– Вы твердо уверены в том, что его застрелили?
– Прочтите телеграмму. Посмотрим, что она скажет вам.
Я включил мотор и поехал к дому Беннингов. Брейк поднял глаза от желтой бумаги.
– Она немного мне сказала. В основном это сообщение о банде, о которой я никогда не слышал. Кто этот Дюрано?
– Мичиганский рэкетир. Сейчас он в Калифорнии. И именно его сестра Уна наняла меня сначала.
– Для чего?
– Думаю, что Синглентона застрелил ее брат. Люси была свидетельницей, а Уна Дюрано хотела найти ее и заставить молчать.
– Где он сейчас?
– Не знаю.
Но богохульствующий человек с игрушечным пистолетом неотрывно стоял у меня перед глазами.
– Любопытно, что вы не сообщили мне этого раньше.
Немного неискренне я ответил:
– Не мог же я вам рассказать того, что сам не знал. Я только что раздобыл эту телеграмму в отеле, где останавливался Хэйс.
– Из такой маленькой телеграммы вы раздули целую историю. И улик никаких нет, если вы не доберетесь до парня, который ее послал. Кто это Бэн.
– Похоже, что он какой-то информатор из детройтского агентства.
– Работа агентства стоит кучу денег. Этот Хэйс был крупной птицей?
– Вряд ли, но он надеялся ею стать. Он уже думал, что у него в кармане большие деньги – вознаграждение за Синглентона.
– Что он делал в машине Синглентона?
– Флори он сказал, что нашел ее. Это была улика. Она должна была помочь ему получить премию. А раньше он пытался выставить Люси своей свидетельницей. Но премия за Синглентона была для него только началом. У него на уме была более крупная сумма.
– Шантаж Дюрано?
– Возможно.
– Так вы думаете, что его поджарил этот бандит?
– Это тоже возможно.
Мы подъехали к кварталу, где стоял дом Беннингов. Я остановил машину возле парикмахерской за его домом. Брейк не выказывал намерения выйти из машины.
– Значит, вы считаете возможным то, о чем говорили? – спросил он.
– Я ничего не знаю наверняка. В этом деле много странностей. У нас чертовски мало конкретных улик и чертовски мало честных свидетелей. Нет ни одной достаточно прочной детали, на которую можно было бы уверенно опереться. Но я уже представляю себе контуры всей картины.
– Что?
– Назовем это предвидением того, как она строится. В ней участвует много людей, так что это непросто. Даже когда всего два человека, и то все не так просто.
– Бросьте философствовать, ближе к делу. Если убийство совершила банда, то что нам здесь делать? Миссис Беннинг никак не может быть причастна к этому.
– Миссис Беннинг – центральная фигура картины, – возразил я. – Она держала на привязи троих: Дюрано, Синглентона и Беннинга. Из-за нее Дюрано убил Синглентона. Она испугалась расследования, и поэтому сорвалась с места и примчалась за помощью к Беннингу.
– Что у нее за дела с Синглентоном?
– Об этом вам лучше спросить у нее.
Глава 26
Слепой и серый дом Беннинга казался застывшим в собственных сумерках. Дверь открыл доктор. Он был бледный и щурился, будто вышел из темноты, когда подошел открыть нам дверь.
– Добрый день, лейтенант.
На меня он посмотрел молча. Брейк сверкнул значком, давая понять, что пришел не с дружеским визитом. Беннинг резко повернулся, снял со стоявшей в передней вешалки шляпу и надел ее.
– Вы куда-нибудь собираетесь, доктор? – Нет, нет. Я часто ношу шляпу дома.
Он робко улыбнулся.
В прихожей было сумрачно и сыро. Запах гнилого дерева, на который я раньше не обратил внимания, забивал все другие. Этот неудачник, Беннинг, не мог выбрать более подходящего места, чем это прибежище для неудач, которое, должно быть, притягивало их как магнит. Я пытался уловить звуки – признаки присутствия в доме женщины, но ничего не услышал. Лишь где-то ритмично, как кровь из пореза, капала вода.
Брейк сказал официальным тоном:
– Я хочу видеть леди, известную под именем миссис Беннинг. – Вам нужна моя жена?
– Да.
– Тогда почему же вы прямо не сказали? – резко вырвалось у Беннинга.
Он весь съежился.
– Она здесь?
– В данный момент – нет.
Доктор прикусил длинную верхнюю губу и стал похож на верблюда, жующего что-то горькое.
– Прежде чем ответить на любой вопрос, пусть даже заданный в самой вежливой форме, я бы хотел знать, правомочен ли ваш визит. Или вы просто получаете удовольствие, играя своим значком?
Брейк покраснел.
– Никакого удовольствия в этом нет, доктор. У меня два убийства на шее, и маячит еще одно.
Беннинг несколько раз глотнул слюну, и его адамово яблоко поднималось по горлу, как потревоженный шар.
– Неужели вы всерьез полагаете, что существует какая-то связь...
Наступила тишина, и это, видимо, обеспокоило его, потому что он поспешно добавил:
– Между моей женой и этими убийствами?
– Я прошу у вас помощи, доктор. Сегодня утром вы мне ее дали. Я не могу раскрывать преступления без помощи граждан.
С минуту они молча смотрели друг другу в лицо. Молчание Брейка было тяжелым, давящим и плотным как ствол дерева. Беннинг был напряжен и взволнован. Он как будто прислушивался к неким слишком высоким для нашего слуха звукам.
Он откашлялся. Потревоженный шар качнулся туда-сюда.
– Миссис Беннинг уехала на несколько дней в Сан-Франциско. Ей было трудно заново привыкать к Белла-сити и... к семейной жизни. После неприятностей двух последних дней... э... нам обоим нужен отдых. Она уехала около двух часов тому назад.
– Где она намерена остановиться в Сан-Франциско? – спросил я.
– Мне очень жаль, но адреса я не знаю. Бесс настаивала на полной личной свободе, и я всегда позволял ей это.
Его блеклые глаза с вызовом наблюдали за мной: ну, упомяни о нашей последней встрече!
– Когда она вернется?
– Думаю, примерно через неделю. Отчасти это будет зависеть от друзей, у которых она остановится.
– От каких друзей?
– В этом я тоже не смогу вам помочь. Я толком не знаю друзей моей жены. Два последних года мы жили врозь.
Он тщательно подбирал слова, будто любое не очень удачное слово чревато последствиями, которые могут погубить его и его дом. Видимо, Бесс покинула его навсегда, и он скрывает это от меня и Брейка, а может быть, и от себя самого, подумал я.
– Почему она вернулась после этих двух лет?
– Я полагаю, она поняла, что сделала ошибку, оставив меня. Но у вас-то нет никаких прав допрашивать меня.
– Доктор прав, – заметил Брейк. – Совершенно прав. Между прочим, каким образом она путешествует?
– На машине. Она взяла мою машину.
И решительным тоном он добавил:
– Я разрешил ей взять.
– Это ведь «шевроле-седан» 1946 года? – Голубой «шевроле» 1946 года.
– А номер?
– ST1381.
Брейк сделал пометку в блокноте.
– Какой дорогой она поехала?
– Понятия не имею. Но не собираетесь же вы перехватывать мою жену на шоссе?
– Вначале я хочу убедиться в том, что ее здесь нет.
– Думаете, что я вам лгу?
– Вовсе нет. Просто я выполняю свою работ. Вы разрешите мне осмотреть дом?
– А у вас есть ордер на обыск?
– Нет. Но я убежден, что вам нечего скрывать.
Беннинг попытался улыбнуться.
– Конечно, если речь идет о простом любопытстве...
Он широко развел руками, так что костяшки его пальцев стукнулись о стену.
– Чувствуйте себя здесь, как дома.
Брейк направился к лестнице, находившейся в конце коридора. Мы с Беннингом вошли в комнату ожидания, и я остановился на пороге его кабинета. Беннинг спокойно сказал:
– Мне известны мои враги, мистер Арчер, и враги моей жены. Мне известен ваш тип, тип ненасытного человека. Стремление к разрушению.
Его голос становился все громче и громче, словно враждебный ветер, неся в себе отголоски наших предыдущих встреч.
– Почему к вам вернулась жена? – спросил я.
– Она меня любит.
– Тогда почему же сегодня она снова уехала?
– Она боялась.
– Боялась Дюрано? Полиции?
– Она боялась, – повторил он.
Я оглядел жалкие, выкрашенные масляной краской стены, покрытые обшарпанным линолеумом полы. Вода продолжала капать в раковину капля за каплей.
– В этой комнате Флори нашла кровь, доктор? – спросил я.
– Кровь? – переспросил он. – Кровь?
– На следующий день после приезда вашей жены на полу оказались кровавые пятна. Согласно словам Флори.
– Ах, да. У меня в воскресенье был срочный пациент. Порез пальца.
– А я думаю, что ваш срочный пациент прибыл сюда поздно вечером в субботу. Миссис Беннинг привезла его к вам. У него был не порез пальца, а дыра в теле. И фамилия его Синглентон. Что с ним произошло, доктор? Он умер у вас на руках?
– У меня такого пациента не было!
– А я думаю, что вы негласно сделали умирающему операцию и не смогли его спасти.
– Вы высказывали эту мысль Брейку?
– Нет, я вам не враг. Меня не интересуют детали врачебной этики. Меня интересует убийца. Но я не могу даже доказать, что Синглентон был убит. Так ведь это?
Наши взгляды встретились, и Беннинг отвел свой.
– Сам я к этому не причастен, – нерешительно проговорил он.
– А ваша жена? Это она его застрелила?
Он снова уклонился от встречи с моим взглядом. Мы оба прислушивались к звукам одиноких шагов Брейка вниз по лестнице, потом по комнатам.
Брейк уловил возникшее между нами напряжение, как только вошел в комнату.
– Что здесь происходит?
– Так, пустяки, – ответил я.
Брейк бросил на меня благодарный взгляд и попытался войти в игру.
– Заглянули под все кровати, лейтенант?
– Да. В шкафах нет женской одежды. Вы уверены, что ваша жена вернется?
– У нее немного одежды.
Брейк прошел через комнату к закрытому стенному шкафу, который я взламывал прошлой ночью, и с силой подергал ручку.
– Вы уже осмотрели эту комнату, Арчер?
– В ней всего лишь один шкаф, – заметил Беннинг. – А в нем ничего нет, кроме моего скелета.