Мама не могла успокоиться еще полчаса, пока не нашла себе утешение:
– Никогда больше не буду прокалывать тебе уши! Когда вырастешь, сама, если захочешь, проколешь! Твои серьги я продам и куплю себе новые сапоги с мехом! Из натуральной кожи! Вот что я сделаю!
Так у нас наступил кратковременный мир.
Секретный ингредиент
– Отдай, это мое! – кричал на всю улицу чумазый мальчишка.
– Нет! Мое!
Двое смуглых пацанят ругались из-за свежей коровьей лепешки, которая лежала прямо посреди нашего двора. Мальчишки собирали коровий навоз на тачки с тщательным рвением.
– Зачем им это? – спросила меня Аленка.
Мы грелись на солнышке и поглядывали на недавно приехавших из горных аулов соседей.
Рядом с нами паслись козы, которых новые жильцы частного сектора выгоняли утром на выпас. Козы щипали траву и оставляли после себя мелкие коричневые «орешки». В отличие от бодливых коров козы казались нам вполне безобидными животными.
– Кыш! Пошел! – Я прогнала козленка от кустов черной смородины. Он посмотрел на меня с обидой, мекнул, но отошел.
Проходящая мимо бабка Лида топнула ногой и выругалась:
– Басурмане! Спустились с гор в столицу и животных за собой привели! Во что наш город превратился?! Повсюду ядрено пахнущие кучи! Из окон на тротуар летят огрызки и кожура! Мусор не вывозится годами!
Но нам с Аленкой было все равно. Мы не разделяли возмущения соседки, с любовью воспринимая этот изменчивый мир, и с искренним удивлением разглядывали барашков, козликов и телят, начавших бродить по улицам Грозного в начале девяностых годов. Никогда не жившие в селах, мы изучали крупный и мелкий рогатый скот вблизи. Это было довольно занимательно.
Черный козел, бесспорный лидер в группе нескольких десятков рогатых, заслужил наше уважение. Именно он властным меканьем мог заставить отару изменить направление пути, он учил козлят прыгать через пеньки и бодаться. Вечером старый козел приводил стадо домой, и хозяева, осознав его мудрость, оставили мысли избавиться от него.
– Какой красивый у нас дом. Большой! Из кирпичей! – сказала я подружке.
– А частные домики из чего строят? – спросила Аленка.
Маленькие домики, строящиеся в переулках, действительно были не из камней.
Догнав бабку Лиду, мы задали этот вопрос ей. Ответ нас шокировал:
– Мальчишки собирают навоз, потому что домики строят из говна, – сообщила бабка Лида.
Мы не могли в это поверить и разразились хохотом, приняв заявление соседки за шутку.
– Не верим, – отсмеявшись, сказала я.
– Мать говорит, что ты осел. Точно! Так и есть.
– Это не так!
– Я чистую правду говорю, – заявила бабка Лида. – Знайте, такие дома очень теплые. Коровий навоз тщательно смешивают с соломой и глиной, делают специальные квадратные кирпичи, сушат их на солнце, благо здесь жаркое лето без дождей, и строят домик. Так и живут!
Наша соседка была в пестром ситцевом халате, синих тапочках и оранжевом платочке. Она тяжело дышала из-за сухого воздуха. Постояв немного в тени деревьев, соседка пошла в свой подъезд. А мы остались во дворе и, желая помочь новым соседям, собрали в пакет немного козьих «орешков», но, как выяснилось, они для строительства жилья абсолютно непригодны.
Остановка
Мне было шесть с половиной лет, когда случилось так, что целых полгода понадобилось посещать больницу.
Доктор усаживал меня в специальный аппарат, похожий на гигантское страусиное яйцо, и заставлял часами смотреть на картинки через трубу-телескоп.
– Что ты видишь? – спрашивал он вежливо.
– Кошку!
– А сейчас?
– Двух кошек и солнце! Ой, белка подбежала к орешку!
– Отлично! Зрение восстанавливается. – Светоч медицины улыбался, обращаясь к моей матери, которая сидела в углу кабинета и листала познавательную брошюру.
– Не случись идиотской истории с веткой, не пришлось бы к вам ходить, – обронила мама.
А история вышла такая: мы с Аленкой сидели в деревянной песочнице и мастерили замок. Подруга с любимой медведкой Машкой, а я с куклой, которую смастерила из одуванчика.
У цветочной куклы были волнистые волосы, потому что стебель одуванчика можно было поделить на «пряди», а после намочить их в ближайшей луже. И получалась завивка. Шляпка цветка накалывалась на веточку, и выходило туловище куклы, завернутое в зеленый листик. Аленка пыталась смастерить такую же красавицу, как у меня, но у нее ничего не получилось. Поэтому она разозлилась.
– Никуда твоя кукла не годится! – буркнула Аленка.
– Врешь ты все! Это твоя медведка плохая! – сразу нашлась я.
– А вот и нет!
– А вот и да!
В Аленку с размаха полетел песок, а она, схватив ветку с земли, сунула ее в мой правый глаз. После этого раздался истошный вой, нас обеих нашлепали, медведка Машка в суматохе сбежала из желтого пластмассового ведерка, Аленка закатила истерику, а для восстановления моего зрения потребовался длительный курс лечения.
Утром пятницы, которая на моей родине считается святым днем, мы с мамой опять собирались к врачу, а кот Пыжик неожиданно опрофанился.
– Что это такое?! – гневно спросила мама, оглядывая со всех сторон свою блузку, только что выглаженную на гладильной доске.
Судя по запаху, Пыжик мамину блузку хорошенько пометил. Мама и сама это поняла, понюхав ее со всех сторон. Все-таки не «Шанель № 5».
Не на шутку разозлившись, ибо наши культурные коты никогда не позволяли себе таких необдуманных поступков, мама гонялась за Пыжиком по квартире, намереваясь наказать его мокрой тряпкой. И пока она ловила кота под шифоньером, мне удалось запереть его в не работающей временно духовке.
Не поймав виновника трагедии, мама перенесла негодование на меня.
– Это ты во всем виновата! Ты не следишь за животными! Я тебе сейчас покажу кузькину тетю! – В меня полетели носки, полотенца, веник и диванные подушки.
Гладильная доска и письменный стол служили какое-то время неплохой баррикадой, а потом пришлось переместиться на улицу.
– Что ты опять кричишь, Лена? – выскочила из своей квартиры тетя Марьям, услышав шум в подъезде. И примирительно добавила: – Не поехали утром на прием к доктору, поедете вечером!
После этих слов мама притихла, видимо, поняв, что можно и так сделать. Я тайком выпустила Пыжика из укрытия.
Вечером мы поехали к врачу, не разговаривая друг с другом, так как мама все еще таила на меня обиду за то, что я недоглядела за домашним питомцем.
Доктор в тот день был рассеян и вместо кошки показал мне на восстанавливающем зрение аппарате противного ежа, который никак не мог найти гриб и недовольно фыркал.
– А где кошки? – спросила я.
– Сегодня их нет.
– Почему?
– Да замолчи же! – рявкнула мама из угла.
И доктор не сделал ей замечание, что с детьми нельзя так обращаться. Хотя я рассчитывала в глубине души на его поддержку.
Грустная, что день не удался, я поплелась по окончании сеанса к двери, а доктор тихо произнес:
– Честное слово, я думал, вы погибли.
– Не поняла, – сказала мама.
– Сегодня утром в то время, когда вы обычно приезжаете, около больницы грузовик задавил женщину и девочку. Насмерть! Не спасли!
– Ужас! – Мама побледнела.
Дорога от больницы до остановки была длинной, проходила через заросший крапивой пустырь, поэтому у нас оказалось достаточно времени для философских размышлений.
– Ведь если бы Пыжик не пописал на мою блузку… – Мама представила себе мрачную картину. – Мы бы умерли! Погибли!
– Ну да.
– Ты в этом ничего не понимаешь, вот и дадакаешь. Если бы не Пыжик! О, Пыжик – спаситель!
На остановке стояли девушка с книжкой, женщина с мальчиком и старик. Автобусы ходили плохо, и ждать пришлось долго.
Мама села на скамейку, взялась за сердце и сказала:
– Валидол!
Но у меня не было валидола. Ни в одном кармашке. А он обязательно нужен, если человеку плохо с сердцем!
Я заметалась.
Странно было видеть, что люди не подошли к маме, а стояли и думали каждый о своем. Ребенком я была робким, даже сказать «здрасте!» соседям для меня было проблемой. Но тут, решившись на отчаянный шаг, я бросилась к незнакомой женщине.
– Мама умирает! Ей нужен валидол! – Я заплакала.
– У меня нет, – сухо ответила женщина и отошла в сторону.
– У вас нет валидола? – спросила я старика.
– Нет, – ответил тот. – Увы.
В этот момент подошел автобус, старый тарантас оранжевого цвета. Женщина с мальчиком и старик поспешили войти.
Девушка сделала к автобусу несколько шагов, но остановилась.
– Не уезжайте! – Я вцепилась в подол ее юбки. – Моя мама умирает! Ей нужно лекарство!
От страха у меня зуб на зуб не попадал.
Девушка с книгой в руках сказала водителю, что остается. Автобус уехал.
Мы стали с ней смотреть по сторонам: до больницы бежать минут пятнадцать, то есть очень далеко, поблизости ни одного дома. По трассе проезжали редкие машины, но они и не собирались останавливаться.
– Подожди здесь, – сказала девушка. – Я сбегаю в аптеку, она на другой стороне дороги, и принесу воды.
Я осталась одна, держа маму за руку. Мама не могла говорить, она задыхалась.
Девушка побежала через трассу.
Каждая минута казалась мне вечностью, где я ничего не могла изменить, чтобы помочь своей маме.
Валидол, к счастью, в аптеке был. Еще девушка принесла воды в стеклянной банке. От холодной воды мама пришла в себя и открыла глаза.
Бумажная крепость
– Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? – поинтересовалась тетя Валя, Аленкина мама.
– А кем надо быть? – спросила я.
– Поваром, например. Повар делает торты, – сказала Аленка, густо намазывая варенье на кусок хлеба. – Или разбойником. Разбойник может торты украсть!
Я сидела у них дома в светлой лоджии, куда заглядывало солнышко, и растерянно смотрела на свои руки.
– Руками человек должен что-то делать! – объяснила тетя Валя.