Солнце палило нещадно, поэтому пришлось спуститься в каюту за защитным кремом. Она разделась, оставила только трусики и полупрозрачную блузку, поднялась наверх, перекатывая тюбик между ладонями, встретилась с ним взглядом – и время замерло. Как будто кто-то остановил мировой секундомер. Пока ее не было, он успел снять рубашку: в таком ракурсе, да еще и за штурвалом, Сэму самое место на журнальной обложке. Интересно, он хотя бы представляет, насколько хорош? Высокий, подтянутый, с плоским рельефным животом и сильными руками, которые способны творить чудеса – в прямом и переносном смысле. И насколько ее заводит этот взгляд – когда он смотрит так, глаза в глаза, а там прямым текстом самая простая фраза всех времен и народов: «Я тебя хочу!»
Ульяна облизнула губы.
– Куда дальше держим курс, капитан? – Должна же она была что-то спросить, но даже из этого вышло нечто невероятно провокационное.
– Отойдем подальше от берега и освежимся, – его голос звучал хрипло.
– Отличная идея. Особенно после того, как я полдня мариновалась в костюме.
Волосы давно растрепались, ветер играл ими, бросая то за спину, то в лицо. Ульяна подошла, прижалась грудью к его спине, потерлась щекой о плечо, и Сэм ощутимо напрягся.
– Если ты продолжишь в том же духе, до места мы не доберемся.
– Эта идея мне тоже нравится.
Не дожидаясь ответа, она щелкнула крышкой тюбика и начала мягкими движениями втирать крем в его плечи и спину, чувствуя под пальцами напряженные кубики мышц. Выводила узоры на его горячей смуглой коже, и казалось, что воздух вокруг раскаляется с каждой минутой. Неожиданно яхта остановилась – их слегка качнуло, а в следующий миг Сэм уже подхватил ее на руки и шагнул к корме.
– Собираешься меня утопить? – Она не пыталась вырваться, наоборот – обвила руками его шею и прильнула всем телом. – Учти, я превращусь в русалку, буду петь песни, и… это никому не понравится, потому что у меня нет голоса. Придется отловить меня, посадить в аквариум, и всю оставшуюся жизнь тебя будет мучить совесть.
– Ты и так русалка, – хрипло выдохнул Сэм перед тем, как впиться поцелуем в ее губы. А потом просто шагнул за борт. Над головой сомкнулась вода, он разжал руки, Ульяна скользнула наверх – вынырнула и глубоко вдохнула, чувствуя себя по-настоящему живой, переполненной силой и счастьем. Блузка облепила тело, соски напряглись и сейчас просвечивали сквозь тонкую ткань. Рядом вынырнул Сэм – его глаза сияли, мокрые волосы слегка вились, капельки воды блестели на лице, плечах и груди.
Открытое море всегда прохладнее, чем у берега, по разогретой коже побежали мурашки, которые сменила сладкая истома предвкушения. Она откинула мокрые волосы назад, окунулась с головой и поплыла, а Сэм на удивление быстро догнал ее, вынырнул рядом и прижал к себе.
– Возвращаемся.
– Ты же хотел купаться.
– Освежиться. – Сэм поймал ее за ноги и заставил обхватить его за талию. – Купаться ты сможешь еще месяца два.
Он поцеловал ее пальцы, но Ульяна ловко вывернулась из его рук и поплыла к яхте. Проворно забралась наверх и вытянулась на светлом покрывале. Она не привыкла столько находиться на солнце, но готова была рискнуть. Особенно когда он поднялся следом и стянул мокрые брюки. Ульяна приподнялась на локтях, скользнула взглядом по его покрытому капельками воды телу – изучая, наслаждаясь, любуясь. Раньше ей казалось, что это слишком бесстыдно и пошло, поэтому никогда в жизни она так откровенно не рассматривала мужчину: от глаз и губ – к груди и животу, уходящей вниз дорожке темных густых волос и выражению его откровенного желания. Да, пожалуй, на этом моменте она слегка покраснела, или ей так показалось. По крайней мере, к щекам прилила кровь, особенно при мыслях о том, какой он большой.
Сэм опустился рядом и провел пальцами от щиколотки до бедра. Сначала с внешней стороны, а затем с внутренней – до той самой грани, когда терпеть становится невыносимо. Ульяна вскинулась, выгнулась, но он мягко надавил на ее плечи, укладывая на спину, и снова склонился над ней, слизывая с бедер капли воды, погладил живот и накрыл ладонями грудь. Когда его пальцы задели напряженные соски, по телу прошла дрожь. Ульяна скользнула рукой ниже, и Сэм хрипло выдохнул, его блестящие глаза сейчас казались почти черными. И при всем при этом он еще умудряется над ней издеваться?!
Мягко, но решительно он перехватил ее руки – сначала одну, затем вторую – и завел их над головой.
– Сегодня, русалка, все будет по-моему, – прошептал он и заставил перевернуться на бок.
– Как скажете, мой капитан.
Уголки его губ дрогнули, и на мгновение показалось, что хваленая выдержка Сэма Шеппарда дала сбой. Увы. Дыхание давно сбилось, сердце пыталось выпрыгнуть из груди, Ульяна дрожала и выгибалась, когда он ласкал ее между ног, то отводя край трусиков в сторону, то поглаживая через ткань. Это было что-то невообразимое, казалось, что она задохнется от наслаждения или просто умрет, когда он окажется внутри. Похоже, Сэм решил на ней отыграться за ту маленькую провокацию с кремом.
– Пожалуйста, – со стоном выдохнула она, – я больше не могу…
Он стянул с нее белье, вошел, и Ульяна всхлипнула, подалась назад. Ощущение наполненности, растянутости и томительная нега удовольствия в каждом движении. Хриплый выдох и стон за спиной говорили о том, что он сам еле сдерживался, но она уже едва помнила, где находится. Кричала, выгибалась, насаживалась и переплетала свои пальцы с его до тех пор, пока оргазм не обрушился всей своей силой, стирая остатки реальности. Ульяна содрогнулась и сжалась на нем, кусая губы и чувствуя, как ее наслаждение переходит в его. Опустошенная и счастливая, закрыла глаза. Они так и лежали на палубе, и Сэм прижимал ее к себе. Биение его сердца и дыхание по разгоряченной коже – так мало и в то же время так много. Она хотела повернуться и посмотреть на него, но поняла, что в глазах как-то слишком влажно. Она что, плачет? Этого еще только не хватало! Держаться столько лет, чтобы потом разреветься… отчего?!
Оглушенная, она потерла глаза тыльной стороной кисти, уткнулась лицом в локоть и улыбнулась.
– Море полно сюрпризов.
Сэм уткнулся носом в ее плечо.
– Самый приятный сюрприз, который случался со мной за последнее время, – это ты. – Он помолчал и с сожалением добавил: – Кажется, я выбросил твое белье за борт.
Ульяне показалось, что она ослышалась, она даже оглянулась, чтобы убедиться, что он не шутит. Но он не шутил. Трусиков действительно нигде не было, а еще у Сэма было выражение лица как у нашкодившего мальчишки – довольное и озорное. Глаза сияли, а солнце бликами играло на в кои-то веки взъерошенных, почти высохших волосах. И тогда она сделала то, чего уж точно не собиралась делать: закрыла лицо ладонями и громко, заливисто рассмеялась.
Счастье – лучшее лекарство от сомнений и страхов. Это правда, но это же и лирика. А если вернуться с небес на землю… Ну, она все-таки сгорела. Сгорела так, что с трудом натянула на себя юбку и подсохшую блузку. О том, чтобы надеть бюстгальтер с дурацкими резными лямками и жестким замком, речи не шло. И знала ведь, что так будет, но решила предаться любви и романтике! Что мешало перед этим намазаться кремом?
Вдобавок к пылающей коже разболелась голова, поэтому из каюты Ульяна выползла, только когда Сэм пришвартовался. Она надеялась, что он не обратит внимания на ее сходство с вареными ракообразными, и постаралась тихонько просочиться к лестнице, пока он возился с покрывалом на палубе. Но он все-таки заметил. Бросил покрывало, спрыгнул на причал и подскочил так проворно, что она и туфли не успела надеть.
– Ульяна! – Сэм нахмурился, рассматривая ее. – Ужин в городе отменяется.
– Прости, что испортила нам вечер. Я похожа на оживший томат?
– Скорее на клубнику. Не испортила, мы просто перенесем его домой. Если, конечно, ты не против.
Еще бы она была против! По пути пришлось покупать лекарство от аллергии и крем. Ульяна проглотила таблетку и устроилась прямо поверх покрывала, которое приятно холодило кожу. Она лежала на кровати, а он осторожно мазал руки, плечи, спину и даже ноги – они тоже слегка поджарились. В кои-то веки, когда Сэм касался самых разных частей ее тела, хотелось не продолжения, а чтобы он прекратил, но если не сделать этого сейчас, дальше будет только хуже. К тому же он трогательно морщился, когда она кусала губы. Когда лечебная пытка закончилась, она пообещала ему, что полежит минут двадцать и будет как новенькая, а потом закрыла глаза. И проснулась, когда тени уже расползлись по углам, а по комнате расплескалось багряное марево заката.
Приятная комната, уютная. Кровать, тумбочки, шкаф и комод – все светлое, винтажное, изящное. На стенах интересные панно, то с морскими видами, то с цветами. В изножье кровати небольшой коврик, под столиком у окна корзина с книгами. Не безликий холодный коттедж для очередного гостя, настоящий дом.
Ульяна потянулась и поднялась. Дотронулась до плеча – по-прежнему пекло, но не так, как несколько часов назад. Даже коротенький голубой халат, который она откопала в недрах чемодана, не казался сущим наказанием.
Сэм хозяйничал на кухне, а увидев ее, улыбнулся. На столе, поверх белой узорчатой скатерти, уже стояли небольшие салатницы с чем-то на вид очень вкусным, и Ульяна не удержалась, опустилась на стул, поерзала и подтянула тарелку к себе. Есть хотелось зверски. Учитывая, что завтрак в самолете был давно, а обеду она предпочла плотские утехи, организм настойчиво требовал поправить положение чем-то солидным и желательно мясным.
– Хотел спросить, как первые впечатления от Мальты, но, судя по тому, как ты морщилась, пока все сложно.
– На самом деле я в восторге, – Ульяна подперла голову рукой и посмотрела на него, – правда.
То, что голова кружится и знобит немного, – ерунда. Главное, что он рядом. В одежде Сэм выглядел не менее привлекательным, чем без нее. Кажется, она только что начала понимать смысл фразы: «Не могу на тебя наглядеться».