[128] Сулейман Законодатель мог бы называться не только Сулейманом Завоевателем, но и Сулейманом Строителем. На момент его смерти площадь Османской империи составляла около двух миллионов двухсот семидесяти пяти тысяч квадратных километров и на всем этом пространстве власть султана была непоколебимой.
Сын и преемник Сулеймана султан Селим II, прозванный Пьяницей, не заслуживает отдельной главы, поскольку все, что происходило во время его восьмилетнего правления, делалось стараниями великого визиря Мехмеда-паши Соколлу, боснийского серба. В правление Селима янычары окончательно обнаглели и, надо сказать, что этому способствовала не только слабость верховной власти, но и ухудшившаяся экономическая ситуация. В Европу из Америки начали массово завозить дешевое серебро, ввиду чего покупательная способность серебряных монет понизилась, а османы, не имевшие доступа к заокеанским рудникам, не могли компенсировать эту инфляцию увеличением добычи серебра. Если прежде янычарам запрещалось заниматься чем-то, помимо службы, то теперь пришлось разрешить им вести торговлю, содержать харчевни или заниматься ремеслами, поскольку на султанское жалование невозможно было прожить. Заодно разрешили и жениться, а также записывать своих детей в янычары – так возникло сословие потомственных янычаров-кулоглу. Мирные занятия привлекают сильнее, чем война, особенно если они приносят бо́льший доход, а военная добыча во второй половине XVI века уже не была столь обильной, как во времена Орхана Гази или Мехмеда Завоевателя, так что янычары начали уклоняться от службы. Хорошая взятка позволяла молодому и полному сил янычару перейти из «строевой» категории эшкинджи в «ветеранскую» категорию коруджи и постоянно жить в столице, исполняя несложную повинность по охране казарм или каких-то иных объектов. А можно было вообще забыть о службе, нанимая вместо себя за небольшую плату молодых кандидатов-тасслакджи, ожидавших зачисления в корпус янычаров. Всё, начиная с зачисления, строилось на взятках, с которыми, кстати говоря, всю свою жизнь боролся султан Сулейман I, считавший коррупцию опаснейшей язвой, разъедающей общество. К сожалению, на этом поприще не преуспел ни один из правителей, как говорится, «пока есть, что дать, и есть, что взять, люди будут давать и брать».
О детях султана Селима нет исчерпывающих данных. По меньшей мере у султана было семь сыновей и четыре дочери. 15 декабря 1574 года нетвердо стоящий на ногах султан поскользнулся и упал, ударившись головой о мраморный пол – Селима II в прямом смысле погубило пьянство. Новым султаном стал старший сын Селима Мурад, рожденный султанской женой Нурбану-султан-хасеки. Сразу же после прихода к власти Мурад III предал казни пятерых своих младших братьев, рожденных султанскими наложницами. Некоторые источники упоминают о девятерых казненных шехзаде, но не столь важно количество, сколько то, что были истреблены все братья султана, так что Мурад мог править спокойно.
Глава 11. Султан Мурад III
При султане Мураде III площадь Османской империи достигла максимальных размеров – девятнадцать миллионов девятьсот две тысячи квадратных километров, что, как известно, в двадцать пять раз больше площади Турецкой республики. Главным территориальным приобретением стало завоевание Кипра, север которого по сей день продолжает оставаться турецким.[129]
Завоевание Кипра стало своеобразной компенсацией за сокрушительный разгром османского флота в морском сражении, состоявшемся в Патрасском заливе, близ города Лепанто[130] 7 октября 1571 года, еще при султане Селиме II. Это поражение служит иллюстрацией к правилу «сильный великий визирь при слабом султане не может сравниться с сильным султаном». Почему? Да потому что великий визирь, сколь бы мудр и тверд характером он ни был, является чиновником, а не правителем-султаном, который получает свою власть по предопределению свыше. Сменить великого визиря гораздо проще, чем свергнуть султана. Поэтому любому великому визирю, даже такому замечательному, как Мехмеду-паше Соколлу, помогавшему править троим султанам,[131] приходилось идти на определенные компромиссы с другими сановниками ради упрочения своей власти. Одним из результатов подобных компромиссов были назначения на ответственные должности малоподходящих людей, принадлежавших к влиятельным придворным группировкам. Что поделать? Компромиссы – это взаимные уступки. Сегодня я иду тебе навстречу, завтра ты мне.
Незадолго до сражения при Лепанто командующим османским флотом стал Али-паша Муэдзинзаде, прежде бывший бейлербеем Египта. Али-паша имел хорошие связи при дворе, но при этом ничего не понимал в мореплавании и никогда прежде не командовал даже лодкой, не говоря уже о военных кораблях. Он позволил объединенному христианскому флоту запереть себя в тесном Патрасском заливе и потерял двести двадцать четыре корабля из имевшихся у него двухсот семидесяти семи. Османские потери выглядели еще более позорными на фоне того, что христиане потеряли всего-навсего пятнадцать кораблей! Если бы Али-паша не погиб бы в сражении, то он мог бы запросто угодить на кол. К счастью, стараниями Мехмеда-паши флот был быстро восстановлен и после захвата Кипра паша сказал венецианскому послу знаменитое: «У Лепанто вы всего лишь подстригли нам бороду, а захватив Кипр, мы отсекли вам руку».
Другим значительным приобретением стали Закавказье и западные иранские области, присоединенные в 1590 году, после двенадцатилетней разорительной войны, сильно подорвавшей и без того ослабевшую экономику османского государства. Снижение стоимости серебра, о котором говорилось выше, было не единственной и не самой главной проблемой. Главной проблемой являлся кризис тимарной системы землевладения, результатом которого стало массовое разорение крестьян, приводившее к частым восстаниям.
Изначально все было хорошо, поскольку и потребности держателей тимаров были скромнее, и времена были другими – основной доход приносила не пожалованная султаном в плату за службу земля, а богатая военная добыча. Но завоевательная активность снижалась, а потребности росли, в результате чего держатели тимаров увеличивали поборы с крестьян. Особо тяжелым было положение крестьян на тех землях, которые из государственной собственности перешли в личную – там крестьяне попадали в полную зависимость от землевладельца. Как держателям удавалось приватизировать тимары в обход закона? При помощи волшебного инструмента, именуемого «пешкеш», который открывает любые двери и сметает любые преграды. С одной стороны, утрата земельных владений уменьшала поступления в султанскую казну, а с другой, разорение крестьян снижало продуктивность сельского хозяйства, да вдобавок еще и восстания наносили огромный урон. Но это еще не всё – обесценивание серебряной монеты и переориентация западноевропейской торговли на американское направление ударили по доходам османских торговцев, сидевших на пути из Леванта[132] в Европу, а кризис сельского хозяйства нанес им дополнительный урон. Мелким землевладельцам их наделы не приносили доходов, на которые можно было бы прожить семьей, поэтому они охотно продавали их богатым помещикам и торговцам (не все же были бедными, надо же кому-то и богатым быть). В результате, в османском обществе сформировалась прослойка крупных землевладельцев, живших по принципу «на своей земле я сам себе султан». Магнаты подкупали местных чиновников и делали все, что им хотелось, а больше всего им хотелось платить как можно меньше налогов в султанскую казну. В уклонении от уплаты налогов широкое распространение получила практика составления актов о якобы имевших место стихийных бедствиях (засухах, наводнениях, нашествиях саранчи и т. п.), которых на самом деле не было.
Попыткой выправить положение стала отдача султанских земель на откуп, которая на первый взгляд выглядела крайне выгодной – вот тебе земля, изволь платить за нее сколько условлено. Но откупщики, подобно крупным землевладельцам, входили в сговор с местными властями, и старались содрать с крестьян как можно больше, а в казну отдать как можно меньше.
Краткий обзор экономического положения не является отступлением от основной темы нашего повествования. Он понадобился для создания правильного представления о причинах, послуживших началу упадка великой империи, а то ведь многие поверхностно мыслящие авторы любят связывать упадок только с расточительством султанов – швыряли деньги направо и налево и быстро растратили то, что оставил Сулейман I. Нет, при нормальном положении дел в экономике султаны могли предаваться любому расточительству, благо потенциальные возможности империи это позволяли.
Итак, в правление султана Мурада III величие Османской империи достигло своего пика. Дальше пошел спад.
Вот любопытный исторический анекдот, отражающий расцвет коррупции в правление Мурада III. У Мурада был фаворит – Шемси Ахмед-паша из семейства Джандаридов, приходившийся султанам дальним родственником (Джандариды не раз заключали браки с Османами). При Сулеймане I Ахмед-паша занимал высокие посты – был визирем, бейлербеем Анатолии и Румелии, но в 1569 году ушел в отставку и стал лидером придворной оппозиции, противостоявшей великим визирям Мехмеду-паше Соколлу и его преемнику Мустафе-паше Лала. Знатное происхождение позволяло Ахмеду-паше пребывать при султанском дворе, не имея никакой должности. Селим II и Мурад III благосклонно относились к нему, особенно Мурад, который, несмотря на протесты Мехмеда-паши, назначил Ахмеда-пашу башдефтердаром и повелел, чтобы ему подавались все прошения на имя султана. При этом Ахмед-паша был тот еще прохиндей, в частности он не стеснялся заявлять, что именно он научил турок брать взятки (что было неправдой, турки и до него это хорошо умели).