– Вчера вместе с мусором мы квартирные документы выкинули!
– Что?!
– Вот так. Вместе со старыми газетами и ордер на квартиру выбросили! Нет его нигде! Я проверяла!
Это было сурово.
Несколько пакетов макулатуры мы действительно оттащили на свалку за домами: мусорная куча была грандиозна по своим масштабам, к тому же густо усыпана снегом, а за ночь свежего снега намело столько, что свалка скрылась из виду и теперь под утренним солнцем была похожа на зимний альпийский пейзаж.
Работа предстояла нешуточная! Но мама была бодра и полна надежд.
Я надела свое пальтишко, шапку, шарфик, варежки и вместе с мамой направилась к мусорной куче. Во дворе, увидев меня, со всех сторон подбегали ребятишки:
– Поля! Почему ты не выходишь на прогулку?
– Почему ты сидишь дома?!
– Поля, идем кататься с горки!
– Давай играть в снежки! Строить крепость! Где салазки?
Мне очень хотелось пойти с детишками, но миссия, возложенная на меня высшими силами, была неумолима.
– Некогда ей! – заявила мама. – Она идет искать квартирные документы!
– Куда? – удивились ребята.
– На мусорную кучу!
Раздался дружный хохот, потому как дети поначалу не поверили своим ушам. А я готова была зареветь со стыда, но, как и полагается стойкому оловянному солдатику, сжав губы, шагала только вперед.
«Чем крепче нервы, тем ближе цель», – поется в песне о храбрецах.
К мусорной куче мы пришли не одни, а с наблюдателями, потому что пропустить такую потеху никому не хотелось.
– Вперед! – скомандовала мама. – Перебирай мусор, ищи пакет с бумагами!
Я полезла на середину кучи, превышающей мой собственный рост раз в двадцать пять. Пришлось варежками разрывать снег, пересматривать пакеты, кульки и коробки: они попадались с объедками, шелухой, очистками, банками, бутылками. Пакета с документами не было!
Мама искала заветный сверток с другой стороны свалки. Соседские ребятишки, поняв, что все серьезно, начали помогать, перекладывая смерзшийся мусор с места на место.
– Вы запоминайте, где уже искали! – давала им советы моя мама. – Не перемешивайте хлам!
– Хорошо, что зима! – сказала Аленка. – А то как бы нестерпимо воняло!
Хава, найдя какие-то поломанные игрушки, увлеклась ими, остальные продолжали помогать в поисках.
Копались в мусоре мы часа четыре, и гигантская куча стала походить на морские пенящиеся просторы.
– Мы как пророк Моисей! – веселилась моя подруга Аленка. – Посередине лежит наш путь, а вокруг опасность! Мне мама недавно читала Ветхий Завет!
В этот момент сизый голубь сделал над свалкой пару кругов и неожиданно опустился мне на голову. Кривыми красными лапками он намертво вцепился в мою белую вязаную шапочку, и попытки прогнать его успеха не имели.
– Кыш отсюда! – закричала на птицу мама.
Но голубь не улетал.
Дети махали руками, но замерзшая птица, словно прикованная, упрямо грелась на моей голове. Стоя посередине свалки с голубем на шапке, я вспоминала историю с потолком и кошкой Ксюшей, и до меня начало доходить, что все возвращается на круги своя.
Ребятишки, так и не добившись от голубя повиновения, раскатисто смеялись и топали от веселья ногами.
– А может быть, это знак?! – неожиданно вскрикнула мамаша. – Ведь голубь – символ мира! Может быть, ты стоишь на пакете с документами?!
Все бросились ко мне.
Голубь гулькнул, взмахнул крылами и взлетел. Пять минут мы рылись в мусоре, добравшись до верхнего слоя земли. Но документов – не было!
– Что же делать? – запричитала мама.
Дети замерзли и начали расходиться. Мы тоже уныло побрели домой.
От усталости я падала с ног, а предстояло еще готовить обед! Лепить вареники с картошкой.
– Кто не работает – тот не ест! – прозвучала главная заповедь нашего дома.
Сняв промокшую одежду, развесив ее на батарее для просушки, я присела на стул у деревянного комода. Автоматически открыла верхний ящик, чтобы достать сухие носки, и увидела ордер на квартиру. Он аккуратно лежал сверху, словно насмехаясь над нами.
– Мама-а! – закричала я. – Вот она – твоя желтая бумажка!
Мать влетела в комнату, уставилась на ящик, а потом важно заявила:
– Не было тут ничего! Я проверяла! Наверное, это домовой пошутил!
Правила этикета
– Настоящие леди – это не те, кто целыми днями гуляет, играет или спит, – сказала мама, растолкав меня в семь утра. – Леди умеют делать все по дому и готовить вкусную еду. Еще они читают книги и могут поддержать любую беседу: окажись перед ними хоть могущественный царь, хоть безграмотный холоп. И самое главное, они знают правила этикета.
– Этикет?! – недовольно вскрикнула я, с трудом просыпаясь. – Есть хочу!
– Не «есть хочу!», а «пойдемте, матушка, трапезничать. Сейчас я накрою стол для вас» – вот что ты должна сказать мне утром! – И, довольная моим изумленным видом, мама отправилась на кухню.
Сменив пижаму на домашний халат, наскоро умывшись и почистив зубы, я тоже пошла на кухню. Мама сидела за столом, и вид у нее был не очень довольный.
– Почему на столе нет еды? – требовательно спросила она.
Заглянув в холодильник, я обнаружила там сосиски. Решила приготовить их, чтобы покормить родительницу. Наскоро набрав в кастрюльку воды, я поставила ее на плиту.
Однако это было только начало. Мне нужно было открыть газовую конфорку, откуда подобно злобной змее струился невидимый газ, зажечь спичку и поднести ее к шипящему потоку: после этих манипуляций раздавался глухой хлопок, и под кастрюлькой начинали танцевать саламандры.
Страшнее всего было поднести спичку. Рука дрожала, и очередная спичка гасла, так и не исполнив того, для чего предназначалась.
– Ты решила отравить меня газом, фашистка? – сердито покрикивала мама. – Чего медлишь, скоро наша кухня взлетит на воздух!
Никакой помощи она мне при этом не оказывала, а наоборот, всем своим видом давала понять, что теперь жизнь и смерть зависят только от меня.
Зажмурившись, я поднесла шестую по счету спичку к газовой конфорке. Хлопнуло.
– Видишь, ничего страшно не произошло! – резюмировала мама, после чего раздалась следующая команда: – А теперь делай бутерброды!
Резать хлеб следовало тоненькими кусочками, ибо каждый толстый ломоть сопровождался незамедлительным тычком в спину, поэтому научилась я довольно быстро. Дальше нужно было на хлеб намазать сливочное масло и положить сверху сыр.
Тем временем на плите, где разноцветными огоньками горела газовая конфорка, сварились сосиски. Обернув кастрюльку стареньким чайным полотенцем и боясь опрокинуть ее себе на ноги, я с трудом добралась до раковины и слила кипяток. Затем проткнула сосиски вилкой и выложила их на тарелки.
Обрадованная, что мне в общем-то все удалось как нельзя лучше, я налила молока в стаканы и уже собиралась откусить кусочек сосиски, как прогремел мамин голос:
– Это не по этикету!
– Но ведь я ем вилкой! – возразила я, показав мельхиоровую вилку с ветвистыми узорами на рукоятке.
– А нож где?!
– Нож?
– Сосиску следует есть ножом и вилкой!
Мама дала мне нож. Надо сказать, что у нас были мельхиоровые ложки, вилки и ножи на двенадцать персон: мне все время говорили, что ими очень полезно принимать пищу. Хотя мне больше нравилось руками. Сами понимаете почему.
– Осел тебе не поможет! – на всякий случай предупредила мама, увидев, что я собираюсь зареветь.
Пришлось взять в руки нож. Я ловко наколола на него сосиску и откусила немножко.
– Смотрите, что творит! – пожаловалась мама в пустоту, а потом повернулась ко мне: – С ножа едят только охотники! Никогда при мне так не делай! Ты не охотник! Ты – леди. По этикету следует отрезать наколотый на вилку кусочек сосиски ножом, медленно поднести ко рту, задумчиво прожевать, будто ты совсем не голодна, и при этом вежливо говорить о погоде.
– Что?!
– Делай, как я тебе говорю, а то оставлю без обеда и ужина!
Угроза была вполне реальная, и мне пришлось подчиниться.
Я взяла нож в правую руку, а вилку в левую.
– Поменяй их местами! – вскричала мама.
Вилка перекочевала в правую руку, а нож в левую. Сосиски остывали, приобретая унылый вид.
– Ой, перепутала, давай меняй обратно! Это ты меня задурила!
Пришлось опять поменять вилку и нож местами: нож вернулся в правую руку, а вилка в левую.
Больше всего на свете я мечтала в этот момент удрать за угол дома и посмотреть на синие горы или чтобы пришел дедушка и мы отправились в сады, где благоухала сирень.
– Вилкой придерживай сосиску, а ножом отрезай кусочек! – объясняла мама.
Нож вываливался из рук, потому что был слишком тяжелым для меня, и сосиска не хотела разрезаться.
– Ты раньше времени меня в могилу загонишь! Смотреть на это не могу, сердце болит! – вопила мама. – За что Бог послал мне такое наказание?! Никогда не стать тебе настоящей леди, маленькая бродяжка!
Когда она отвернулось посмотреть в окно, мне удалось отломить кусочек сосиски и положить в рот.
– Думаешь меня перехитрить? – Полотенце хлестнуло по моим ушам, что выражало высшую степень маминого негодования. – Разрежь всю сосиску, а потом ешь!
Спустя какое-то время я справилась: кусочки сосиски аккуратно лежали на моей тарелке. Отпив молоко из стакана, я надкусила бутерброд, прожевала и как можно вежливее произнесла:
– Какая восхитительная сегодня погода!
Огрызок
Я прочитала «Букварь» за два дня, после чего мама заявила в школе, что меня следует перевести во второй класс. Но учителя и директор не согласились.
– Ей шесть лет! Она маленькая! – сказали ей.
Мама расстроилась, и дома вслух я читала Шекспира и Кафку. Но душа была в поиске разных знаний, поэтому периодически я, занимаясь уборкой, пересматривала библиотеку.
– Что это за книжка? – спросила я маму, протирая пыль в серванте, на котором громоздилась книжная полка.
– Ты каждый год берешь ее в руки, листаешь, а потом приходится убирать ее обратно! – недовольно сказала мама.