— Ты смеёшься, — тихий шёпот мне на ухо, вызвал рой мурашек по спине, а когда на неё легла широкая мужская ладонь, я невольно позабыла, как дышать. — Я боялся, что никогда не услышу твой смех, — сказал Китарэ или правильнее называть его Аши сейчас.
Я вновь попыталась отстраниться от него, только в это раз мою спину поддерживала крепкая мужская рука. Он смотрел на меня глазами дракона, что застыл меж двух миров, не в силах слиться с тем, кого выбрал для себя, и не имея возможности вернуться за полотно. Его глаза… теперь я точно знала, что именно они вернули меня однажды оттуда, откуда нет возврата никому.
— Аши? — тихо спросила я.
Его осторожная улыбка стала мне ответом.
Я не знала, что должна сказать ему сейчас. Не имела ни малейшего представления, как следует себя правильно вести с ним, но вопреки всему, именно с ним мне было так тепло и комфортно, как ни с кем и никогда. Это до ужаса пугало, но я не могла заставить себя отвести взгляд. Я помнила, кто однажды вдохнул жизнь в моё тело, и я знала, чтобы ни произошло, но именно он никогда не причинит мне вреда. Фантазии ли? Мечты? Но, я так чувствовала.
Его ладонь осторожно легла на мою щёку, а пальцы едва ощутимо провели замысловатую дорожку к шее. На губах Китарэ, которые никогда не знали улыбки, появилась мягкая и такая тёплая улыбка. Он прильнул к моей шее, крепко прижимая к себе, и сделал глубокий вдох.
— Моя душа, — прошептал Аши. — Я так скучаю по тебе, — сказал он, когда его губы вдруг коснулись шрамов на моей шее.
Мне показалось, что моё тело вдруг пронзил электрический разряд. Я замерла, совершенно растерянная от происходящего. Это было слишком интимным прикосновением, которого я никак не могла ожидать, тем более от мужчины! Никогда! Не ко мне! Не к тому, что привыкла считать самой отвратительной частью себя. Я была не готова к подобному. Но следом последовал ещё один едва ощутимый поцелуй, чуть выше. Его ладонь легла мне на затылок, заставляя запрокинуть голову. И ещё один поцелуй у линии подбородка, отозвался огнём в теле. Он сильнее прижал меня к себе так, что даже сквозь одежду я могла почувствовать, как бьётся его сердце, изгибы мышц на его груди, тепло его тела, но при этом, я окончательно потеряла возможность отстраниться.
Аши чуть отстранился, чтобы вновь заглянуть мне в глаза. Если я и была готова попытаться оттолкнуть его; если мне и хватало небольшого остатка здравого смысла, то стоило взглянуть в эти льдисто-голубые глаза дракона, и я почувствовала, как меня тянет к нему с такой неистовой силой, что я просто не могу оттолкнуть его. Я тоже скучала. Я тоже нуждалась в нём. И то, что Китарэ не признаёт эту часть себя, вовсе не делает их разными сущностями. Я знала это. И в этот самый момент, когда я наконец-то услышала зов собственного сердца, приняла его, я потянулась ему навстречу. И неважно, что у этой любви будет горький привкус полыни. Неважно, что Китарэ никогда не примет произошедшего. Ему и не нужно. Всего лишь один раз, я хотела прислушаться к собственному сердцу и пойти за ним.
Его губы, такие мягкие, нежные и горячие, коснулись моих, и мой мир перестал существовать. Всё сошлось в этом прикосновении. Мы пили друг друга, рассказывая о том, что помнили и о том, как тосковали друг без друга. Только сейчас, в его объятиях, я чувствовала, как одинока была всю свою жизнь. Как же сильно мне не хватало его! Он вёл в этом поцелуе, его ласки были умелыми, но осторожными, словно он боялся причинить мне боль, и я даже поняла почему, когда он с силой сжал меня в своих объятиях, из моего горла вырвался невольный стон, его руки тут же разжались, позволяя мне вновь дышать. С каждым прикосновением его губ, языка, я словно загоралась изнутри. Мне казалось, что я начинаю сиять в его руках, и уже ни за что и никогда не смогу быть вдали от него. Немыслимое притяжение, которого я не испытывала прежде, захватило меня.
Не знаю, чем это могло закончиться. Мне кажется, пока он был рядом, мне уже никогда не будет страшно. Вот, только, у неба Мидорэ были совершенно иные планы на наш счёт. И, когда сверху упали сперва редкие грузные капли предстоящего ливня, Китарэ чуть отстранился от меня, улыбнулся, не разрывая зрительного контакта, и легко поднялся на ноги, продолжая удерживать меня на руках.
Молча мы шли по извилистым дорожкам внутреннего сада. Он держал меня на руках, а мне начинало казаться, что где-то, когда-то очень и очень давно, он также нёс меня сквозь чащу леса, чтобы найти то самое озеро, где можно пробудить дракона внутри себя. Это я показала ему его. Только вот тогда тысячи светлячков кружили в танце над водной гладью, когда он вошел в воду, чтобы погрузиться вместе со мной. Я понимала тогда, что именно он хочет сделать. Я знала уже тогда, насколько это было опасно. Отец запрещал мне посещать места силы, пока я была слишком мала для этого. Знал об этом и Китарэ. Осознавал ли? Не мог не осознавать. Он всегда был гораздо умнее меня.
— Прости меня, — тихо прошептала я.
Я просила прощения за то, как он был вынужден жить все эти годы из-за меня. Он и Китарэ, две части одного целого, естественное отражения друг друга тут и там, они должны были стать единым целым. Когда придет время. А вместо этого живут, точно противоположности, заточенные в единую оболочку, вынужденные существовать вместе. И как ни крути, но причиной этого являюсь я.
И хотя слова, сказанные мной, были едва слышны, но Аши услышал и замер на середине шага. Он странно моргнул, точно смысл этих слов был непонятен ему, а потом взглянул мне в глаза. Глаза дракона, проникающие в самую глубину души.
— Никогда не проси у меня прощения, Ив, твоей вины в этом нет.
Я испуганно вздрогнула. Откуда он знает, за что именно я прошу прощения?
Аши хитро улыбнулся, покачал головой, точно я глупое дитя у него на руках. И тут я поняла, что и впрямь глупое дитя, которое забыло, каким именно даром обладают эти драконы.
«Ты слышишь, о чем я думаю?» — мысленно спросила я.
Ответом мне стала ещё одна проказливая улыбка и лёгкий кивок головы.
— Ты же говорила, что у тебя нет секретов, так почему теперь ты так смущена? — поинтересовался он.
«Так ты слышишь и то, о чем мы говорим с Китарэ?» — ещё одна мысль промелькнула у меня в голове.
— Конечно, в отличие от него, я не боюсь самого себя. Я знаю, кто я, это он никак не осознает, что нет никакого отдельно, есть только одно общее «я». Не хочет, поэтому и существует в этом закутке собственного разума. Возвел темницу и сидит там, думая, что так он в полной безопасности, когда на самом деле уже очень и очень давно он сам создал тюрьму для себя, — вопреки всему, в его словах не слышалось злости. В них так явственно звучала обида и горечь. И, как это ни парадоксально, но я могла понять его чувства.
— Он был слишком юн, когда обрёл тебя… — попыталась я заступиться за его отражение.
Вместо ответа, Аши лишь поджал губы, ещё крепче прижал меня к груди и решительным шагом направился к входу в корпус, где жил Китарэ. Но перед самым входом он вдруг остановился, с силой втянул воздух и посмотрел на меня. Его брови были нахмурены, губы поджаты, а от одного его взгляда становилось не по себе.
— Обрести отражение не означает найти беспризорного щеночка за полотном, — жестко сказал он, — это означает принять свою энергетическую сущность, которая всё то время, что эвей растит своё тело в этом мире, растёт за полотном, как отражение, как… как… — он явно пытался подобрать подходящее сравнение, — как оборот за оборотом подходя к зеркалу, меняется не только эвей, но и его отражение. Мы одно и то же, только в разных измерениях. Почему никто не может объяснить это так, чтобы этот придурок понял?
— Хочешь, я передам ему? — против воли улыбнулась я. Почему-то то, как запросто Аши обозвал Китарэ выглядело презабавно.
— Передай, — кивнул он, — пусть знает, что он придурок, — немного надменно произнёс он и тут же решительно вошел внутрь. Столь же быстро пересек гостиную и стал подниматься по ступеням. Только сейчас мне стало немного не по себе. Я не боялась его. Мне было очень и очень хорошо рядом с ним, но мы направлялись в спальню… Я давно не ребёнок, я много раз бывала на скотном дворе тётушки Дорэй и я знала…
Аши вновь замер посреди лестницы. В темноте его глаза немного сияли серебром, от чего было видно выражение его лица. И, надо сказать, было оно достаточно возмущенным.
— Серьёзно? — изогнув бровь, поинтересовался он. — Скотный двор? Кролики, курицы, утки и свиньи? Даже не смей додумывать то, что начала, — усмехнулся он, прикрыл глаза и расхохотался. Его смех, такой глубокий и искренний, вдруг заставил улыбнуться и меня в ответ. А уже совсем скоро хохотали мы оба.
Когда мы оказались в комнате Китарэ, он бережно положил меня на постель, а сам лег рядом. Мы лежали друг напротив друга и, вопреки обстоятельствам, в этом не было ничего предосудительного. Мы просто смотрели друг на друга. Казалось, тот Китарэ, которого знаю я, был действительно другим эвейем. Аши был теплым, он согревал меня, одним лишь взглядом говоря мне такие вещи, которых я никогда прежде не ожидала услышать. Это было странно, но, наверное, так ощущают себя те, кто после долгой разлуки с родным домом возвращаются туда, где уже и не чаяли оказаться. Так, ощущала себя я сейчас. Китарэ, он словно скрывался за такими стенами, которые было невозможно преодолеть или разрушить и сколько не пытайся, эта крепость была непреодолима. Лишь одно предопределяло, попадёшь ли ты внутрь, — его желание.
— Я знаю, о чем ты попросила его, — вдруг прошептал Аши.
— Ты против? — спросила я.
И, хотя мой вопрос прозвучал легко и непринуждённо, но в глубине души я очень боялась услышать его «да».
— Нет, — слегка улыбнулся он. — Я устал ждать, когда он приведёт меня к тебе. И, — слегка нахмурился он, — ты должна знать, что я приду несмотря ни на что.
Я не очень понимала, что он имеет ввиду. Мне просто было достаточно того, что эта часть Китарэ на моей стороне. Это было та щедрость, на которую я не смела рассчитывать.