Беззвучно плачущего Рустама увели. Шакен помог убитому горем и вмиг постаревшему Хасиму добраться к своему приюту.
– Идти в Европу – это безумие. Я там никогда не был. У меня не осталось денег. Я распустил людей. Я продал верблюдов. Я больше никогда не увижу родного Рустама, – тихо твердил обмякший от горя Хасим. – Что мне делать?
Шакен молчал и почти не слушал причитаний хозяина, но было видно, что он усиленно о чем-то размышляет. Через час, когда причитания Хасима затихли, Шакен твердо сказал:
– Есть план. Мы спасем Рустама.
– Но как? Как я успею за три месяца выполнить задание хана?
– Мы не будем его выполнять. Вы сами говорили, что хану нельзя верить. Мы уедем сегодня, и уедем вместе с Рустамом.
– Но как мы это сделаем?
– Хозяин, давайте снаряжать верблюдов. Нам приказано немедля уезжать в Европу. Пусть все думают, что мы туда и собираемся. Когда стемнеет, верблюды должны быть наготове.
Постаревший за один день Хасим, еще утром распустивший всех слуг, покорно направился за Шакеном помогать навьючивать верблюдов. Когда они снарядили последнюю верблюдицу – белогорбую Шиху Хасим не выдержал и еще раз спросил:
– Шакен, как мы спасем Рустама?
– План безумный, но другого пути нет. У вас остались китайские «дракончики»?
– Да, лежат в моем мешке.
– Дайте их мне, и как стемнеет, ждите с верблюдами неподалеку от дома Хубилая.
– А что будешь делать ты?
– Я взорву мешки с порохом. Они хранятся в подвале ханского дворца. Судя по мощи китайского порошка, взрыв должен быть сильным. В городе начнется суматоха. Хубилай должен будет покинуть свой дом и поспешить на помощь хану. В это время мы освободим Рустама и покинем город.
Хасима напугал столь дерзкий план. Он привык всегда подчиняться воле верховных правителей, но, вспомнив, как решительно они покинули Отрар, он понял, что другого пути для спасения сына у него нет.
– Пусть Всевышний поможет нам сегодня, – запричитал получивший надежду Хасим.
Шиха повернула жующую морду и посмотрела на старика большими добрыми глазами.
ГЛАВА 44Погоня за «Москвичом»
«Москвич» умчался, увозя с собой младенца. Заколов кинулся за ним бегом, но успел догнать только сизое зловоние из выхлопной трубы. Он быстро вернулся к уазику. Правая передняя дверца была распахнута.
Пока Тихон дрался с Григом и Славяном, Шакенов сумел сбежать. Обмякшие путы троса повисли на сиденье, пистолет исчез. Но Тихона больше не волновал странный председатель колхоза – он известен и никуда не денется. А вот беззащитный ребенок в руках бандита, легко хватающегося за нож, – это действительно опасно.
Тихон перетянул порез на руке тряпкой и похлопал Грига по щекам.
– Вставай! Ты цел и невредим, я ничего страшного с тобой не сделал.
Григорьев, приваленный к колесу, открыт глаза и судорожно заслонился рукой.
– Вставай, вставай! – Тихон тянул его за шиворот. – Давай за руль. У тебя это лучше получается.
Тихон впихнул Грига на место водителя, а сам сел рядом.
– Заводи, и вперед за твоим приятелем. Отдадите ребенка и валите, куда хотите.
Григ наконец понял, что от него требуется. Две пары колес полноприводного автомобиля взметнули песок, и спинки сидений упруго толкнули молодых людей.
– Мы же свои, мы тоже против ментов. – Григ заискивающе посмотрел на Заколова. Его тяжелая башка еще помнила стремительные кулаки парня. – Сейчас догоню этого болвана, он как водила не шарит, – пообещал Григ, неловко отодвинулся от окровавленного бокового стекла и покосился на заднее сиденье, где лежало тело Петелина. – Ух ты майор! Это ты его?
Тихон молчал, стараясь разглядеть удирающий «Москвич».
– Запах, однако, – повел носом Григ.
– Это не от него. Там сзади еще труп лейтенанта, – Тихон махнул рукой через плечо.
Уазик вильнул. Григ, вздрогнув, отодвинулся от Заколова. Его глаза округлились, щека задергалась в нервном тике.
Но Тихон не смотрел на Грига. Его интересовал другой вопрос:
– Что с Любой? Зачем взяли ребенка?
– С девкой ничего, сосунка сама нам отдала. Мы его взяли, чтобы папашу расколоть, – с жаром принялся оправдываться Григ. – Ты пойми, этот фраер в Москве нас кинул на большие бабки. Взял товар и слинял. Это ж западло! Так дела не делаются!
– Когда?
– Еще летом Славяна обдурил.
– Когда ребенка забрали? – повысив голос, переспросил Тихон.
– Сегодня. Днем. До аула доехали, дорогу спросили и сразу заплутали в этой пустыне.
– Кого-нибудь еще видели в степи? – вспомнил о пропавшем друге Тихон.
– Здесь? Да тут хуже, чем в лесу. Ни одной живой души! – Григ поперхнулся, покосившись назад. – Черт. Да-а.
Олег Григорьев невольно сжался, усиленно думая, к чему этот последний вопрос? Может, надо было, наоборот, заявить, что сто человек видели, куда они направились, и скоро их будут искать с вертолетами.
– Вон тачка Славяна! – гордо указал Григ на мелькнувший в прыгающем свете фар силуэт «Москвича». – Засел! Щас достанем.
Тихон подался вперед. Застрявший в песке «Москвич» отчаянно работал задними колесами, его разворачивало. Вот колесо зацепилось за твердый грунт, машина вырвалась из сыпучих объятий и устремилась в темноту.
Уазик легко проскочил изрытую яму. Свет фар цепко держал помятый задний бампер «Москвича». Расстояние сокращалось.
– На таран? – спросил Григ.
– Там ребенок. Прижми сбоку.
УАЗ ушел влево, поравнялся с «Москвичом» и агрессивно вильнул, метя в переднее крыло. Тихон уже видел перекошенное лицо Славяна, как вдруг из-под капота УАЗа хлопком взметнулось облако пара. Двигатель крякнул и заглох. Машина, словно пойманная невидимой сетью, натужно катнулась вперед и встала. «Москвич» умчался дальше.
– Черт! – выругался Григ. – Какого хрена?
Он дернул рычаг, шмякнул дверцей и заглянул под капот. Тихон стоял рядом. Запах подгоревшего масла и перегретого металла вместе с паром волной окутал его.
– Радиатор пробит, – показал Григ. – Наверное, твоя работа, когда в нас вляпал.
– Что-нибудь сделать можно? – Тихон мало что знал об устройстве машины и второй раз за сегодняшний день пожалел об этом. «Освою авто обязательно!» – решил он.
– Все, кранты! Приехали! Вызывай аварийку. Где тут автосервис? Эге-гей! – взвинченный Григ крутился на месте и размахивал руками.
– Что твой приятель может сделать с ребенком? – Заколов одернул Грига.
– Славян? Да хрен его знает! Бросит где-нибудь, а сам смоется. Ты его сильно напугал. Но нам без бабок нельзя возвращаться. Кранты! Ему-то уж точно. Он их профукал. Слушай, а может, подсобишь Толика расколоть? Он ведь порядочная сволочь. Ты же местный, его знаешь, а мы тебе отстегнем процент за помощь. А?
Заколов разочарованно смотрел на сломанную технику. С утра он искал Сашку, а теперь надо в первую очередь найти маленького ребенка. Сашка Евтушенко, даже если угодил в передрягу, может и сам вывернуться, а беспомощный ребенок – никогда. Тихон даже не помнил, кто у Колесникова родился: мальчик или девочка? И Толик еще не знает, что ребенок похищен. Небось перед Ленками хвостом крутит или приметил новый объект для ухаживания. А каково сейчас Любе? Вот кому не позавидуешь.
Как достать теперь Славяна на «Москвиче»? Вот проблема!
– Ты гляди, зоопарк! – Григ указывал пальцем за спину задумавшегося Тихона.
«Посмотри, птичка!» – вспомнил Тихон детский прикол, когда послушно поворачиваешься, а приятель хватает тебя за нос или бьет по плечу. На эту удочку он попадаться не хотел. Сейчас все может получиться не так безобидно, как в детстве.
– Давай повернемся вместе. Обходи меня, – предложил Тихон.
– Ты чего? Да я… – Григ аж задохнулся от наигранной обиды. – Я тебе верблюда показываю. Посмотри!
Григорьев под цепким взглядом Тихона, как конь на коротком аркане, покорно обошел Заколова. В нескольких метрах от них стояла большая светло-рыжая верблюдица с необычными белыми горбами. Рядом с ней вертел слюнявой мордочкой любопытный верблюжонок. От его губ пахло теплым молоком.
– Шиха! – Тихон вспомнил рассказ Мурата. – Шиха, вот ты какая.
Он подошел к ней и протянул руку. Пальцы застряли в жесткой густой шерсти. Верблюдица легла на живот, ладонь Тихона угодила в теплую ложбину между белоснежными горбами. Он посмотрел в большой повернутый к нему глаз. В нем отражалась его маленькая фигура.
Тихон сел на широкую спину животного.
Григ, открыв рот, смотрел, как быстро трусит белогорбая верблюдица, унося странного парня. За нею разлаписто вскачь бежит верблюжонок. Один раз он оглянулся, и тогда Григу стало совестно и неловко, как в далекой школе, когда его застукали с кошельком учительницы.
Шиха шла споро. Заколов не знал, с какой скоростью может бегать это животное, но передвигалась она явно быстрее, чем навьюченные верблюды колдуна, встреченные утром. Иногда она выворачивала взгляд назад, беспокоясь о сосунке. Тот уверенно держался рядом с мамкиным животом, поворачивая мордашку то на незнакомого двуногого, оседлавшего мамашу, то на привычные соски под брюхом.
Случайный всадник верблюдицу, казалось, совсем не интересовал. С непривычки Заколов повалился вперед, вцепившись в дрыгающуюся подушку примятого горба.
ГЛАВА 45Живое алиби
Около минуты студент и зэк смотрели друг другу в глаза. Сашка – устало и равнодушно, постоянная боль притупила эмоции, а во взгляде Равиля мерцала гремучая смесь испуга и ненависти. Левый глаз Хасимова нервно дергался, но рука твердо держала пистолет.
– Я – твое живое алиби, – как можно мягче прервал молчание Евтушенко.
– Мне насрать! – огрызнулся Равиль. – Прихлопну как муху.
– В это время года скорпион не опасен.
– Точно? – Эта информация заинтересовала Равиля.
– Надо выдавить жало и прижечь. Место укуса покраснеет и опухнет. Может, поднимется температура, но через два дня все пройдет.