Аленкина любовь перешла на Мурика. Но и его счастье было недолгим: какой-то негодяй подбросил отравленную еду, и кот тяжело захворал. Напрасно мы просили Бога сотворить чудо, а тетя Валя и моя мать давали ему лекарства. Кот испустил дух, и мы похоронили его в саду под ветвистой черешней.
На девятый день после смерти Мурика разыгралась чудовищная гроза. Молнии били с такой силой, что казалось, четыре всадника Апокалипсиса совещаются, начинать ли им свое грозное дело, и недалек конец света.
Соседей, собравшихся у Аленки дома, отвлекал от грустных мыслей бразильский сериал. Мы с мамой тоже пришли в гости. Тетя Валя щедро угощала всех ватрушками с творогом, поминая безвременно ушедших котят.
Внезапно произошло замыкание. В первые секунды взрослые тешили себя надеждой, что это поломка нескольких минут, но у людей перехватило дыхание, когда они услышали отчетливое и громкое «мяу!», а электричество так и не восстановилось. Никаких кошек не было на всем этаже, Тор и Лили были отправлены на дачу ловить мышей, да и голос любимого Мурика мы узнали сразу. Подняться и сбежать никто не смог: пятнадцать взрослых и четверых детей словно парализовало.
– Мяу! Мяу! Мяу! – громко кричал невидимый голос.
Баба Надя забормотала молитву «Отче наш…», но это не помогло. Невидимый дух черного кота бродил по комнатам.
– Мяу! Мяу! Мяу! – требовательно кричал он. – Мяу! Мяу! Мяу!
Аленка заплакала. Я закрыла уши руками и прижалась к маме. Надо сказать, что моя мать также пребывала в растерянности, потому что поверить в реальность происходящего можно было с трудом.
– Мурик, ты кошачий дух, – наконец нашлась моя мама. – Ты умер, и мы тебя похоронили. Иди, милый, в сад-огород. Под ветвистой черешней закопали твой прах. Мы тебя не видим! Ты кот-призрак! Ты кричишь «мяу!», а дети пугаются. Им не по себе! Видишь, как плачут?
Надо сказать, мама лукавила: от страха плакали все присутствующие.
Мурик послушался. Кошачий голос стал раздаваться тише, тише, а потом и вовсе смолк вдали, словно эхо, пришедшее из параллельного мира.
А мы еще полчаса сидели в темноте, которую пронзали только зигзаги молний, и слушали грозу.
Побивание камнями
Младшие всегда подчиняются старшим – таков самый главный закон той земли, где я родилась. Скажу честно: мне это никогда не нравилось. Не один раз я наблюдала, как старший брат беспощадно колотит младшую сестренку или братика, воспользовавшись своим преимуществом. В семьях, где много детей, родители вечно заняты и никто не будет вникать и разбираться, поэтому юные тираны пользуются своим положением и остаются безнаказанными.
Сила становится культом. Тот, кто бежит быстрее, бьет больнее, является победителем.
В таком обществе философия и литература – нежеланные гости. Ведь чем ты сильнее и круче, тем больше тебя боятся, и все, начиная с младых лет, стремятся к такому положению. Кроме тех редких созданий, что пришли в этот мир, наивно веря в чудеса.
Дети всегда копируют модель взрослой жизни. Они, словно зеркала, отражают увиденное и услышанное в своих семьях. Мы делали так же.
В теплый летний вечер мы с Аленкой сидели на подоконнике и читали сонеты Шекспира.
– Я наблюдал, как солнечный восход
Ласкает горы взором благосклонным,
Потом улыбку шлет лугам зеленым
И золотит поверхность бледных вод, —
звонким певучим голосом произносила Аленка.
– Но часто позволяет небосвод
Слоняться тучам перед светлым троном.
Они ползут над миром омраченным,
Лишая землю царственных щедрот[5], —
продолжала я.
Закончить мы не успели, так как за окном послышались грубые ругательства, шум и крики. Начиналась драка. Вернее, даже не драка, а настоящее избиение: Али ударил по лицу свою сестренку Зару. Малышка Зара заплакала, а он, старший брат, приказал ей немедленно вернуться домой. Окружившие Али хулиганы довольно улюлюкали, мы с Аленкой переглянулись.
– Вот сволочи! – сказала подружка. – Они девчонок ни во что не ставят!
– Бандиты! – согласилась я.
За зелеными кронами деревьев мальчишки нас не заметили. Они остановились у дороги, что-то горячо обсуждая. На их чумазых лицах было написано презрение к слабым, в руках они держали палки, которыми то и дело награждали нерасторопных ботаников, пробегавших мимо. Своей территорией банда Али считала сады и весь наш двор.
Мы продолжали наблюдать за мальчиками из распахнутого окна, на которое, чтобы спрятаться от жары, тетя Валя повесила тонкое цветастое покрывало.
– У меня родилась мысль, – сказала я.
– Опасная? – уточнила подружка.
– Как знать! Думаю, можно пописать в детский горшок, затем набрать мочу в водяной пистолет и опрыскать эту кампанию. Как тебе?
Судя по Аленкиным сверкнувшим глазам, идея понравилась.
– Только мне писать не хочется, – заявила Аленка.
– Не беда! Я чай люблю. Целых две кружки могу выпить! – успокоила я ее.
Через пять минут оружие было готово к бою.
Спрятавшись за покрывалом, мы навели водяной пистолет на кампанию Али, и я прицелилась.
– Только не промахнись! – наставляла меня подружка.
– А где наши мамы? – спросила я на всякий случай.
– Ушли в гости к тете Марьям.
– Понятно.
Это означало, что все обозримое пространство принадлежит нам.
Тонкая струя угодила прямо за шиворот рубашки Али, затем досталось Баширу и остальным.
Мы затаились.
Мальчишки начали крутиться, словно ужи, обнюхивать друг друга и в конце концов догадались, что их облили не обычной водой, а кое-чем другим.
– Кто это сделал?! – гневно выкрикивали они. – Нас оскорбили! Это карается смертью! Мы покараем неверных!
Мы веселились от души.
– Может, добавки? – предложила Аленка.
– Хватит с них, – ответила я, вспомнив о лысом незнакомце.
– Ну, ладно, – слегка разочарованно протянула Аленка.
В этот самый момент по закону подлости покрывало упало с окна, и мы оказались на виду у банды.
– Вот они! – завопил Башир. – Ату их! Ату! Это они сделали!
– Какие хитрые! – Али прищурился. – Но мы до них доберемся!
– Забросаем камнями! – кричали мальчишки. – Никакой пощады!
Набрав полные пригоршни мелких камней, они стали бросать их в окно.
Камни влетали в квартиру с жутким грохотом, попадали в шкафы, залетали на кровати, осыпались на игрушки… Только настежь распахнутые рамы позволили сохранить стекла целыми. Мы, пригнувшись к полу под самым подоконником, не могли пошевелиться, понимая, что камень может пробить голову или ударить по спине. И убить.
– Мы отомстим! – кипятился под окнами Башир. – Забросать их камнями! Ату! Ату!
Минут через десять старый сапожник Идрис подошел к своему окну и, судя по всему, пригрозил хулиганам. Его квартира располагалась по соседству с квартирой тети Вали.
Мальчишки начали расходиться.
А мы принялись за уборку: намели вениками целую груду камешков и быстро их выкинули, не дожидаясь прихода мам. Для них эта история так и осталась секретом.
Свадьба и похороны
Чеченская свадьба есть нечто особенное, поэтому не советую вам пропускать это событие ни под каким предлогом. По обычаю невеста в знак согласия, чтобы ее украли, должна подарить жениху золотое кольцо. Встретиться они могут только на людях, но колечко она отдаст незаметно, а потом будет ждать машину с его друзьями: именно они похищают девушку и привозят в дом будущего мужа.
Сам жених несколько дней прячется и не показывается ни на свадьбе, ни дома. Он приедет только на третий день, когда все родные и друзья повеселятся на празднике и уйдут.
Мужчины и женщины за одним столом не сидят, потому что не положено, а дети бегают везде и хватают конфетки, булочки, халву как с «женской», так и с «мужской» стороны.
Я, Аленка, Хава, Анна и Бильяна всегда ходили на такие мероприятия, ибо двери не бывают заперты и на свадьбу может попасть любой человек, даже незнакомый.
Правда, бородатые горцы стреляли из пистолетов в воздух, но мы закрывали уши, берегли барабанные перепонки. По чеченской традиции, без выстрелов совсем нельзя. Нужно стрелять!
– Иначе злые духи не убегут. Злые духи боятся грохота, – объясняла соседка Марьям.
И мы ей верили.
От громкой пальбы нам и самим хотелось сбежать подальше, но любовь к сладостям побеждала.
Чеченская невеста стояла под покрывалом в углу и не шевелилась. Она была похожа на одинокий молчаливый манекен в магазине одежды. К ней подходили гости, смеялись, шутили:
– Ой, какая страшненькая! Хуже не нашли? Где вы откопали эту барашку?
– Скажи хоть слово! Что, язык проглотила, лягушенция?
Но невеста хранила молчание и смотрела в пол. По обычаю только к вечеру первого дня свадьбы могла она ответить отцу своего будущего мужа или старому его дяде. Такой вот экзамен на выдержку и стойкость!
Нас, детей, это невероятно забавляло.
Рассмотрев и обсудив платье невесты, мы бегали за кошками, прятались от резких ружейных и пистолетных выстрелов, набивали карманы печеньем.
– А знаете, что я сделал? – сказал Мурад из переулка. Он недавно приехал из аула, где в горной реке водилась форель.
Мы сидели на заднем дворе чужого праздничного дома и рассматривали фантики от конфет.
– Что ты сделал? – спросила я.
– Мы на днях с отцом ездили в горное село на похороны…
– Про похороны на свадьбе говорить нехорошо, – перебила его Аленка. – Не к добру это!
– По русской примете нельзя, а по нашей можно, – ответил мальчик.
Вечер медленно превращался в ночь, солнце багровело, словно сладкая сердцевина арбуза.
– Ну, так что там было-то на похоронах? Я знаю, что покойников следует хоронить в первый же день до заката, – сказала я.
– Да причем тут покойник! – отмахнулся Мурад. – У нас ведь все мужчины, и молодые, и старые, читают молитву и бегают по кругу. Так положено!