– Она видела, – прошептала Сильвия.
– Кто?
– Эта женщина, Бесс. Она недавно звонила сюда. Я уверена, что это та самая женщина.
– Вы с ней говорили?
– Да. Она настаивала на разговоре с миссис Синглентон, но это было невозможно. Женщина не назвала своего имени, да это было и не нужно. Я поняла из разговора с ней, что она... любовница Чарльза.
– Что она сказала?
– Что может дать нам нужные сведения.
– Стоимостью в пять тысяч долларов?
– Да. Она утверждала, что знает, где находится Чарльз.
– Вы договорились о встрече?
– Я пригласила ее приехать сюда, но она не захотела. Она сказала, что позвонит еще раз сегодня в семь вечера и назначит место встречи. Мы должны приготовить для нее деньги в старых банкнотах. К счастью, у миссис Синглентон есть такая сумма наличными. Она держала ее наготове с тех пор, как поместила объявление о вознаграждении.
– Значит, миссис Синглентон хочет с этим покончить?
– Да, я посоветовала ей это сделать. Но, может быть, я не права. Мне не с кем было посоветоваться. Да и женщина предупредила меня ничего не говорить ни полиции, ни детективам миссис Синглентон, ни ее адвокатам. В противном случае, сказала она, сделка не состоится.
– Но, однако, я не попадаю под названные ею категории...
– Если бы вы только помогли мне, мистер Арчер! Я совсем не умею вести подобные... дела. Я даже не знаю, какие нужно потребовать доказательства. – А какие доказательства предлагала она?
– Она не говорила о них подробно, а у меня не хватило духа ее расспросить. Все это застало меня врасплох. Я не посмела даже спросить ее, жив ли Чарльз или умер.
Она помедлила, потом в порыве внезапной решимости сказала:
– Конечно, я хотела ее спросить, но мне стало как-то страшно, и я отложила этот вопрос на конец разговора. А потом телефонистка попросила ее отпустить еще монету, и женщина положила трубку.
– Разговор был междугородный?
– У меня создалось впечатление, что она звонила из Лос-Анджелеса.
– Сколько телефонистка просила ее опустить?
– Пятьдесят центов. – Возможно, что из Лос-Анджелеса. Бесс себя не назвала?
– Нет, но она называла его Чарли. А так его называют немногие. И он знала мое имя.
Сильвия поджала губы.
– Когда я это поняла, у меня как-то все опустилось. Дело не в том, что она назвала меня по имени. Она снисходила до меня, будто все обо мне знала... знала, как я отношусь к Чарльзу.
– Вы бы чувствовали себя увереннее, если бы все о ней знали.
– А вы знаете?
– Всего никто не знает. За свои двадцать пять лет она успела многое накрутить.
– Неужели ей только двадцать пять? Я думала, что она гораздо старше Чарльза.
– Бесс быстро повзрослела. Вышла замуж когда ей не было и двадцати за мужчину вдвое старше ее. Во время войны он привез ее сюда. С Чарльзом она встретилась здесь в 1943 году.
– Так давно? – сказала она с тоской. Она теряла Чарльза окончательно и бесповоротно. – Значит, задолго до того, как я с ним познакомилась.
– Уилдинг видел ее с Чарльзом в 1943 году.
– Он мне не сказал.
– Не хотел вас огорчать. С тех пор она металась по стране, то сидела в тюрьме, то выходила...
– Вы говорили, что у нее был муж. Что же с ним?
– Она разбила ему сердце много лет назад. При нужде она его использовала, когда у нее не было ничего лучше.
– Я не... я не понимаю... как мог Чарли связаться с такой женщиной?
– У этой особы прекрасная внешность. И она очень удобно устроена замужем за человеком, который не желает развода.
– Но Чарли такой идеалист! У него такие высокие требования. Для Чарльза ничего не было достаточно хорошо.
– Возможно, что он не смог удовлетворить свои требования. Я не был знаком с Чарльзом, но кажется понимаю его порок: он всю жизнь стремился ухватиться за что-то реальное, но это ему не удавалось.
Не знаю, зародилась ли моя искренность из контакта с девушкой или из зависти к мертвому.
– И эта пуля, попавшая ему в кишки, возможно была самой реальной вещью, какая ему досталась.
В ее ореховых глазах возникла тревога, но они остались прозрачными, как вода в озере.
– Вы не должны так говорить о нем!
– О мертвых ничего, кроме хорошего?
– Вы не знаете, мертв он или нет.
Она прижала руки к груди.
– Я чувствую, что он жив, так мне говорит сердце.
– Сегодня я беседовал со свидетелем, который видел, как в него стреляли.
– Тогда откуда у вас такая уверенность? Мой свидетель утверждает обратное, что он жив. – Не обманывайте себя, – сказал я не особенно уверенно.
– Вы не хотите оставить мне надежду. Наверно вам хочется, чтобы он был мертв. Я дотронулся до ее руки, все еще лежавшей на груди.
– Мне еще не приходилось видеть более доброй девушки, и я не хочу, чтобы вы теряли эту доброту ради парня, который всегда думал только о себе.
– Он не был таким!
Она просто излучала гнев. – Он был прекрасным!
– Простите, – сказал я, – я устал. Мне не следовало бы пытаться осмысливать жизнь других людей. Это никогда ничего не давало.
Я сел на кривоногий стул и позволил своим мыслям окунуться в черноту. Прикосновение ее руки к моему плечу заставило меня выпрямиться. Она смотрела на меня с улыбкой мудрой невинности.
– Не жалейте меня и не сердитесь. Я сама была не очень милой.
«Милая» было ее вторым именем, но я оставил это знание при себе. Я взглянул на часы.
– Уже почти семь. Что вы собираетесь ей сказать?
– Все, что вы решите нужным. Разве вы не сами будете с ней разговаривать?
– Она знает мой голос. Говорить будете вы. Скажете, что деньги у вас.
Вы купите у нее информацию, подтвержденную фактами. Если она в Лос-Анджелесе или где-то поблизости, договоритесь с ней о встрече на десять вечера или попозже, если она будет настаивать. Пусть она приедет в Западный Голливуд и остановится перед домом 8411 на бульваре Сансет. Там вы с ней и встретитесь.
– Я?
– Мы оба.
Я записал адрес на листке из записной книжки и протянул ей.
– На ее недовольство не обращайте внимания, не разрешайте ей самой выбрать место встречи.
– Почему?
– Вы не хотите действовать вместе со мной? Не знаю, насколько опасна Бесс, но друзья у нее опасные.
Девушка прочла написанный мною адрес.
– А что находится в этом месте?
– Моя контора. Это вполне подходящее место для встречи, и у меня есть скрытые микрофоны. Вы наверное не знакомы со стенографией?
– Нет. Но я могу сделать заметки.
– Как у вас с памятью? Повторите мои инструкции.
Она уверенно проделала это и, словно ребенок, вспомнивший, как надо себя вести, проговорила:
– Пройдемте в библиотеку, мистер Арчер. Позвольте мне предложить вам чаю в ожидании звонка. Или, может быть, вы хотите что-нибудь выпить?
Я сказал, что чай меня вполне устроит. Телефон позвонил прежде, чем я успел его распробовать. Звонила миссис Бесс из Лос-Анджелеса.
Глава 29
В половине десятого мы были в моей голливудской конторе. Я позвонил в службу информации и узнал, что мистер Элиас Мак-Братни из Биверли Хиллз дважды звонил в субботу и будет снова звонить в понедельник. Джеймс Спиноза-младший из «Спиноза Бич Гард» просил меня как можно скорее позвонить ему. Леди, отказавшаяся назвать свое имя, пыталась связаться со мной четыре раза между восьмью и половиной одиннадцатого. Я поблагодарил телефонистку и сказал, что впредь до особых распоряжений буду отвечать на звонки сам.
Я включил в приемной настольную лампу. Кабинет был тускло освещен белым прямоугольником света, падающего из приемной через застекленную поляризационным стеклом дверь. Изменчивый свет с бульвара очерчивал силуэт стоящей у окна девушки.
– Посмотрите как все холмы усыпаны огнями, – сказала Сильвия. – Я никогда не видела этого города ночью. Это так ново и так возвышенно.
– Во всяком случае, ново.
Я стоял рядом с ней и наблюдал, как движутся по дороге машины. В этой полутьме я очень ясно чувствовал близость Сильвии и бег времени. Огни фар внезапно появлялись из темноты и столь же внезапно, как искусные ныряльщики, погружались в нее.
– Когда-нибудь придется изменить все это и, так сказать, подвести подо все фундаменты.
– Мне здесь и так нравится, – возразила она. – Вся Новая Англия состоит из одних фундаментов, и больше там нет ничего. Кому нужны эти фундаменты?
– Вам, например.
Девушка повернулась и задела меня плечом, и это было как дружеское прикосновение самой темноты.
– Да, он мне нужен. У вас, Арчер, ведь есть фундамент, не правда ли?
– Не совсем. У меня есть круг деловых обязанностей, и я верчусь, чтобы не дать ему разомкнуться.
– Это лучше фундамента. И мне думается, что вы вообще ничего не боитесь.
– Я и не боюсь.
Я издал циничный смешок, перешедший в искренний смех. Сильвия его не поддержала.
На письменном столе резко зазвонил телефон. Я взял трубку.
– Хелло.
Ответа не последовало, лишь слабое электрическое бормотание, обычный разговор проводов. Потом послышался щелчок. Трубку повесили, я тоже положил свою.
– Никто не ответил.
– Может, это та женщина, Бесс?
Лицо Сильвии в слабом свете из окна казалось белым и невероятно большеглазым.
– Я в этом сомневаюсь. Она не знает моего адреса.
– Вы думаете, она придет?
– Да, ей нужны деньги, чтобы удрать.
Я похлопал по своему карману с толстым пакетом.
– Удрать, – повторила Сильвия, словно туристка, старающаяся запомнить незнакомое слово. – Какую ужасную жизнь она, должно быть, вела и сейчас ведет! О, я надеюсь, что она придет.
– Разве это так важно?
– Так или иначе, я должна знать правду о Чарльзе. И я хочу ее видеть, – добавила она чуть слышно.
– Это вы сможете.
Я указал на поляризационное стекло в двери и на наушники, соединенные с микрофоном в приемной.
– Вы останетесь здесь и постараетесь кое-что записать. Я задержу ее в приемной. Думаю, что никаких осложнений не возникнет.