[65] и договорился с подестой Новой Фокеи[66] генуэзцем Джованни Адорно (кстати говоря, упомянутый выше историк Дука в то время был личным секретарем Адорно). В обмен на ряд льгот Адорно предоставил Мураду корабли для переправки войск на Галлипольский полуостров и две тысячи пеших воинов.
Узнав о том, что Мурад готовится к вторжению в Румелию, «Мустафа» решил опередить его и высадиться в Анатолии первым. К этому его подтолкнул Джунейд-бей, которому не терпелось оказаться в Айдыне и взять его под свою руку. Коварный Джунейд-бей рассчитывал на то, что сможет остаться правителем бейлика при любом исходе противоборства. Отчасти план Джунейд-бея удался, но в начале 1425 года он лишился головы, а Айдын навсегда стал частью османского государства.
В январе 1422 года семнадцатитысячное войско «Мустафы» двинулось на Бурсу. В столь ответственный момент султан Мурад принял единственно верное решение – он пообещал сторонникам «Мустафы» полное прощение и награду за верность законной власти. К тому времени многие из приближенных самозванца успели разочароваться в нем, поскольку «Мустафа» вел совершенно неподобающий образ жизни – пьянствовал да развратничал, препоручив все дела Джунейд-бею. Ход, сделанный султаном, оказался очень сильным – даже Джунейд-бей предал «Мустафу», не говоря уже о прочих. Армия самозванца растаяла словно кусок масла на жаровне. «Мустафе» удалось бежать в Румелию, где он был пленен и повешен в Эдирне в мае 1422 года. Повешение косвенно намекает на то, что султан Мурад II не считал «Мустафу» самозванцем, ведь османы следовали традиции, перенятой у монголов, согласно которой казнь без пролития крови считалась наиболее достойной (а вот тому же Джунейд-бею, несмотря на то что он отошел от «Мустафы», отрубили голову).
Но недаром же говорится, что если порядок нарушен, то бедствия будут следовать одно за другим.[67] Едва разобравшись с одним Мустафой, султану пришлось разбираться с другим.
Предыстория была такова. Покончив с «Мустафой», султан Мурад решил взять Константинополь, и 10 июня 1422 года османская армия под командованием бейлербея Румелии Мехмед-бея Михал-оглу осадила город. Надо признать честно, что затея со взятием Константинополя без блокады с моря и при отсутствии крупных пушек была обречена на провал. Изрядно напуганный Мануил решил создать Мураду новую проблему, подтолкнув к мятежу его младшего брата, тринадцатилетнего Мустафу. Организатором мятежа стал наставник Мустафы Шарабдар Ильяс-паша, которому удалось привлечь на свою сторону двух наиболее влиятельных анатолийских беев – Мехмет-бея Караманида и Якуба-бея Гермиянида.
В августе 1422 года, когда по мусульманскому календарю был священный месяц рамадан,[68] шехзаде Мустафа предъявил свои претензии на султанство и подошел к Бурсу. Жителям столицы удалось подкупить алчного Ильяса-пашу, для того чтобы он осадил какой-то другой город. В результате мятежники осадили Изник и вскоре взяли его. Весть о мятеже вынудила султана снять осаду Константинополя и направить войско против брата. Попутно Мураду удалось договориться с Ильяс-пашой, пообещав ему за содействие в подавлении мятежа прощение и должность бейлербея.
После первого же столкновения с султанским войском в рядах мятежников начало набирать обороты дезертирство. После того, как Мехмед-бей Караманид пал на поле брани, Мустафа мог полагаться только на Ильяс-пашу, который ждал удобного момента для того, чтобы выдать шехзаде султану. В феврале 1423 года это произошло. Наученный горьким опытом, Мурад не стал подвергать брата заточению, а приказал задушить его, что и было сделано. Во избежание повторения случившегося, Мурад приказал ослепить Юсуфа и Махмуда (оба они умерли в Бурсе в 1429 году, вроде как от чумы).
Давайте посмотрим правде в глаза – на протяжении двух десятилетий, прошедших после пленения Баязида I, султанам бо́льшую часть времени приходилось воевать со своими братьями и дядьями. Так стоит ли удивляться тому, что сын Мурада II Мехмет возвел избавление от братьев в ранг закона?
Если вы думаете, что после казни Мустафы II в государстве надолго установились мир и спокойствие, то ошибаетесь. Султан Мурад не любил сидеть сложа руки (и именно такой правитель требовался для укрепления основ возрожденного Османского государства). Уже в мае 1423 года Мурад приступил к завоеванию Фессалии[69] и прочих областей, которые его дядя Сулейман возвратил Византии. Незадолго до этого венецианцы купили у византийцев Салоники и предложили султану выплату солидной ежегодной дани в обмен на отказ от претензий на город. Разумеется, Мурад отказался, ведь ему совершенно не хотелось иметь в своем тылу потенциально враждебный венецианский порт.
В покорении Фессалии Мурад показал себя правителем, который не отказывается от намеченных целей (история с неудачной осадой Константинополя не в счет – во-первых, нужно было попытаться, чтобы сделать необходимые выводы, а во-вторых, осаду пришлось прервать из-за мятежа, поднятого шехзаде Мустафой). Дело, начатое в 1423 году, было завершено только семь лет спустя, в 1430 году, когда после продолжительной сухопутной осады османы взяли Салоники. Жители города, в наказание за свое упорное сопротивление, были обращены в рабство, а их место заняли переселенные из Анатолии турки, потомкам которых пришлось возвращаться на родину предков в 1923 году.[70]
Противоборство с Венецией оказалось весьма опасным, поскольку венецианцы сразу же начали подстрекать Рим и европейские державы к организации нового крестового похода против османов, а также попытались воскресить Мустафу-челеби (того, который был сыном Баязида I). Новый «Мустафа» ограничился тем, что действовал в Фессалии против султанских войск, сотрясения основ государства ему вызвать не удалось.
Трудности не пугали султана Мурада, а напротив – побуждали действовать еще активнее. Понимая, что в противоборстве с христианами османам можно рассчитывать только на себя, Мурад стремился как можно скорее привести под свою руку земли, отпавшие в смутное время. Труднее всего было вернуть владения сербского правителя Стефана Лазаревича, который после пленения Баязида стал вассалом венгерской короны. Однако изменение расстановки сил на Балканах, достигнутое стараниями Мурада, вынудило Георгия Бранковича, племянника и преемника Стефана Лазаревича, признать османский сюзеренитет. В подтверждение своей лояльности Георгий отдал свою дочь Мару в султанский гарем, а двух сыновей – в заложники, но это не помогло ему заслужить доверие и распоряжение Мурада, который придерживался правила «изменивший однажды, изменит еще не раз» (в свое время Георгий Бранкович служил Баязиду I вместе со Стефаном Лазаревичем).
В 1437 году умер венгерский король Сигизмунд, бывший также императором Священной Римской империи. Воспользовавшись удобным случаем (венграм в тот момент было не до сербов), Мурад к началу 1439 года захватил все сербские земли, после чего границы Османского государства стали соответствовать границам 1402 года – империя вернулась! Вклад Мурада II в воссоздание Османской империи был не меньше вклада его отца Мехмеда I – один воссоздал государство, а другой укрепил его в былых пределах.
Разумеется, всё происходившее на Балканах вызывало в Европе сильное беспокойство, тем более что после вторичного покорения сербских земель султан Мурад обратил свое высочайшее внимание на Белград и Трансильванию. 3 ноября 1443 года близ сербского города Ниш состоялось сражение, ставшее последним и самым крупным из пяти, следовавших одно за другим. Тридцатитрехтысячное войско венгров, сербов и поляков под командованием известного венгерского полководца Яноша Хуньяди и польско-венгерского короля Владислава одержало победу над двенадцатитысячным османским войском, во главе которого стояли бейлербей Румелии Касим-паша и санджак-бей Фессалии Турахан-бей. Поражение османов было обусловлено не численным превосходством противника (не раз побеждали и более сильных), а предательством албанского военачальника Скандербега, под началом которого состояло три сотни всадников. Скандербег передавал Хуньяди сведения о планах Касим-паши и Турахан-бея, а во время решающего сражения перешел на сторону христиан, что сильно подорвало моральный дух османского войска.
Тут самое время кричать: «Вай-вай-вай!» или сказать: «Ничего, и без этого было много хорошего». Но сокрушаться или успокаивать себя было не в характере султана Мурада, несмотря на то, что враги, вдобавок к войне на Балканах, попытались всадить ему нож в спину – в середине 1443 года на Анкару напало войско Ибрагим-бея Караманида, который, к слову будь сказано, был женат на одной из султанских сестер. Заступничество жены спасло побежденного Ибрагим-бея от казни, Мурад ограничился лишь тем, что взял с зятя обещание больше не выступать против него и ужесточил условия вассалитета. Поражение на Балканах и напряженная обстановка в Анатолии вынудили Мурада подписать летом 1444 года с королем Владиславом мирный договор, по которому сербские земли возвращались Георгию Бранковичу, который также получал двух сыновей, прежде бывших султанскими заложниками, и компенсацию в размере двухсот тысяч золотых монет, Албания переходила под венгерскую корону, а Венгрия взамен обязывалась не нарушать границу османских владений, которая теперь пролегала по Дунаю. Обсуждение условий договора проходило в венгерском городе Сегеде, поэтому в историю он вошел как Сегедский договор. Обе стороны расценивали договор как средство для выигрыша времени – Владислав обещал папе Евгению IV продолжать войну до полной победы над османами, а Мурад готовился к реваншу, который был взят 10 ноября 1444 года у города Варна. Но прежде, чем перейти к этому, нужно рассказать о том, как Мурад сделал султаном двенадцатилетнего шехзаде Мехмеда, старшего из оставшихся в живых на тот момент султанских сыновей.