— Это нечестно! — заупрямился несостоявшийся будущий муж.
— Ты не пройдёшь по этому коридору. Папа почувствует, через огонь, — так, словно была вынуждена объяснять самые очевидные вещи, немного раздраженно втолковывала она. — И вообще, это я подслушала о том, что у них с твоим папой важный разговор! Да, и охрана не станет со мной разговаривать. Мы же напарники! И должны помогать друг другу. Я — Радави, а ты — Акаши, забыл? Для воплощенных богов нет закрытых дверей! — возбужденно лепетала она, представляя, что они и впрямь великие божества-драконы, ступившие на землю в их телах. Китарэ тоже нравилась эта их игра в героев-богов, потому-то идея узнать важный секрет родителей была особенно привлекательна! Вся закавыка заключалась в том, кто будет подслушивать. И тут Китарэ вынужден был признать: пламя, которое освещало внутренний коридор башни, не пропустит чужака незамеченным.
— Хорошо, Рави, — назвал он Ивлин прозвищем, которое они вместе придумали, сократив имя божества. — Я рассчитываю на тебя, — важно кивнул он.
— А я на тебя, Аши, — вторя ему, сказала Ив. — На тебе стражники, об остальном я позабочусь, — явно используя (фразу, которую слышала у кого-то из взрослых, подытожила она.
Темная лестница, освещаемая лишь неровным светом пламени, была немного пугающей. Но Ивлин казалось, что она герой одной из древних сказок, и сейчас она должна совершить свой самый главный подвиг — узнать самый важный на свете секрет и рассказать о нём Китарэ. Так они смогут спасти мир! Так, все узнают о том, какой подвиг они совершили ради империи! Воображение ребёнка рисовало удивительные, восхитительные картины того, насколько великими могут быть их свершения. От того крошечное сердечко лишь быстрее стучало в груди, а ладошки становились влажными от волнения, но она продолжала подниматься наверх. Ожидаемо, вся охрана была сейчас у входа в башню. И, именно поэтому девочке удалось беспрепятственно добраться до верхней комнаты, пока Китарэ занимал разговорами охрану.
— Ты хоть понимаешь, как это звучит? — голос отца показался непривычно холодным и злым.
Такой диссонанс между её папой, и тем дядей, который говорил за дверью, неожиданно отразился страхом внутри. Вдруг, всё это приключение перестало казаться забавным.
— Вполне, — столь же серьёзным был и отец Китарэ. — Потому и прошу тебя о помощи. Я больше никому не могу доверять. У меня есть только моё ожерелье, только мои братья, в которых я могу быть уверен.
— Парящие, если они подведут к этому, то для Империи, мира, полотна — это будет катастрофа… — тяжело выдохнул её папа. — Конечно, ты же знаешь, я всегда с тобой, что бы ни было — мы справимся…
Ив хотела было начать двигаться вниз по лестнице, чтобы не выдать своего присутствия, когда её спина уперлась во что-то теплое и мягкое, а на плечи легли тонкие цепкие пальцы.
— Что это за мышка-малышка, у нас тут, а? — хриплый шепот отозвался роем мурашек по спине.
Распахнув глаза, я села на кровати, прекрасно понимая, что уже больше не усну. Сердце в груди колотилось с такой силой, что я едва могла вздохнуть. Казалось, я до сих пор ощущала прикосновение чьих-то костлявых пальцев на своих плечах.
«Мышка-малышка» шепот, который до сих пор эхом стоял в ушах. Кто-то назвал меня так… Кто? Да, и что всё это было? Почему так страшно?
Впервые мне снилось моё детство, о котором я не помнила. Кто тот мальчик, по которому сейчас так тянет сердце?
— Аши? — прошептала я, надеясь найти внутри себя какой-то отклик на это имя.
Острое чувство тоски было мне ответом. Это была печаль. Иррациональная, глубокая, болезненная и совершенно непонятная. Я тосковала по тому, кого не знала и не помнила.
За окном ярко сияла полная луна. Час совы или волка? Я бы не взялась судить. Но спать мне больше не хотелось. Хотелось выйти на улицу, сделать глубокий вздох и наконец-то избавиться от этой непонятной, тянущей боли в груди. Это было первое осознанное и такое яркое чувство к тому, кого я не находила в своих воспоминаниях. Но от одной мысли о нём, я чувствовала тяжелый ком в горле, от которого так сильно хотелось плакать.
— Я скучаю по тебе, Аши, — едва слышно прошептала я, прикрыв глаза.
Во сне я четко видела его лицо, а сейчас всё вновь скрылось под слоем тумана, который так просто не развеять и не разогнать.
Поднявшись с постели, я накинула длинный халат и направилась на террасу, которая выходила во внутренний дворик замкнутого кольца корпуса, в котором я теперь была вынуждена жить.
Теплый ветерок коснулся моих волос. Дышать стало чуть легче, но тягостных дум не становилось меньше. Вновь и вновь я возвращалась к увиденному во сне. Это было столь удивительно ярко, словно действительно имело место быть в моей жизни не пятнадцать оборотов назад, а как если бы произошло лишь вчера. Я видела Друга, с которым мне было так хорошо рядом. Странно…
— Очень странно, — пробормотала я, проводя рукой по волосам, и опираясь локтями на высокие перила балкона.
И, что уж говорить, насколько странным было то, чем закончился этот сон-воспоминание.
Я всё ещё продолжала размышлять над тем, что всё это могло значить и над тем, насколько я вообще могу доверять своему искореженному сознанию, когда из-за облаков вновь показалась полная луна, освещая пространство внутреннего дворика.
Я не сразу поняла, что происходит внизу. Серебристые лучи ночного светила отразились обо что-то белоснежное, и только спустя долю секунды я поняла, что это волосы наследника. Китарэ сидел на земле, опираясь спиной о ствол высокого дерева. Если бы не полная луна, я бы и вовсе не заметила его. Стоило, наверное, развернуться и по-тихому уйти в свою комнату, но кое-что меня заставило настороженно замереть.
В руках наследника был острый, точно тонкая спица, кинжал, по лезвию которого то и дело пробегали лунные блики. Казалось, он любуется им. Настолько блаженным и счастливым было его лицо, что мне стало не по себе. Неестественная улыбка, которая могла бы принадлежать фарфоровой кукле моей сестры, но не живому эвейю кривила его губы.
Обычно, я игнорирую посторонних мне людей или эвейев. Если у кого-то проблемы, то могу помочь при условии, что никто и никогда меня в этом не заподозрит. Я привыкла держаться особняком, будь то неприятности или наоборот некие значимые события. Так было проще избегать проблем, которые при любом раскладе происходили, если в дело вмешивалась я. Но, сейчас, я не могла заставить себя отвернуться от него. Он смотрел на тонкое лезвие так, что у меня кровь в венах стыла. Для эвейя балкон на втором этаже это в принципе не высота, потому решив долго не колебаться, я легко спрыгнула вниз, лишь на миг споткнувшись из-за слабости в ноге, я тут же спряталась за ближайшими кустами.
То, что происходило дальше, было похоже на форменное безумие. Этот… придурок, простите меня Парящие, начал выводить этим лезвием узоры на своём запястье, где на бледной коже тут же появлялись ярко-алые капли крови. Он улыбался и рисовал лезвием на своей коже кровавые узоры, и это было настолько странно, жутко и пугающе, что только сейчас я начала понимать, что что-то тут не так. Быть может, наследник ходит во сне? Приступ какого-нибудь лунатизма? Может, он накурился наркотических смесей? Напился? Просто ненормальный? Вариантов была масса, но оставить происходящие без внимания я уже точно не могла.
Стараясь двигаться как можно тише, я осторожно выбралась из своего укрытия и направилась в его сторону. Мой план был прост и универсален: вырубить этого идиота и оставить досыпать ночь под деревом, изъяв оружие. Ничего сверхъестественного, невероятно героического или, упаси Парящие, опрометчивого. Никаких следов. Быстрый точный удар по сонной артерии и мир полный чудесных снов откроется навстречу императорской особе.
Я так и не поняла, как именно он услышал меня. Клянусь всем, что у меня есть, я не издала ни одного лишнего звука. Всё так, как учил меня Рэби, но вдруг рука Китарэ замерла, занесенная для очередного пореза и он, точно коршун, что с высоты своего полета заметил мышь, обернулся ко мне. Между нами было всего несколько шагов, которые нас разделяли. Его лицо освещало бледное лунное сияние, делая его волосы похожими на нити серебра. Глаза Китарэ, будто сияли сейчас, особенно напоминая тающий на солнце лёд. Он казался кем-то пришедшим с другой стороны Полотна. Этот «некто» приковывал мой взгляд, овладевая телом и сознанием, но он же пугал меня до дрожи в коленях, заставляя забыть о том, как стоит дышать. Его глаза изменились, зрачки вытянулись в тонкие ниточки, а черты лица заострились. Точно так же на миг изменилось лицо Иса Тарона, когда он видел зарождающуюся в небе бурю. Но, Ис Тарон был уже сформировавшимся эвейем, а вот для Китарэ подобное было неподвластно, насколько я знала…
Его губ коснулась легкая улыбка, и, пожалуй, это было последним, что я смогла отчетливо разглядеть, как в то же миг оказалась прижата его сильным телом к стволу дерева. Всё это произошло с такой скоростью, что по логике вещей, я должна была очень сильно удариться спиной. Но, этого не произошло. Он точно придержал меня в последний момент, хотя я этого и не заметила.
— Наконец-то, — выдохнул он в мои губы, смотря так, будто я была изысканным угощением, от которого несложно потерять здравый смысл. Никто! Ни один мужчина не смотрел на меня так! Это пугало и будоражило одновременно.
— Китарэ, — даже примерно не представляя, что теперь делать, попыталась я привлечь его внимание. Но не тут-то было! Его взгляд скользил по моему лицу, а пальцы трогали волосы, разбирая их на пряди и пропуская сквозь них.
— М? — посмотрел он на меня. Хотя, лично мне показалось, что ничего осмысленного в его взгляде так и не появилось. Я бы определила это выражение, что поселилось на дне его глаз, как «безумное блаженство». Именно так.
— Моя, моя, моя, — шептал он, касаясь меня. — Моя…
«Он знает?» тяжело сглотнув, подумала я, пребывая в таком шоке, что даже примерно не понимая, как вести с себя со слетевшим с катушек наследником. Нельзя перечить будущему императору. Бить его тоже нельзя. Калечить тем более. Но, самое ужасное, что-то внутри меня откликалось на каждое его прикосновение, близость.