– Значит так, – как-то раз сказала мама, понизив голос и сурово на меня поглядывая, – воду поменяешь в ведре три раза. Первый раз сотрешь грязь, второй раз вымоешь начисто, а в третий раз доведешь обувь до блеска!
Она испекла пирог с яблоками и грецкими орехами и понесла его гостям. Гостей было десять человек: мамины сослуживицы, старый чеченец с внуком, молодая девушка и мужчина.
– А если они спросят, где твоя дочка? – Я попыталась увильнуть от работы.
– Уж не спятила ли ты?! Да кто же спросит? У всех дети убирают и стирают! За столом сидят и разговаривают – гости! Работай, и чтобы было тихо!
Кошки, лежавшие на обувной полке, кивнули в знак покорности, а я взяла в руки орудие труда.
Надо сказать, что в ноябре у нас в Грозном все ходили в калошах, потому что слякоть на улице была ужасная. Среди десяти пар обуви попались ботинки с комьями липкой грязи и туфли, зачерпнувшие воды из глубокой лужи.
На ветхую газету о тайнах мироздания я начала потихоньку счищать подсохшую прилипшую глину, после намочила тряпку и вытерла чьи-то калоши. Перемыв пять пар обуви, я поняла, что пора менять воду, и потащила тяжелое ведро в ванную комнату, дрожа от страха. Но сороконожки спрятались в своих владениях и на глаза мне не показывались.
Набрав чистой воды, я решила облегчить себе работу. Взрослые не обращали на меня никакого внимания: они прикрыли дверь в комнату и пили чай. Схватив недомытую до блеска калошу, я погрузила ее целиком в ведро и поняла, что так мыть обувь гораздо удобней.
«А почему бы не сделать это под краном в ванной?» – подсказал мне внутренний голос, и я, услышав его, несказанно обрадовалась.
Всю обувь я перенесла в ванну, подержала под струей холодной воды, стряхнула и расставила на старых газетах в коридоре. Несколько мокриц исчезли в отверстии для слива, и я помахала им рукой на прощание: нечего было лезть в ведро!
– Пора расходиться по домам! – раздались нестройные голоса гостей. – Поздно уже!
– Давайте еще по чашечке… – уговаривала их мама.
Возгордившись от умения соблюдать традиции, я неожиданно для себя глянула вниз и обнаружила Ксюшу около чужих калош. Она грустно на меня посматривала, а потом провела лапой по обуви.
– Брысь! – сказала я кошке.
И тут сообразила, что вся обувь внутри мокрая и уйти в ней люди не смогут. Меня охватила паника. Ведь теперь не только мама, но и гости, вероятно, смогут предъявить ослу серьезные претензии!
Оглядываясь на дверь в комнату и молясь про себя, чтобы мамины друзья задержались, я потащила калоши и ботинки на кухню. Сушить! В этом я видела спасение подмоченной репутации. Зуб на зуб у меня не попадал от страха. А стрелки часов в коридоре неумолимо бежали вперед.
– Всего доброго!
– Всех благ!
– Мир вашему дому!
Судя по всему, час расплаты настал.
– А где твоя дочка? – раздался вопрос, который в начале вечера был уместным, а сейчас показался мне злой шуткой.
– Она, как и положено, гостям обувь моет! – похвасталась мама. – Традиции, знаете ли!
– Да она у тебя умница! – обрадовались гости.
Однако никто из них в коридоре свои калоши и ботинки не обнаружил. Мама пыталась поймать мой взгляд, но я упрямо гладила кошку и глаз не поднимала.
– Где же обувь? – спросила меня одна из женщин.
– На кухне!
– Что она там делает?! – удивилась мама.
– Сохнет! В нее попала вода.
– Вот спасибо! Молодец! – похвалили меня взрослые.
Мама пошла на кухню. Минуты три ее не было, и гости даже стали переглядываться, а потом показалась родительница. В ее руках было что-то, отдаленно напоминающее калоши. Но это были не они! Это были сморщенные резиновые полоски, которые вначале разбухли от воды, а потом припеклись к горячим конфоркам на раскаленной плите.
– Я тебе сейчас… – издали начала мама, а я быстро спряталась за одного из гостей.
Те в изумлении рассматривали то, что осталось от калош.
Дедушка и внук надели мокрые, но целые ботинки, остальные – что нашлось: мама дала свои шлепанцы, мягкие домашние тапочки, сандалии. Меня гости не ругали, наоборот, говорили:
– Она научится! Твоя дочка еще маленькая!
– Руки у нее растут не из нужного места! Растяпа ослиная! – пробовала шутить мама, открывая дверь навстречу осеннему ливню, принимающему в свои объятия неподобающе обутых людей, и грозила мне кулаком.
Суп эпохи перемен
– Ешь!
– Не хочу!
– Быстро!
– Не буду!
– Ах ты ослиная порода! Ешь давай!
– Плохой суп!
Мы сидели друг напротив друга за белым кухонным столом с красивыми желтыми крапинками. Передо мной стояла тарелка с новым маминым супом. От вкусного старого он сильно отличался: в нем не было курицы, картошки и макарон. Это была обычная вода, в которой плавали когтистые куриные лапы.
– Ничего другого нет! В стране перестройка! – возмущалась мама.
Только вначале могло показаться, что тарелка белая, а ободок у нее синий. Просидев два часа без разрешения встать, пока не доем, я убедилась, что синяя окантовка тарелки состоит из нескольких десятков листиков, и это не просто листики, а именно листья клена, и соединены они между собой тугой и крепкой веткой, похожей на розгу. На той части тарелки, что была обращена на юг, имелась щербинка, и, ловко крутанув тарелку вокруг своей оси, я указала щербинкой на север, немного расплескав суп, что и входило в мои коварные планы.
Я выжидала.
– Это все проделки осла! – кипятилась мама. – Но ты не надейся! Я не выпущу тебя из-за стола!
Куриные лапы были страшными и невкусными. Обычно их грызут кошки или собаки. Но когда в стране нет хлеба и масла, люди дерутся в магазине и покупают куриные лапы, чтобы сварить суп для своих неблагодарных детей, обиженно сообщила мама.
– Есть кто дома? – послышался из коридора голос сердобольной Марьям.
– Ты в гости пришла? – крикнула мама, не собираясь сдавать позиции. Она мыла посуду, не забывая следить за мной.
– Нет! Мне отвертка нужна! Пылесос починить! – пояснила соседка.
Запахло избавлением. Вначале я подумала, что смогу вылить суп в раковину. Но, оценив обстановку, поняла, что противные куриные лапы в раковине застрянут, а мама за ослушание, возможно, выполнит свое обещание и выпорет меня ремнем с тяжелой железной пряжкой.
Медлить было нельзя, решение следовало принять быстро.
Дверь в комнату распахнулась, когда туда вошли мама и тетя Марьям, и ко мне, виляя хвостом, подбежала Чапа. За долю секунды в моей голове родился план.
– Давай, милая, спасай меня! – попросила я и поставила перед ней тарелку.
Чапа мгновенно проглотила куриные лапы, а затем вылакала бульон.
– Спасибо! – донеслось из коридора.
Хлопнула дверь, и тетя Марьям ушла.
– Все еще сидишь? – Мама вернулась на свой наблюдательный пост.
– Нет, поела, – сказала я как можно более грустным голосом.
– Как?! Я ведь мучилась с раннего утра из-за твоего ослиного упрямства! Уж не собаке ли ты отдала свою еду?!
– Проголодалась и съела, – слукавила я.
– Вот и хорошо! – обрадовалась мама. – Супа еще целая кастрюлька. Можешь идти играть!
Я бросилась наутек, а за мной припустилась наша собака, радостно виляя хвостом.
Инопланетный корабль
– Мыши пошли в наступление! – истошно кричала тетя Дуся, жившая в доме напротив. Рано утром она не постеснялась барабанить руками и ногами в нашу обитую черным дерматином дверь. Она была в красном халате и синих тапочках, на ее рыжих волосах гроздьями болтались бигуди. – Мыши атакуют!
Соседи на всех этажах распахнули двери: новость ведь нешуточная! У каждого дома есть мука, чтобы печь хлеб, сахар для варенья, картошка заготовлена на осень и зиму.
– Как это – мыши атакуют?! Кто ими руководит? – спросил мальчик Димка со второго этажа.
– Погрызли все! – продолжала визжать тучная Дуся. – Утром я встала, сунула левую ногу в тапок, а там внутри кусочек луковицы!
– Может, ты не с той ноги встала? – пошутила моя мама.
– Ой, не веруют! Не веруют, люди добрые! – голосила соседка, задрав голову вверх к удивленным слушателям, свесившимся с перил. – А ведь были знаки! Вначале луна спустилась с небес. Большая! Важная! Желтая, точно сыр! Потом ливни шумели неделю! Думала, потоп за грехи наши, как во времена Ноя. Но помиловал Господь! А теперь – мыши! Мыши наступают!
Я и тетя Марьям уже откровенно посмеивались над паникой соседки Дуси, как вдруг отряд серых грызунов прошмыгнул по ступенькам подъезда и пронесся мимо нас в распахнутую дверь квартиры. За ними с метлой в руках, словно Мазай с веслом, вбежал дворник Миша. Но напрасно старик размахивал помелом, мыши успешно проникли в наше жилище.
– А-а-а-а! – закричали соседи и бросились захлопывать свои двери.
– Вот что я говорила?! – победоносным шепотом спросила тетя Дуся, ибо доказанная истина не нуждается в громких речах.
С той поры люди и мыши стали жить вместе. По слухам, к нам мышей привел голод из-за капитального ремонта в окрестных домах. Дескать, мышиную общину потревожили большие шумные машины, и она мигрировала в наш район. Нам от этого было не легче: ловкие серые грызуны воровали оставленные без присмотра продукты, портили обувь и оставляли после себя неприятно пахнущие экскременты.
А по ночам, когда все ложились спать, тоскливый мышиный писк и шорох маленьких лапок под варочными плитками напоминал, что люди не одиноки.
– Фермер обнаружил на своем поле странные узоры, которые появились перед рассветом, – медленно, завораживающим голосом читала мама книгу при свете ночника с лампами в виде трех разноцветных тюльпанов. – Это представители внеземного разума решили оставить землянам напоминание о том, как следует относиться друг к другу. Нужно прощать, быть милосердными и любить! Скромные энлонавты скрылись на своем межпланетном корабле за густыми облаками, когда американский фермер решил сфотографировать их.
– Выдумки! – накрыв голову подушкой, сказала прабабушка. – Спать пора!