательно скрывалось под сдержанностью и здравым смыслом. Под взглядом Сэма несгибаемая и властная Виктория сложила руки на груди и подалась назад.
– Виктория Юрьевна попросила меня о помощи, потому что в Париже случился новый теракт, – Станислав заговорил первым. – Точнее, теперь уже не случится. Снова бомба. Пирамида Лувра свернулась в пространстве вместе со всеми, кто находился внутри и поблизости.
– Пострадали тысячи людей, – Виктория говорила быстро, словно пытаясь оправдаться. – Я хотела сказать, могли пострадать. Завтра. В Лувр бомбу пронес террорист-смертник, турист из Канады. Металлоискатели не сработали, потому что это алхимический механизм.
Террористов оказалось двое, обычные люди – канадец и мексиканец. Пойти на дело их убедили цифры с шестью нулями: у первого была смертельно больная дочь, другой задолжал крупную сумму денег. Первый должен был пожертвовать собой, второй – прийти на место происшествия после случившегося с плакатом, на котором надлежало вывести собственной кровью: «Я все равно на шаг впереди».
Смертник. Новая алхимическая бомба. Франция. Канада. Мексика. Теракты принимали действительно невиданный размах. Сколько еще завербовано пробужденных? А сколько обычных людей готовы шагнуть за край по множеству причин? Может статься, все, что они видели, – всего лишь репетиции перед настоящим выступлением. Предатель по-прежнему на свободе: следующего удара можно ждать откуда угодно и когда угодно.
– Я связалась с главой французского филиала. Рассказала, что у нас есть информатор, – подала голос Виктория. – Бомбу обезвредили и отправили в Центр.
Пока теракт не вышел за пределы России, они умалчивали о несостоявшейся акции и об архитекторе времени. Теперь держать это в тайне было бессмысленно и даже опасно: эхо давней ошибки прокатилось по всему миру. Каждого последователя Милы Аверс Сэм считал личным поражением. Ее трагическая гибель, вина за которую официально лежала на Новой Полиции, только подливала масла в огонь. Теперь она великомученица, этакая Жанна д’Арк. Если это правильно повернуть, за нее захотят убивать и станут убивать.
Краснова сделала все быстро и профессионально, но это не отменяло того, что она действовала в обход его. Сэм оперся руками о стол главы филиала, не отпуская ее взгляда, обманчиво спокойно обратился к архитектору времени:
– Станислав, спасибо за помощь. Оставьте нас, пожалуйста.
Краснова поджала губы и молчала, пока за ним не закрылась дверь.
– Сколько вам объяснять, что «прыжки» во времени медленно убивают Зиновьева?
– На кону человеческие жизни!
– Да, и в том числе человека, который только что вышел. Вы не понимаете, что каждый раз может стать для него последним?
– В прошлый раз вы были не настолько щепетильны. – Виктория вызывающе смотрела на него.
– Тогда я не знал, чем это ему грозит. Лучше остановиться поздно, чем никогда.
Краснова шумно опустилась в кресло, сцепила руки на столе.
– Да что вы за человек?! Не согласились рисковать ради Алины и реальной возможности выйти на нашего Иуду – я отступила. Но тысячи людей! Тысячи! Не принимая во внимание их родных, разрушенный исторический и культурный памятник, столкновение двух миров… Недовольны тем, что не спросили вас? Я спрашивала. Битый час доказывала, убеждала, пыталась договориться… Тщетно.
Виктория откинулась на спинку кресла, вцепилась в подлокотники.
– Я не просила спасать кошку от хулиганов, Сэм. Я просила предотвратить катастрофу.
– Мы обойдемся без помощи Зиновьева. Нужно опережать их не временны́ми сдвигами. Сплоченностью. Разумом.
– Пока что они опережают нас! – Краснова перевела дух и добавила: – Вы считаете, что защищаете его, но делаете только хуже. Возможность работать с нами для Зиновьева значит очень много. Уверена, вы прекрасно знаете, каково держать свою силу в узде. Постоянно.
Сэм глубоко вздохнул: этот разговор не имел смысла. Что случилось, того уже не отменить. Виктория не первый день занимала пост, но злоупотреблять положением и использовать человека – уже чересчур.
– Впредь следуйте моим советам.
– Вы хотели сказать – приказам.
– Как вам угодно. И если у нас зашел этот разговор… Подготовьте документы для перевода на Мальту. На Зиновьева и Одинцову.
Виктория вздрогнула, зло прищурилась. Теперь она видела в нем диктатора, но решение не было спонтанным и далось ему не так уж легко. Рисковать Ульяной Сэм не мог, что же касается Зиновьева… Перспектива постоянно видеть их вместе и сходить с ума от ревности счастья не прибавляла, но личные интересы выше безопасности не ставят. Предательство Нестеровой может дорого им обойтись, сильные архитекторы однозначно привлекут внимание оппозиции. Особенно человек, который управляет временем. В сложившейся ситуации безопаснее Центра места не придумаешь.
– А если я откажусь их отпустить?
– Это решать не вам.
Сложности могут возникнуть, только если Зиновьев встанет в позу. К счастью, Ульяна согласилась на обучение, это уже плюс.
– Я понимаю, что ваши отношения с Одинцовой предполагают такое развитие событий, – голос Красновой сочился ядом, – но я не стала бы доверять женщине, которая внезапно проявляет ко мне недвусмысленный интерес.
Бесцеремонность некоторых людей поражает. Неужели его влечение к Ульяне настолько заметно?
– На что вы намекаете?
– Не намекаю, а говорю прямым текстом. – Виктория чуть сбавила тон, но все-таки добавила: – Вы везете в самое сердце Нового мира людей, о которых ничего не знаете. Не забывайте, Одинцова была в списке Алины.
Намеки Виктории были смешны. Он почти не выпускал Ульяну из виду, к тому же ее к нему интерес – весьма спорный. Она не искала с ним встреч. То, что во время их последнего разговора у нее на пальце почему-то не оказалось кольца, еще ни о чем не говорит. Вылетел камень, Ульяна сняла его, потому что ходила мыть руки… да мало ли что! В конце концов, предсвадебные ссоры никто не отменял.
– Это мое дело. И моя ответственность. Что именно вас не устраивает?
Виктория хмыкнула:
– Главное, чтобы все устраивало вас. Насколько я поняла, теперь эта парочка – ваша забота. Чему я безмерно рада.
«Моя», – мысленно согласился Сэм. Разобраться бы, что кроется за этим признанием.
– Я скучал.
Простые слова дались непросто, но сразу стало легче. Рядом с Ульяной он снова чувствовал себя мальчишкой. Такого не случалось уже несколько сотен лет, но это не забывается. Ощущение, когда ждешь ответа, затаив дыхание, потому что для тебя это по-настоящему важно. Сэм и подумать не мог, что когда-нибудь ему будет так отчаянно сложно пригласить женщину в ресторан и начать с ней разговор. Но она не была обычной женщиной. По крайней мере, для него.