осознать, что ошибки были совершены обеими сторонами. Его прошлая любовь к Хурраму начала постепенно восстанавливаться: он вспомнил, в какое благоприятное время родился сын… каким смелым воином и лидером он был… и как доказал, насколько он достойнее великой династии, основанной Бабуром, чем его более послушный, но менее одаренный брат Шахрияр. Падишах мог продолжать обманывать себя, но время неумолимо…
Легкое покашливание одного из военных вернуло Джахангира к действительности и к тому, что он собирался сказать перед тем, как погрузился в грезы.
– Я верю в то, что мы вступаем в золотую эру, – снова заговорил он. – Наши внутренние враги уничтожены, а враги внешние боятся приближаться к нашим границам. Мир и процветание ждут жителей нашей державы. Именно об этом я хотел сказать вам сегодня. И вот еще что… В вашем присутствии я хочу воздать должное своей жене, Мехруниссе, которая столько сделала для того, чтобы мы могли оказаться сейчас здесь, перед вами. Не так часто женщины принимают активное участие в происходящем за пределами домашнего очага, но она помогает мне во всем, за что я ей благодарен. – Зиндербат моголы! – крикнул Джахангир, вскинув руки вверх. – Да здравствует держава Моголов!
– Зиндербат падишах Джахангир! Да здравствует падишах Джахангир! – немедленно подхватила толпа.
Люди неистовствовали, пока он занимал свое место на троне, и это напомнило ему его первое явление народу в качестве падишаха на балконе-джароке в крепости Агра много лет назад. Как же далеко вперед он ушел! Как много и хорошего, и плохого пришлось ему испытать… И как многое еще предстоит сделать, чтобы полностью выполнить данную тогда клятву быть достойным своего отца Акбара!
Неожиданно внимание правителя привлек запах жареного мяса. Слуга поставил перед ним оленину, украшенную рубиново-красными зернами граната, и Джахангир стал есть с давно забытым удовольствием.
Спустя три часа Мехрунисса поднялась с кровати, на которой они медленно и не торопясь, не забывая о слабом теле Джахангира, занимались любовью, что случилось впервые за несколько недель, под доносившиеся с улицы звуки попойки, в которую превратилось торжество. После этого она, как и всегда, приготовила для мужа розовую воду с опиумом, которую он медленно выпил, прежде чем погрузиться в сон с довольной улыбкой на лице. Сама Мехрунисса прилегла рядом. Вскоре после этого она, кутаясь в шелковый халат, стала рассматривать своего супруга. Его хвалебная речь – которую он на этот раз не репетировал с ней – глубоко ее тронула. У них еще много лет впереди, и с ее помощью он станет Величайшим. А потом… что ж, когда на трон усядется Шахрияр – а Мехрунисса проследит, чтобы именно так и случилось, – она все равно будет самым могущественным человеком в стране. Шахрияра нельзя назвать светочем разума, и с помощью Ладили она быстро вылепит из него то, что ей будет нужно. А что касается Хуррама и душки Арджуманд – она сама решит их судьбу и судьбу их сыновей, двое из которых спят сейчас на другой половине шатра…
С головой, полной приятных мыслей, Мехрунисса отвернулась от мужа, а потом встала и пошла на собственное, отгороженное от всех спальное место.
– Хакимов! Срочно!
Услышав крик, Мехрунисса села на кровати. Не успела она этого сделать, как служанка распахнула полог, висевший вокруг ее ложа.
– Госпожа, скорее! – закричала она. – Падишах… Ему плохо!
Правительница встала, накинула зеленый халат поверх ночной рубашки и бросилась на половину Джахангира. Тот лежал на кровати, и в углу его рта виднелась струйка рвотной массы. Здесь же уже были хаким и слуга Джахангира, который до переполоха спал рядом с ним.
– Некоторое время назад я услышал, как он закашлялся, но потом все стихло. А когда я посмотрел на него – я делаю это каждый час, – то увидел его вот таким, – рассказывал этот слуга.
Хаким поднял глаза и увидел Мехруниссу.
– Падишах умер, госпожа, – сказал он без всяких предисловий. – По-видимому, его вырвало, он пытался откашляться, а потом задохнулся. Я уже ничего не могу сделать.
Мехруниссу затрясло. Джахангир умер… Умер мужчина, который не предал ее ни разу в жизни, для которого она всегда была желанна, который никогда не оставлял ее и внимательно относился к ее мыслям и желаниям… Когда она опустилась на колени и коснулась его холодеющего лица тыльной стороной пальцев, по ее щекам побежали слезы – от шока, от осознания потери, от любви. На несколько минут она полностью отдалась своему горю и слезам, а потом ее сознание пронзила мысль. Что же будет? Джахангир покинул ее, хотя и не по своей воле. Теперь ей опять придется бороться за себя и за свое положение при дворе. Тыльной стороной руки женщина смахнула слезы, после чего встала, взяла себя в руки и негромко распорядилась:
– Позовите Шахрияра и Ладили.
Через пару минут появилась молодая пара – оба с заспанными глазами, в которых читались замешательство и тревога.
– Как видите, падишах мертв, – произнесла Мехрунисса. – Шахрияр, если ты хочешь править после него, вы оба должны делать так, как я велю.
Глава 24. Погребальный кортеж
– Шах Шуджа, держи меч вверх, иначе никогда не станешь хорошим бойцом. Попробуй парировать мою атаку.
Голос Хуррама гулко отдавался в одном из самых больших помещений дворца-крепости Бурханпур. Шахзаде улыбнулся, наблюдая, как одиннадцатилетний сын безуспешно пытается отбить его затупленный меч, а потом вдруг почувствовал, что кто-то вошел в комнату у него за спиной. Повернувшись, он увидел одного из своих горчи.
– Светлейший, прошу простить меня, – заикаясь, произнес взволнованный юноша, – но во дворе крепости без всякого предупреждения появились пять всадников. Они утверждают, что скакали галопом день и ночь последние двадцать дней из лагеря падишаха, останавливаясь лишь за тем, чтобы поесть, немного поспать и поменять лошадей, – так спешили добраться сюда. Они говорят, что у них письмо чрезвычайной важности от Асаф-хана, которое они могут передать только тебе лично.
Хуррам немедленно опустил меч. В его голове сразу же возникли десятки мыслей о том, что может быть написано в письме. Он выбежал из комнаты и, перепрыгивая через две ступеньки зараз, спустился по лестнице, ведущей во двор. Неужели что-то случилось с Дара Шукохом или Аурангзебом? Не могла ли Мехрунисса уговорить Джахангира посадить их в какую-то темницу? Конечно, нет… но если это так, то как сказать об этом Арджуманд? А может быть, в письме написаны подробности той мутной истории, когда Махабат-хан неожиданно объявил себя главным советником Джахангира? Ведь в то время только странные, но примирительные, по сути, письма Махабат-хана и постоянно повторяющиеся советы Асаф-хана не терять головы удержали самого Хуррама от вмешательства в конфликт во главе своих воинов. Правда, они с семьей переехали из Балагхата западнее, в Бурханпур, чтобы быть поближе к главным путям на север. В самых последних сообщениях говорилось о том, что Мехрунисса смогла вернуть падишаху контроль над ситуацией, а мятежный перс ушел в горы. В тот момент Хуррам еще удивился, что такой приверженец военной силы, как Махабат-хан, не стал сопротивляться. Может быть, теперь он вернулся, приводя в исполнение часть какого-то глобального плана?
Появившись во дворе и сощурившись от яркого солнца, Хуррам увидел перед собой пять покрытых дорожной грязью наездников, которые все еще держали в руках поводья лошадей – причем у каждого их было по две. Они, должно быть, использовали одного коня как подменного, чтобы ускорить свое движение и менять животных на ходу, когда возникнет такая необходимость. Когда его глаза привыкли к блеску дня, Хуррам увидел высокого молодого человека, стоявшего несколько впереди остальных. Это был Ханиф, старший сын одного из лучших командиров и самого верного сторонника Асаф-хана. Если сюда прискакал Ханиф, то новости действительно серьезные.
Не тратя время на предварительные разговоры, Хуррам подошел прямо к молодому человеку.
– У тебя письмо для меня, Ханиф?
Тот немедленно вынул письмо с печатью Асаф-хана из кожаной сумки у себя на груди и протянул его Хурраму, который молча открыл его.
«Падишах, твой отец, умер».
Эти слова обожгли шахзаде сильнее, чем полуденное солнце, под лучами которого он стоял с непокрытой головой. Помимо констатации того, что правитель мертв, Асаф-хан сообщал в письме, что с Дара Шукохом и Аурангзебом всё в порядке, и торопил Хуррама: «Теперь самое время действовать. Торопись, пока другие не воспользовались возможностью и не захватили то, что должно принадлежать тебе».
Потрясенный содержанием письма, шахзаде коротко поблагодарил курьеров за ту скорость, с которой они доставили послание, и отпустил их. Взмахом руки отослав слуг, он остался один на залитом солнцем дворе с письмом в руках, пытаясь осознать то, что написал Асаф-хан, и то, о чем он намеренно умолчал. Отец, которого Хуррам не видел вот уже несколько лет, мертв, с этим все понятно. А вот как он умер и почему? Мехрунисса что, отравила его? Она ведь откровенно хвасталась перед своим братом, Асаф-ханом, тем, что избавилась от Томаса Ро, регулярно добавляя ему в пищу гнилое мясо. Но что она получает от смерти отца? Скорее всего, если она и отравила Джахангира, то не желая этого, а просто постоянно увеличивая дозы опиума и алкоголя в том пойле, которое готовила для него, чтобы держать его в своем подчинении…
Пока шахзаде раздумывал над возможными причинами смерти отца, в голове его возникали картинки его жизни с ним – не те, которые относились к годам разлада, а те, в которых он был еще маленьким и дед Акбар учил его хитростям езды на верблюдах или игры в шахматы, а отец стоял рядом, напряженный и неловкий. Хуррам вспомнил неуклюжие попытки Джахангира восстановить их отношения после восстания против Акбара, вспомнил смерть своего дела, восстания Хусрава и те прекрасные годы, когда он только что женился на Арджуманд и был главным военачальником отца и его самым близким сподвижником.