– Привет. Слушай, я тороплюсь, мне надо в библиотеку…
– И долго ты собираешься от меня бегать?
– Стас, не начинай, пожалуйста.
– Солнц, ты не сможешь прятаться от меня всю жизнь.
Ульяна скрестила руки на груди. Они и вправду пересекались редко, чаще всего на теоретических занятиях – по истории и энергиям. Разговоров толком не получалось, что, признаться, было совсем не удивительно. Сумасшедшее влечение к Сэму понемногу перерождалось в серьезное чувство, но даже оно не отменяло того, что связывало их со Стасом. Все-таки два года отношений просто так из жизни не выкинешь.
– Не выдумывай.
– Не выдумывай? – Он улыбнулся. – На лекциях у меня ощущение, что ты играешь в игру «Черное пятно». В смысле, на моем месте черное пятно, и смотреть туда нельзя – затянет. Когда мы сталкиваемся в библиотеке, садишься через четыре стола с таким видом, будто мы незнакомы. Я уж не говорю о том, что ты даже дом выбрала, чтобы быть подальше от меня.
Возразить нечего – он прав, тысячу раз прав. Она избегала его. Она не знала, о чем с ним говорить и что делать, когда воспоминания наваливаются всем скопом. Как они вместе ездили в Петергоф, просили какого-то туриста сфотографировать их, а он оказался итальянцем, ничего не понимал ни по-русски, ни по-английски, как бродили по Невскому и обсуждали, какой фильм посмотреть вечером, как бежали домой под проливным дождем и Стас держал пиджак над их головами. Поставить точку на словах – не значит поставить ее в душе.
– И как же нам быть? – неуверенно спросила она.
– Как насчет обеда?
Легкая рубашка с короткими рукавами и светлые брюки ему шли. Растаял холод «официальности», который он источал, закованный в броню серых офисных костюмов, из глаз исчезли льдинки. Мальта сумела отогреть и Стаса. Удивительное место!
Разве что выглядел он чересчур бледным. Даже она со своей чувствительной кожей умудрилась слегка загореть, к нему же мальтийский загар не лип ни в какую. Ульяна обращала на это внимание уже не первый раз: обычно Стас становился смуглым уже на третий день отдыха. Возможно, дело в том, что им приходилось много заниматься в залах, только йога и спорт были на свежем воздухе, а может, сказывались тяготы новой жизни. Ульяна даже смутно не представляла, что должен чувствовать человек, которого сорвали с должности генерального директора и предложили стать… студентом. Особенно Стас! Стас с его амбициями, который привык командовать и никогда – подчиняться.
– Обед все поправит?
– Кое-что он поправит точно. Во-первых, я перестану задаваться вопросом никчемности существования – у меня выдался до тошноты унылый день. Я занимаюсь всем, кроме собственного дара, потому что его нельзя использовать. А во-вторых, перестану мечтать о еде. Позавтракать сегодня не успел – проспал, а опаздывать… ну, сама понимаешь.
Ульяна не выдержала и улыбнулась. Воспитательные методы у Клотильды и правда были драконовские, одно малюсенькое опоздание заканчивалось увеличением нагрузки и резко возрастающей интенсивностью тренировок, после которых сил хватало, только чтобы гусеничкой доползти до дома и свернуться в кокон до следующего утра.
– Значит, обед. – Она кивнула. – Что ж, надеюсь, у них найдется что-нибудь для меня.
В Центре не было кафе, меню столовой составлялось заранее с учетом пожеланий студентов. Вчера она ничего не заказывала, потому что рассчитывала освободиться побыстрее – после практики заскочить ненадолго в библиотеку, а потом сразу к Сэму.
– Я поделюсь, если что, – Стас тепло улыбнулся и сжал ее руку, – рад, что ты согласилась.
Устроиться можно было либо в столовой на первом этаже, которая по размерам больше напоминала бальную залу, либо на свежем воздухе, на просторной площадке с видом на море и открытый бассейн. Ульяна выбрала второе и, дожидаясь Стаса, подперла руками подбородок, разглядывая раскинувшиеся внизу виды. Вокруг бассейна не было шезлонгов, только каменные резные скамеечки и вазоны с цветами, на холодной роскоши белого камня расцветали острова зелени – пальмы и хвоя, гибискусы и бугенвиллеи.
Центр напоминал виллу очень богатого, но современного человека: несколько этажей, затемненные окна, высокие стены, балконы под старину, симметричные лестницы главного входа, сливающиеся в одну большую. За ее стенами время будто останавливалось: прошлое, настоящее и будущее смешивались воедино. Она никак не могла привыкнуть к странному ощущению, что коллеги Сэма немного не от мира сего, как будто их, подобно диким цветам, выдернули из одной жизни и посадили в другую. Сила струилась вокруг и пронизывала каждый камень – вилла тоже располагалась неподалеку от источника, но иногда возникало странное ощущение, что это место скрывает отнюдь не единственную тайну Обучающего центра для пробужденных.
Не давало покоя то, о чем обмолвился Сэм. Они больше не говорили о людях, пытавшихся разрушить устои Нового мира, но что-то здесь не сходилось. Мила Аверс была пробужденной, так зачем ей мешать себе подобным и взрывать мост, по которому предстояло пройти в будущее? Ульяна пыталась поднять эту тему еще несколько раз, но Сэм всегда отвечал неохотно, сразу же переводил разговор на другое, и она отступила. Отступила, но забыть не смогла. Ей было интересно все, что связано с ним, но по какой-то причине он избегал подобных бесед.
– О чем задумалась? – Стас поставил поднос на стол, но Ульяна едва взглянула на еду.
– Думала, что с этим местом что-то не так. Всякие глупости лезут в голову.
Он расставил тарелки, подвинул к ней стакан со свежевыжатым соком и устроился за столом.
– Ничего не глупости. У меня от него тоже мурашки по коже.
– Почему? – Ульяна неосознанно подалась вперед.
– Шутишь? Возьми хоть Клотильду – она дама специфическая, но временами кажется, что я говорю с существом из другого мира. Или эту особу, Беатрис. Когда она идет навстречу, мне хочется завернуться в огнеупорный плед и медленно отползать в сторону бассейна.
Ульяна фыркнула.
Беатрис – пробужденная, управляющая огнем, – появлялась здесь крайне редко, исключительно на практических занятиях для стихийников. Ее боялись не меньше Клотильды. По слухам, она никогда не спрашивала домашнее задание, но сунуться к ней неподготовленным было равносильно самоубийству. Шутка ли – в практике со стихиями что-то напутать. Или не суметь отразить атаку огня.
Сама Ульяна иногда сталкивалась с ней в коридоре, но этого хватало. Беатрис вызывала странные чувства. Дело было даже не в резкости и жесткости, коих этой даме хватало с лихвой, а скорее в глазах. Молодые женщины так не смотрят. Холодно, жестко, отрешенно, с долей превосходства и бесконечной усталостью. Этого не замечаешь с первого раза, но если постоянно встречаешься с человеком, невольно обратишь внимание. То же самое было и у Клотильды, и у Сильвена. Нечто большее, чем просто взгляд человека, уставшего от жизни или возомнившего себя центром Вселенной, непонятное и пугающее. У Сэма оно тоже проявлялось, когда он забывался в работе или уходил в себя.
– А я думала, это только мои тараканы.
– Если бы. Поставь рядом любого из нас, – Стас понизил голос и едва заметно кивнул в сторону устроившихся через два столика студентов, – и этих… Думаю, разница очевидна.
– По-моему, мы просто переутомились, – она улыбнулась, – мне вон тоже всякое мерещится, что я знакома с Клотильдой, и все такое.
Стас поперхнулся, закашлялся, и она похлопала его по спине.
– Что тебе еще померещилось? – сдавленно вытолкнул он, цвету его лица сейчас позавидовал бы спелый томат.
Она только рукой махнула. Теорий по поводу дежавю было множество, как научных, так и не очень, – прошлые жизни, ясновидение, забытые сны и перенапряжение. Ульяна склонялась к последнему, поэтому давно закрыла эту тему.
– А знания? – неожиданно спросил он. – Откуда у них эти знания? Библиотека древних, все такое. Ты никогда не задавалась вопросом, почему именно они? И почему к ним до сих пор не пришли люди в черном?
Ульяна растерянно моргнула. Она так увлеклась учебой и чувствами к Сэму, что ответить ей было нечего. Действительно не задавалась.
– Как бы там ни было, никто из учеников к этому отношения не имеет. И Умник тоже. Он слегка того, но, как по мне, это скорее черта ученого.
Умника звали Сэт Торнтон. Высокий, темноволосый и довольно привлекательный, он преподавал алхимию и историю, а прозвище получил за то, что ответить мог на любой, даже самый каверзный вопрос. Создание всякого рода заклинаний, заживляющих средств или, наоборот, ядов – это было к нему. На алхимии тоже многое было завязано. Архитекторам и стихийникам она могла помочь управлять силой с помощью связывающего или рассеивающего заклинания, лекарям – мазями и зельями.
Ей нравилось, как Сэт читает лекции, поэтому Ульяна посетила несколько занятий по алхимии просто так, ради интереса. Пока кадров не хватало, упор делался на основной дар пробужденного. Когда же заработает Академия в Сингапуре, в учебные программы войдут все предметы.
– Мне кажется, – Стас вернул ее с небес на землю, – что дело тут не в их преподавательском составе. Есть что-то еще.
Сэм, Сильвен, Беатрис, Сэт и Клотильда были одними из первых, в ком проснулась сила. По крайней мере, так это преподносилось – их опыт, старшинство и прочее. Но Стас подтвердил ее сомнения, а это уже серьезно. А тут еще мысли о том, почему пробужденные идут против пробужденных… Да уж, головоломка.
– Что именно?
– Не представляю. Мне кажется, в это лучше не лезть.
– Наверное, ты прав.
Больше они к этой теме не возвращались. Если не считать мгновения, когда Стас, забывшись, накрыл ее руку своей и тут же отдернул, все прошло замечательно. Они болтали о занятиях и успехах. Поначалу он сильно переживал из-за того, что не сможет использовать дар, но раз уж дело повернулось так, возможно, преподавание – не самый худший вариант. Конечно, можно было отказаться, но Стас уже не видел своей жизни без мира пробужденных. И Ульяна его прекрасно понимала.