Увидев Китарэ, он встал и слегка улыбнулся:
— Малыш, Китарэ, — пожалуй, это единственным, что успел сказать в тот день Ис Нурак. Он подошел к наследнику и положил свою ладонь на плечо Китарэ.
То, что произошло дальше, было загадкой, для Китарэ по сей день. Он не помнил. Лишь обрывки воспоминаний, словно клочья невнятного сна, когда пожилой слуга пытался оторвать его от лежащего на земле родственника. Он кричал тогда. Нет, не так, он выл и орал точно раненный зверь и всего два слова вырывались из его горла, когда пальцы продолжали разрывать кожу на лице родственника:
— Я — Аши! Аши!
Китарэ вздрогнул, словно сбрасывая непрошенные воспоминания, и провел рукой по влажным волосам.
Это имя он помнил по сей день, как и клокочущий, полный гнева рёв, вырывающийся из его собственного горла. Помнил и Ис Нурак, вот только его больше интересовало то, насколько Китарэ в здравом уме. Было и ещё кое-что, к чему Китарэ не знал, как подступиться уже долгие обороты. Та часть сознания дракона, что дремлет в нём уже долгое время, что-то почувствовала или увидела, когда его дядя коснулся его, но как узнать «что», если его сознание разбито на осколки и единственный шанс всё соединить — это ступить за Полотно.
Прошло несколько дней с тех пор, как мы с Китарэ покинули дом Пэа. И поскольку, неделя ещё не прошла, то остальные ребята всё ещё наслаждались отдыхом. Для меня вернуться было невозможным, поскольку свой переход, за который оплатила семья Пэа, я уже истратила. Китарэ же не стал возвращаться по неизвестным мне причинам, хотя, мог себе это позволить. Каждый день мы посещали утренние и вечерние молитвы и, пожалуй, это было единственным временем, когда мы пересекались. Занятия для нас двоих не проводились, так как без остальных это не имело смысла. Мы должны были работать в связке, учиться взаимодействовать с энергиями друг друга. Так что, можно сказать, весь день мы были предоставлены сами себе. Говоря откровенно, я хотела бы потратить это время на то, чтобы продолжить выстраивать мостик между нами. Все эти дни моё бедное сердце то и дело тревожно замирало в груди, будто спрашивая дозволения забиться чуть сильнее, волнительнее. Противостоять этому я не могла, равно, как и запереть собственные воспоминания. На самом деле, в моих мыслях был настоящий кавардак, но я и не пыталась привести их в порядок. Стоило бы мне задуматься над произошедшим, как это непременно расстроило бы меня. Странное дело, я совершенно не думала о Дорэй и её словах, напротив, всё, что она сказала, успокоило давно ноющую рану на моём сердце. Избавило от самого коварного вопроса «почему» и дало ответ, который оправдал мою нелюбовь к остаткам собственной семьи. Мне стало спокойнее. Этот шрам стал понятным для меня. А, может быть, просто появился тот, о ком думать мне было гораздо приятнее и волнительнее, чем о старой ведьме.
После каждой утренней молитвы Китарэ покидал храм, а возвращался лишь к вечерней. Казалось, он избегает моего общества, хотя, вероятнее всего, у него были свои дела. Я не приставала к нему, давая пространство и время, хотя и не понимала, чего он тянет? Сейчас был самый подходящий момент, чтобы начать исследовать мою память. Я понимала, чем это обернётся. Во-первых, он узнает, что я девушка. Но, думается мне, это не так и страшно. Я никого не обманывала — это будет ему так же понятно. Пожалуй, самым смущающим в этом был момент поцелуя с Аши… как и то, что стоит мне об этом подумать, как моё сердце болезненно вздрагивает и замирает в груди. Но я эвей выросший в позоре, без чести и лица. Будь у меня честь, я бы сама исполнила так и не вынесенный моей семье приговор. Так, что каплей позора больше, каплей меньше. Одно я знаю точно — жизнь продолжится, даже если твой мир превратится в руины. Есть вещи важнее, ради которых можно и потерпеть.
Так или иначе, все эти дни мне было так скучно, что я решила посещать хотя бы одно занятие, исключительно в питательных целях. С ужасом я начала осознавать, что превращаюсь в настоящего паразита, которому нужны хоть какие, но эмоции.
— Сядь ниже, ещё ниже, — удар тонкого прута по больному бедру, заставил болезненно сморщиться. — Дерёшься ты хорошо, но совершенно не по канонам! Твои стойки — неправильные, — резюмировал мой самый «любимый» наставник в храме.
— Они работают, — сквозь зубы прошипела я, опускаясь ниже, отчаянно боясь, что ногу всё же сведёт судорогой.
— Что тут сложного? Стопы на ширине плеч, низкая стойка наездника, спина прямая, дыхание нижней частью живота! Это даже ребёнок смог бы! Руки прямо перед собой, локти немного опущены. Вдох-выдох, Игнэ, работаем с землёй, ищи энергетическую нить и пропускай сквозь себя.
Этот наставник-пельмень был идеальным кандидатом для моих потребностей — мы с упоением ненавидели друг друга. Хотя, я не могла не заметить, что помимо неприязни, этот маленький смуглокожий эвей испытывал странное удовольствие от занятий со мной. Всё это передавалось и мне, заставляя испытывать гремучую смесь из приятного раздражения.
— Ухмыляешься? Мало тебе? Ещё ниже садись, засранец! — Пельмень был в ударе сегодня.
— Да, не могу я ниже! — не выдержав, вызверилась я, когда он вновь хлестнул меня прутом уже по заднице.
Правда, то, что он лупил меня своей палкой, было и впрямь раздражающе!
— Огрызаешься? Как энергия будет циркулировать по твоему телу, если все твои базовые позиции какие-то недоделанные? Ниже, говорю, — сказал он и надавил мне на плечи. Нога ожидаемо подломилась, и её тут же свело, а я закономерно полетела на землю. Боль была столь резкой, что я не смогла удержаться и застонала.
— Эй, ты чего? Вставай, давай, — встревожено забормотал Ис Гидо, как на самом деле звали этого мужчину.
Он сел рядом со мной и начал ощупывать мою ногу, причем делал он это немного странно, практически не прикасаясь, а лишь едва ощутимо водил по ней. Лицо его было при этом весьма сосредоточенным. Его густые брови сошлись на переносице, и он остро взглянул мне в глаза.
— Бестолковый тупица, — прошипел он, тут же надавил на несколько точек на моём бедре, снимая судорогу и возвращая мне способность дышать.
Ис Гидо опустился прямо на землю рядом со мной и задумчиво уставился куда-то в сторону. Он не говорил ни слова, в принципе, как и я. И хотя, я сама выбрала его, чтобы не хандрить в ожидании Китарэ, то, что он увидел меня в таком состоянии, было не очень приятно. Осторожно сев рядом с ним, я потерла всё ещё ноющее бедро.
— Мой дракон-покровитель Ладору, — вдруг сказал он, — и, хотя, всё, что досталось мне за полотном — это способность ускорять рост редьки в моем саду, я всё же неплохо чувствую ход жизненных токов. Тебе стоило сказать мне, что твоё тело так травмировано… — тихо сказал он, не спеша обернуться ко мне лицом.
— Вам следовало бы внимательнее присмотреться к моему лицу, если вас так сильно интересовало моё здоровье, — надеюсь, мы обойдёмся без сочувственных вдохов.
— Мелкий идиот, — фыркнул он, и усмехнулся. — Ты такой вредный, потому что калека? — без обиняков, поинтересовался он.
— А вы такой толстый, потому, что ленивый? — изогнув бровь, в тон ему поинтересовалась я.
— Вот же, засранец! Вставай и топай отсюда. Завтра в тоже время, — махнул он на меня рукой, поднялся и пошёл прочь с тренировочной площадки.
Я последовала его примеру. Поднялась с земли, кое-как отряхнула пропылившееся за время занятий кимоно, и направилась в сторону жилого корпуса. Последние дни выдались на редкость для этого времени года солнечными. Дождь наконец-то угомонился, хотя, подозреваю, что это ненадолго. Но земля успела подсохнуть, а обитатели храма куда как охотнее выползали на улицу просто погулять, а не только по важным делам.
Немного прихрамывая, я шла по отдалённой от основной улицы тропинке, наслаждаясь нежданным теплом и приятным ветерком. Моя нога всё ещё неприятно ныла, потому время от времени, я останавливалась и слегка встряхивала её, пытаясь снять напряжение. В один из таких моментов, мне послышался треск надломившейся ветки позади меня. Я резко обернулась, но там, откуда раздался звук, уже никого не было. Лишь ветки можжевельника раскачивались так, что было понятно — это не из-за ветра. Осторожно приблизившись к кустарнику, я присела, и стала внимательно осматривать землю вокруг. Несмотря на то, что земля успела высохнуть, но здесь, где деревья росли так плотно, она всё ещё оставалась влажной. В Турийских лесах мне, Рэби и другим ребятам, частенько приходилось устраивать вылазки на охоту, потому читать следы было чем-то обыденным для меня. Ещё немного времени понадобилось, чтобы понять, что кто-то шел следом за мной от самого начала тропы, и это не было совпадением. Судя по размеру ноги и ширине шага — это был мужчина. Кто и зачем? На этот вопрос у меня ответа не было.
— Пора завязывать с безлюдными тропами, — прошептала я себе под нос, решительно направляясь к центральной улице.
Всё то время, что я шла, мне было откровенно не по себе. Я не была мнительной, но я не привыкла игнорировать то, что видят мои глаза, а они ясно говорили, что кто-то следовал за мной, пока не оступился. Зачем кому-то это могло понадобиться?
Дорэй легко скинула капюшон, стоило ей войти в комнату, где единственным источником света было небольшое окошко под самым потолком. Сама комнатка больше всего напоминала хранилище для старых и ненужных вещей. Какие-то непонятные стулья, разного размера и стиля, непонятные тюки, расставленные по углам, стеллаж с разного вида склянками в самом углу. Она и подумать не могла, что в таком роскошном месте, как дом рода Пэа может притулиться такого вида комнатушка.
— Пришла? — немного сиплый мужской голос, раздался из глубины комнаты.
Она всё ещё не видела его обладателя, но прекрасно знала того, кому он принадлежал.
— Почему это удивляет тебя? — её алых губ коснулась лёгкая улыбка. — Хотя, не думаю, что нам следовало встречаться здесь…