22 января 1517 года в местности Ридания близ Каира состоялось последнее сражение между османами и мамлюками, которыми командовал султан Туман-бей. Султан Селим мог бы погибнуть в этом сражении, но его спас случай. Согласно османской традиции, во время сражения султан пребывал в ставке, под надежной охраной (печальная судьба Мурада I, убитого на Косовом поле, располагала к осторожности). Однако же в последнем сражении Селим решил лично разгромить мамлюков, ввиду чего в центральной ставке находился великий визирь Хадим Синан-паша. Видя, что сражение проиграно, Туман-бей решился на налет на османскую ставку, в результате которого были убиты Синан-паша и еще несколько человек. Селим сильно переживал гибель своего ближайшего помощника, которого он ценил весьма высоко. Мерилом отношения султана к великому визирю могут служить слова, сказанные Селимом после сражения: «Мы победили, но потеряли Синана». Можно предположить, что если бы Туман-бей не совершил налета на османскую ставку и не убил бы Синана-пашу, то над воротами Баб Зувейла висела бы его отрубленная голова, а не весь он целиком, насаженный на крюк заживо.
Кстати говоря, некоторые историки считают, что Синан-паша состоял в родстве с султаном, будучи женатым на его тетке Геверхан-хатун, единоутробной сестре Баязида II. Практика выдачи султанских дочерей за визирей была распространена довольно широко и наглядно демонстрировала преимущества такого замечательного «социального лифта», как система девширме – в каком другом государстве рабы имели возможность родниться с правителями? Правда, визирство не зря сравнивают с житьем у подножия вулкана – земля там плодородная, удобренная пеплом, но в случае извержения не успеешь убежать. Многие визири заканчивали свою жизнь по воле султана, а Селим I славился особой строгостью, которая породила проклятье: «Чтоб тебе визирем у Селима стать!». За восемь лет своего султанства Селим предал казни троих великих визирей; одному посчастливилось умереть своей смертью, другой – Синан-паша – пал в сражении, а Пири Мехмед-паша пережил грозного султана и еще три года послужил его преемнику (как говорится, «если у человека есть счастье, то ему нечего опасаться»). О Мехмеде-паше рассказывают, что однажды он обратился к султану с просьбой заранее уведомить его в случае казни, чтобы иметь возможность привести в порядок свои дела. «Считай, что ты получил предупреждение, – смеясь ответил Селим. – Дело лишь за тем, чтобы найти тебе преемника».
Вместе с прочими землями мамлюков к Селиму перешел Хиджаз.[100] Также гостем[101] султана стал последний аббасидский халиф Мухаммад ал-Мутаваккиль, живший при мамлюкском дворе. Надо отдать должное скромности султана Селима, который не стал принимать титул «Правителя обоих священных городов», носимый мамлюкскими султанами, а назвался «служителем обоих священных городов». Селим I никогда не называл себя «халифом», эта традиция была заложена его сыном Сулейманом, а легенда о том, что ал-Мутаваккиль передал Селиму титул халифа вместе со священными реликвиями – мечом, плащом и знаменем пророка Мухаммеда, появилась только в XVIII веке.
Бывшие владения мамлюков были разделены на пашалыки. Власть османских пашей сочеталась с наследственной властью местных правителей – эмиров и шейхов, которые жили по принципу: «Султан высоко, паша далеко, а на дедовской земле я хозяин». Такое положение дел всех устраивало, ведь местные правители были мусульманами. Они считались своими и им легко удавалось находить общий язык с султанскими чиновниками.
Селим I, подобно своему деду, не знал усталости – едва вернувшись из тяжелого похода на мамлюков, он начал готовить новый поход на Иран. Разумеется, в походах султану не приходилось идти пешком и страдать от голода или жажды, но солнце палило над ним так же, как и над его воинами, и точно так же приходилось глотать дорожную пыль (путешествия былых веков не сравнить с сегодняшними перелетами). Но поход пришлось отложить, потому что в конце 1519 года в Токате[102] вспыхнуло восстание, поднятое шиитским шейхом Джелалом, который объявил себя Махди.[103] За короткий срок смута распространилась по всей Центральной Анатолии, а количество мятежников превысило двадцать тысяч. Восстания в Анатолии происходили довольно часто – через два года на третий, но далеко не каждое восстание грозило перерасти в гражданскую войну. Имя Джелала стало нарицательным – все последующие народные волнения назывались «джелалийскими смутами».
Борьба с Джелалом растянулась на несколько месяцев, а в сентябре 1520 года пятидесятичетырехлетний султан Селим I скончался. Мнения по поводу причины его смерти расходятся, словно дороги на перекрестке – одни считают, что султан был отравлен, другие винят чуму, третьи утверждают, что причиной стало заражение крови, вызванное неправильным лечением карбункула, а четвертые склонны подозревать какое-то быстропрогрессирующее онкологическое заболевание. Оставим догадки тем, кого они развлекают, только скажем, что преемник и единственный законнорожденный сын султана Селима I Сулейман на момент смерти находился на пороге своего двадцатисемилетия – тот самый возраст для начала правления, когда и какой-то опыт накоплен, и сил еще много, и времени для свершений предостаточно (если, конечно, на то будет воля Аллаха).
Что же касается характера Селима I, то современники упоминают о его вспыльчивости, сочетавшейся с требовательностью к подчиненным (три казненных великих визиря тому порукой). Селим владел турецким и иранским языками, и на обоих писал стихи. Когда шах Исмаил позволил себе оскорбительно высказаться о поэтическом даровании султана, Селим вознегодовал так сильно, что приказал разрубить на куски шахского посланца, доставившего обидное письмо. Пожалуй, стихосложение было единственным развлечением, которому предавался Селим. Прочие развлечения султана не привлекали, он был одержим работой. Своими многочисленными достижениями султан Сулейман I был обязан энергичному и трудолюбивому отцу, который подготовил для них почву. Завоевание Мамлюкского султаната окончательно превратило османское государство в империю, интересы которой простирались и в Европе, и в Азии. За время правления султана Селима территория Османской империи увеличилась на семьдесят процентов и составила без малого три с половиной миллиона квадратных километров! Отныне Османская империя стала сильнейшим из мусульманских государств и хранительницей мусульманских святынь.
Кстати говоря – в борьбе с шахом Исмаилом Селим I активно использовал столь модные в наше время экономические методы, в частности ввел строгое эмбарго на импорт шелка из Ирана, а затем вообще прекратил торговать с восточным соседом. Ущерб от такого решения был обоюдным, но для султана принципы были дороже выгод. В старину у турок высшим комплиментом для мужчины было: «Он своих решений не меняет». Это в полной мере можно сказать о султане Селиме I.
Глава 10. Султан Сулейман I, Великолепный во всех отношениях
Султана Сулеймана I в Европе прозвали «Сулейманом Великолепным», и это как раз тот случай, когда прозвище как нельзя лучше подходит правителю – Сулейман и впрямь был великолепен, во всех отношениях. Он правил успешно и долго, был энергичным и справедливым, не унаследовал от своего отца такое неподходящее для правителя качество, как вспыльчивость, и привел Османскую империю к пику могущества… Дальше дела пойдут на спад, но давайте не будем забегать вперед. Применительно к Сулейману можно вспомнить турецкую пословицу – «когда у человека столько счастья, сглазить его невозможно».
А еще Сулейману удалось опоясаться мечом без братоубийства, которое, несмотря на свою целесообразность с точки зрения государственных интересов, все же представляло собой неблаговидное деяние, ибо Пророк относил убийство человека к самым большим грехам, наряду с обожествлением кого-то или чего-то помимо Всевышнего, непослушанием родителям и лжесвидетельством. Сложилось так, что ко времени смерти Селима I Сулейман был единственным здравствующим сыном султана. Правда имелся еще и Увейс-паша, с которым вышла занятная история…
Если султанская наложница вела себя неподобающим образом, то ее могли удалить из гарема. Сразу уточним, что речь идет не о измене повелителю, поскольку за такое казнили без раздумий. Но наложница могла вести себя дерзко, могла смущать других обитательниц гарема своим поведением или своими интригами, могла прогневить султана какой-нибудь выходкой… Короче говоря, причин было много, вплоть до появления дурного запаха изо рта. Удаленную из гарема наложницу нужно было куда-нибудь пристроить – вернуть родителям, если таковые имелись, или же выдать замуж, чтобы было кому о ней позаботиться. Мать Увейса (будем называть ее так, поскольку имя ее неизвестно) выдали замуж за одного из приближенных султана Селима. Как можно возражать, если султан оказывает тебе великую милость, даря одну из своих гурий?[104] (особенно если речь идет о султане Селиме I). Правда, вскоре после выхода замуж наложница родила сына, которого назвали Увейсом. Сроки указывали на то, что отцом младенца был султан Селим, но, согласно закону, дети, рожденные в браке, считаются детьми человека, женатого на их матери и никак иначе. Известно, что спустя несколько лет султан Селим приблизил Увейса к себе, но не стал признавать его законным сыном, так что Увейс, которому на момент смерти отца было восемь лет, не мог претендовать на власть. Теоретически не мог, но мог стать игрушкой в чьих-то руках, стрелой, нацеленной в Сулеймана, так что никто не упрекнул бы султана за предосторожность… Однако Сулейман не стал избавляться от брата, а, по примеру отца, приблизил его к себе, давал ему должности, а 1535 году назначил бейлербеем только что созданного Багдадского эялета. Назначение правителем новозавоеванных земель свидетельствовало о высоком доверии султана. Пробыв в этой должности десять лет, Увейс был переведен в Йеменский эялет, где был убит в 1547 году в результате заговора. Узнав о гибели Увейса-паши, султан Сулейман сказал: «Он был моим братом, сыном моего отца».