Дайэн? Роузэнн? Ли Энн? Что-то вроде того. Может быть, она окажется добрее этого дядьки. Может быть, она найдет способ отвезти его к его семье.
Джонни услышал шаги на лестнице и поспешил обратно к пазлу. Ничего у него не выйдет, он не соберет этот пазл. Тут слишком много фрагментов. Но у него было ужасное чувство, что ему придется очень, очень долго сидеть здесь наедине с ним.
Глава 29
Райан ходил взад и вперед по кабинету Лори, словно адвокат или прокурор, произносящий свою заключительную речь перед присяжными.
— Трэйси Махоуни не обычный адвокат по уголовным делам вроде Алекса Бакли.
— По мне, так в Алексе Бакли нет ничего обычного, — сказал Джерри. — Как-никак стал федеральным судьей.
Лори знала, что Джерри с удовольствием проводил сравнение между Райаном и его всеми любимым предшественником. В прошлом году один ярый фанат их шоу предложил на страничке передачи «Под подозрением» на «Фейсбуке» анкету: «Лучший ведущий: новый или предыдущий?», прося зрителей проголосовать за своего любимого ведущего — Райана или Алекса. Джерри взял на себя смелость сделать репост этой анкеты в официальной новостной ленте шоу, заявив, что это «прикольный опрос». Когда Алекс получил на пятнадцать процентов голосов больше, чем его преемник, Райану это совсем не понравилось.
— Я хочу сказать, — уточнил Райан, — что, даже будучи бывшим прокурором, я высоко ценю ту роль, которую в нашей системе уголовного правосудия играют адвокаты. Они постоянно устраивают власти испытания на прочность. Они защищают нас всех, обеспечивая такое положение дел, при котором к каждому обвиняемому относятся по справедливости и он не может быть признан виновным без достаточных доказательств его вины.
— Мы все с этим согласны, — сказала Лори. — Как говорится в старом изречении: «Пусть лучше десять виновных избегнут наказания, чем пострадает один невиновный». Но при чем тут Трэйси Махоуни?
— Она верит не просто в работу внутри системы, она верит, что адвокаты по уголовным делам имеют полное право действовать вне системы. Она называет себя «социально-политическим адвокатом», — объяснил Райан. — И заявляет, что она отстаивает более широкие политические интересы своих клиентов, а не только занимается конкретными юридическими аспектами их дел.
— Можешь привести пример? — спросила Лори.
— Года четыре назад она представляла интересы одного малого, обвинявшегося в разбое. Незаконное проникновение в жилище в Саутгемптоне. По одному из случаев у полиции имелось достаточно доказательств, чтобы упечь его, но они полагали, что он является членом более широкой группы, совершившей целую серию таких разбоев, жертвами которых становились миллионеры и миллиардеры, жертвовавшие деньги на политические цели, против которых эта преступная группа выступала. Украденные средства были направлены на финансирование тех, кто думал так же, как они. Когда полиция попыталась допросить этого малого, он немедленно заговорил о своих правах, но, в отличие от большинства подозреваемых, не попросил дать ему номер телефона бесплатного защитника. Оказалось, что в телефоне у него уже есть номер Трэйси Махоуни. Явившись, она заявила, что ее подзащитный согласен на досудебное соглашение о сотрудничестве, но вначале желает посмотреть на имеющиеся против него улики. Туда входили доказательства, полученные путем продолжавшегося прослушивания телефонных переговоров всей этой преступной группы. Прокуроры убрали все упоминания о наличии прослушки, но ей хватило ума сообразить, что без такой прослушки полиция не смогла бы узнать содержание некоторых телефонных бесед. И внезапно звонки прекратились. Полная тишина. А клиент Махоуни так и не пошел на досудебную сделку.
— Ты думаешь, что она рассказала о прослушке, — заключила Лори.
— Во всяком случае, именно так подумали в окружной прокуратуре. Они подумывали предъявить ей обвинение или сообщить о ее противоправных действиях в адвокатскую ассоциацию штата, но у них не было достаточных доказательств, чтобы прищучить ее.
— А как ты вообще об этом узнал? — спросила Лори. Райан работал в федеральной прокуратуре, которая занималась делами о федеральных преступлениях, а окружная прокуратура имела дело с преступлениями, рассматриваемыми судами штата.
— Дело в том, что аналогичную комбинацию она провернула и тогда, когда я работал в федеральной прокуратуре. В системе федеральных тюрем действовали правила, регулирующие переговоры между обвиняемыми, представляющими большую опасность, и их адвокатами. Попросту говоря, адвокаты были не вправе передавать другим то, что они узнали от своих клиентов.
— И Махоуни нарушила эти правила? — спросила Лори.
— Ее клиент входил в состав шайки экологических террористов, которые совершали акты вандализма против компаний, наносящих вред окружающей среде или проводящих опыты над животными. Трэйси Махоуни принимала у своего подзащитного программные заявления и слово в слово повторяла их в эфире кабельных телеканалов. Она действовала не столько как его адвокат, сколько как его представитель по связям с общественностью.
— Но как ей удается оставаться безнаказанной?
— Все дело в том, что она чертовски хороший адвокат, — ответил Райан. — Тщательно выбирает дела. По меньшей мере половина их ничем не примечательна, а четверть составляет высокооплачиваемая защита обвиняемых, занимающих высокое общественное положение — именно на гонорары от них и финансируется ее юридическая практика. А остальные — это дела, которыми она занимается по убеждению, и именно в работе над ними она и выходит за рамки закона.
Мысли Лори были прерваны звонком ее мобильного телефона.
— Лори у телефона, — сказала она.
— Это Саманта Финни. Вы звонили мне по поводу моего отца.
Лори начала объяснять, что шоу «Под подозрением» намерено расследовать утверждение Дэррена Гантера о том, что он был осужден несправедливо, но Саманта перебила ее:
— Я никогда не обсуждаю важные дела по телефону. Чтобы составить мнение, мне необходимо видеть лицо человека и смотреть ему в глаза. Я научилась этому от моего отца.
— Тогда назовите время и место, — ответила Лори.
Глава 30
Когда Лори вошла в «Органик», парикмахерский салон, принадлежащий Саманте Финни, в нос ей ударил запах аммиака, к которому примешивался слабый аромат лилий. В интерьере салона сочетались подчеркнутая близость к природе и минимализм — белые стены, отбеленное дерево и пышные растения в горшках.
— О-о-о, у вас классный цвет волос, — сказала администратор, когда Лори подошла к стойке приема посетителей. На ее бейджике значилось имя Рейчел. Ее собственные волосы были частично выкрашены в розовый цвет и уложены в неплотный узел на затылке, а в левой ноздре красовалось золотое кольцо. — Вам определенно не нужны ни мелирование, ни окраска. Вы и так классно выглядите с этими вашими изумительными карими глазами.
Лори где-то читала, что в заведениях, помогающих женщинам наводить красоту, всегда отпускают комментарии, целью которых является подчеркивание физической привлекательности их клиенток. Это делается для того, чтобы повысить их самооценку, одновременно делая акцент на важности эстетических процедур. Возможно, Рейчел просто сделала ей комплимент. Впрочем, Лори только три дня назад побывала у своего собственного парикмахера, поскольку Шарлотта убедила ее добавить перед свадьбой несколько светлых прядей к естественному медовому цвету ее волос. По мнению ее подруги, на фотографиях светлые пряди будут выглядеть лучше и не будут иметь ненатуральный вид. Хотя Лори давно уже перестала считать вопрос о цвете своих волос актуальным.
— Я пришла к Саманте, — сказала Лори, повысив голос, чтобы перекрыть жужжание фена. Рейчел начала просматривать записи в журнале записей. — Меня зовут Лори Моран, но в ее расписании меня, вероятно, нет. Однако Саманта ожидает меня — сегодня мы договорились о встрече по телефону.
Лори заметила, что на них смотрит парикмахерша, работающая с одной из здешних многочисленных клиенток в задней части салона. Рейчел повернулась и перехватила ее взгляд. Женщина ухитрилась ловко обвернуть прядь волос своей клиентки фольгой и одновременно показать на себя, словно спрашивая: Это ко мне?
Рейчел кивнула, и Саманта подняла руку ладонью вперед и с двумя пальцами, растопыренными в виде буквы «V».
— Она подойдет к вам через пару минут, — сказала Рейчел.
Как и было обещано, через две минуты Саманта сняла с рук латексные перчатки и, бросив их в корзину для мусора, прошла в зону ожидания своего салона. Затем быстро вытерла ладони о свой черный халат прежде, чем пожать Лори руку.
— Я Саманта Финни. Спасибо, что пришли. — У Саманты были блестящие голубые глаза, алебастровая кожа и темные волнистые волосы, обрамляющие круглое лицо. Наверное, она выглядит на несколько лет младше своего возраста, подумала Лори. — Извините, я знаю, я сказала вам, что у меня будет окно в расписании, но моя клиентка, записанная на пять часов, явилась на полчаса позже. Она, разумеется, не извинилась, и она никогда не дает на чай больше пяти процентов стоимости работы, но, как известно, клиент всегда прав. — Она делано улыбнулась. — Итак, полагаю, ваше шоу хочет привлечь внимание публики к этому лживому негодяю, который убил моего отца. И, разумеется, я заставила вас притащиться сюда, чтобы сказать вам в лицо, что этот тип собирается обвести вас вокруг пальца. Вы можете сделать о нем любой сюжет, какой только захотите, но я не стану помогать вам выпустить его на…
— Вы имеете в виду Дэррена Гантера.
Саманта вздрогнула.
— Я отказываюсь произносить его имя. Мой отец был героем. Моим героем. А этот подонок отнял его у меня. По мне, так он недостоин даже называться человеком, не говоря уже о том, чтобы считаться… творческой личностью, которую притесняет система. — Она покачала головой. — Вы не понимаете. Вы просто считаете, что, говоря о нем, вы поднимете свои рейтинги.