— Вадим, да не хочу я ни в какие рестораны!
— Это не ресторан, но вполне приличное заведение.
— Не один черт?
— Здесь подают нормальное вино — испанское домашнее.
— И вина не хочу.
— Здесь тебя ждет сюрприз...
В общем, уболтал Панин Андрея и затащил его в ночной клуб. Вино действительно оказалось хорошее, и Андрей, выпив полбокала, даже разговорился:
— Вадим, помнишь, под Ведено, в сторону Харачоя, мы лежали в траве, высокая такая трава, как сельдерей, только черная каемка снизу?
— Видишь, как вино сразу по мозгам бьет! — заулыбался Панин. — Сельдерей вспомнил.
— Да нет же, я говорю, как сельдерей. Знаешь, это мог быть сильфий, Настя мне о нем рассказывала...
— Вот ей сейчас про Ведено и напоешь. Кстати, не знаю, зачем она тебе Настей представилась, но имя ее — Наташа.
На сцене работала худенькая девочка — смотреть не на что, и хорошо, что стриптизом она не занялась, даже майку с себя не сняла. Прогибалась хорошо, гуттаперчевое создание, но публику не завела.
Она убежала за кулисы, и к шесту вышла другая дива, встреченная аплодисментами.
— Узнаешь? — с улыбкой спросил Панин.
— Кого?
— Настю-Наталью, кого же еще... Ты чего так смотришь ошарашенно?
— Это не она, Вадим...
После своего номера Наталья, переодевшись, подсаживается к ним.
— Вадик, прости, так получилось, я бы сразу вернула деньги, но у меня же нет твоего сотового...
Она лезет в сумочку, а Панин спрашивает:
— Сдала сессию?
— Она только начинается.
— Когда сдашь, да диплом получишь, да первую зарплату — тогда и рассчитаемся.
— Ой, Вадик, какой ты умничка. Вы еще раз простите меня, ребята.
Когда вышли на улицу, Андрей сказал:
— Так Настя, оказывается, никакого отношения к этим шестам... Господи, она же меня за идиота приняла!
— Ищи, извиняйся. Как искать — не мне тебя учить. Где в Москве на биологов учатся, кто практику под Дубной проходил? Простая арифметика. Если хочешь, помогу. Слушай, а может, Наташа пока сойдет? Эффектная женщина...
— Да иди ты...
Андрей не успел сказать, куда именно посылает друга, поскольку зазвонил телефон.
— Братишка, — услышал он голос Мишки. — Если Панин рядом, сделай так, чтоб до него звуки не долетали. Задание тебе на завтра. Объясню подробности при встрече, а пока запоминай адрес...
А звонил Мишка вот по какому случаю.
С Коленькой они обходили двор, знакомясь с местными достопримечательностями.
— Смотри сюда, — сказал Коленька. — Корейский джип. Камуфляжная расцветка.
— А то я джипов не видел.
— Панин попросил пробить по нашим каналам — когда-то на похожем внедорожнике кто-то приехал и разорил дачу Станислава Викторовича. Я пробил. Машина принадлежит Хрякову, бывшему менту, уволенному за попытку вымогательства. Это человек Рассадина. И он живет в совсем другом конце города. Конечно, не исключено, что приезжает к другу или подруге... Стоп, вот он сам.
Через двор шел Хряк с бутылкой пива, сел в машину, опустил стекло. Мишка прикинул: отсюда Хряку хорошо видны окна квартиры, в которой живет Евгения. Окна, кстати, открыты, впрочем, как и на многих других этажах. Жарко, очень жарко.
— Через подъезд он может войти?
— Нет, там вахтер что надо, скандальнейшая бабка, всех знает, все видит. У нее мышь не проскочит.
— Пожарная лестница от окна в стороне, если только с крыши спуститься... Ладно, тактический вопрос с этим типом мы решим, а сейчас о стратегии, Коленька. Панин сказал, ты мне расскажешь все, что знаешь о Рассадине. Домашний адрес, где дача, что за машина.
— Ну, раз Панин сказал... Значит, так. Дача записана на жену, я только адрес знаю, мы не успели еще...
— Теперь попробуем успеть. Диктуй адрес.
Адрес этот Гречихин и сообщил Андрею. Закончив разговор по телефону, спросил у Коленьки:
— Какие планы у леди на сегодня?
— В восемь они со Стасом на вечеринку идут, я их туда отвожу, а потом привожу прямо к подъезду. Так что ты до восьми тут покрутись, а я домой забегу, переоденусь...
Ремонтники работали до семи тридцати. Когда Мишка залез на крышу и пристроился у ограждения рядом с пожарной лестницей, еще теплой была незастывшая смола, разлитая вокруг. На верхних этажах протекают, видно, потолки, вот и заливают тут трещины.
Гречихин смотрит вниз: там, у строительного вагончика, переодеваются последние работяги. Сигналит служебный автобус, они спешат к нему.
Уехали.
Сколько теперь ждать? И вообще — стоит ли ждать?
Так, к вагончику подходит мужчина, возится с ключом. В начинающихся сумерках еще можно определить, что это Хряк. Три минуты — и он выходит, одетый в робу строителя, направляется к пожарной лестнице. Мишка прячется за выступ.
Хряк уже на крыше. Проходит вдоль оградительной решетки так, чтоб по-прежнему открытое окно квартиры Евгении было под ним, достает страховочный линь, крепит его. Знаком, однако, с альпинистскими навыками. Вот он уже готов к спуску. Пора выходить на сцену.
Мишка покидает укрытие.
— Ночная смена?
Хряк смотрит на него, отщелкивая карабин с тросом на поясе.
Мишка продолжает вполне миролюбиво:
— Поговорим, или как? Мне вообще-то бы поговорить хотелось.
Хряк вытаскивает из кармана нож, с характерным щелчком раскрывается лезвие.
— Ты это напрасно, парень, у меня всего-то два вопроса.
Хряк даже выслушивать их не хочет, он решительно идет на Мишку.
Драться бывший мент умеет, но если б он знал, что Гречихин еще курсантом получил разряд и стал чемпионом города по рукопашному... Нож выбит, сам Хряк прижат к оградительной решетке так, что, кажется, еще миг — и полетит вниз.
— Вопрос первый, — говорит Мишка, — какого черта тебе тут надо? Неужто с женщиной решили воевать, а? Это что, мужицкое дело? Ваш Рассадин только на это и способен?
Он чуть ослабил хватку, и Хряк воспользовался этим, извернулся, кинулся за ножом. Мишка опять подмял его и валяющейся поблизости веревкой стянул противнику ноги.
— Вот так. Я милосердный, даже руки тебе оставляю свободными, развяжешься, когда придет время. Но будь добр, не проверяй границы моего милосердия, на второй вопрос все-таки ответь по добру: за что вы Павла Романовича убили? Сына боевого генерала? Он-то что вам сделал?
— Я даю слово, ничего не знаю, я об этом только в газетах читал.
— И Рассадин твой, значит, ни при чем?
Мишка идет к тому месту, где привязана веревка для спуска в окно Евгении.
— Рассадину он тоже был не нужен, — отвечает Хряк и лезет рукой за спину. — Рассадину вы нужны. Вы ему мешаете.
Мишка, весь в смоле, в кровоподтеках — все же нелегко бой дался, оборачивается, смотрит на Хряка, видит направленный на него пистолет, не задумываясь, хватается за веревку и прыгает со стены. Выстрел звучит запоздало. Но веревка натянута, и Хряк понимает, что Гречихин висит на ней, раскачивается, может быть, желая попасть в нужное окно. Звучат еще два выстрела. Веревка обрывается, летит вниз.
...Стас Викторович и Евгения вернулись домой около полуночи. Коленька проводил их до двери, сам же открыл ее, включил в коридоре свет.
И тут все услышали, что в ванной плещется вода и там кто-то воет песню:
Ну какая разница —
В четверг или пятницу...
Евгения вскрикивает, Коленька выхватывает пистолет — и вода в ванной выключается, песня обрывается. Ручка двери медленно поворачивается, и перед ними предстает Мишка с полотенцем на бедрах, в смоле и синяках:
— Ребята, только спокойно, спокойно, товарищи, я свой!
Водитель еще раз взглянул на карту, сделал поворот направо и остановился.
— Вот эта улица, вот этот дом, — сказал Рассадин, сидевший рядом с ним. — Теперь давай я сяду за руль.
— Зачем? — не понял водитель.
— Затем, что стрелять по Панину, если мы его тут встретим, придется тебе. Ты слишком много наошибался, теперь будет шанс исправиться.
— Но, Константин Евгеньевич, так не бывает! Это в деревне нужного человека на улице можно случайно встретить, а в Москве...
— Приготовь оружие!
И надо ж было такому случиться, как раз в эти секунды под балконом Ларисы стоял Панин. Лариса увидела его, махнула рукой:
— Мы спустимся, прогуляемся?
Панин чуть подумал, потом ответил:
— Нет, у меня другое предложение. Ставьте чай.
И быстрым шагом зашел в подъезд.
Не успела закрыться за ним дверь, как из-за угла показалась машина Рассадина, медленно проехала вокруг дома.
— И спросить некого, — недовольно пробурчал водитель.
— А если бы было у кого, что бы ты спросил? — недоуменно взглянул на него Рассадин.
Водитель подумал:
— И правда, мы даже фамилии не знаем. Ну что, припарковаться поблизости?
— Это бесполезно. Я просто уверен, что наши машины он знает. Домой поедем.
А Вадим сидел на кухне и пил чай.
— Панин, — спросила Лариса, — ты о каком-то предложении заикнулся?..
— У меня отгулы накопились, вот я подумал, не махнуть ли нам в дом отдыха. Там лес, грибы, караси...
— Ура! — закричал Игорь.
А Лариса подозрительно сузила глаза:
— Ты там будешь с нами?
— Само собой! Я же говорю, дни свободные выпали.
— Товарищи члены военного совета, картошку будете в мундире или пюре делать?
Ольга спрашивает их, стоя у плиты, а Мишка и Андрей сидят в комнатке, рассматривают на компьютере снимки и выполненный на бумаге чертеж дачного участка Рассадина.
— Под вяленую рыбу пойдет и то, и другое, так что давай на свой вкус, — отвечает ей Мишка.
А Андрей комментирует фотографии:
— Типовой проект, ни цветов, ни грядок, чувствуется, что женской руки тут нет. Баня — обычный сруб с чердаком, забор сплошной, но с некоторых точек двор хорошо просматривается... Знать бы, зачем тебе все это надо, я бы понял, на что уделять больше внимания.