То была преамбула, а вот сам анекдот. Как-то раз, выйдя из султанских покоев, Ахмед-паша сказал: «Наконец-то мне удалось отомстить Османам за то, что они сделали с моим родом! Османы лишили Джандаридов былого величия, а сейчас я сделал то, что лишит величия дом Османов!». «Что вы сделали?» – спросили окружающие. «Я убедил султана иметь долю от продажи привилегий, – ответил Ахмед-паша, – предложив ему привлекательную сумму в сорок тысяч дукатов. Отныне султан сам станет подавать пример коррупции, которая приведет империю к гибели».
Разумеется, это выдумка – ни один фаворит не рискнул бы заявить такое во всеуслышанье, ибо за дерзость пришлось бы заплатить жизнью. Но выдумка показательная – внук правителя, пытавшего искоренить взяточничество, способствовал его процветанию.
Султан Мурад III мечтал превзойти своего великого деда Сулеймана I и именно с этой целью затеял очередную войну с Ираном. На первый взгляд война 1578–1590 годов может показаться успешной, поскольку в итоге Османская империя приросла территориями, но цена, заплаченная за эти приобретения, была слишком высокой – казна опустела, а доходы от новых земель оказались куда меньше средств, затраченных на их завоевание. Кроме того, местное население не отличалось лояльностью и стало источником постоянного беспокойства. Как говорится, прежде чем что-то купить, подумай о том, что ты будешь с этим делать.
Мурад не был замечен в пристрастии к спиртному, как его отец. Султан предпочитал возлияниям женские ласки и, по свидетельствам современников, буквально не вылезал из гарема. Данные разных авторов о количестве детей Мурада III сильно разнятся – от сорока восьми до ста тридцати, но, вне всякого сомнения, этот султан был самым многодетным из османских правителей. Преемнику Мурада Мехмеду III по приходу к власти пришлось казнить, как минимум, девятнадцать своих братьев, что создало ему репутацию кровожадного султана, хотя, на самом деле никакой кровожадности в этом не было, одна лишь предосторожность и только предосторожность (страшно представить, сколько смут могли устроить девятнадцать претендентов на трон!). Вдобавок к братьям, Мехмед приказал казнить около пятнадцати беременных наложниц своего отца.
Под конец жизни, в 1593 году, султан Мурад III развязал очередную войну с Габсбургами, поводом для которой послужил разгром османского войска, осадившего крепость Сисак (ныне это территория Хорватии). Война началась вяло, поскольку султану недоставало сил и средств для победительных действий, к тому же вскоре после ее начала, в середине января 1595 года, сорокавосьмилетний султан Мурад III скончался.
О том, насколько ослабла султанская власть к концу его правления, можно судить на примере подавления очередной джелалийской смуты – восстания 1595–1603 годов, которое возглавил командир роты секбанов Кара Языджи. Секбаны были иррегулярными войсками, набираемыми из добровольцев, иначе говоря – из разного сброда. Воевали секбаны без особого энтузиазма, но по возвращении с войны с энтузиазмом разбойничали в родных местах. Банды секбанов стали костяком восстания. К этому костяку присоединялись крестьяне и ремесленники, разоряемые налогами и поборами. «В оставшейся без присмотра Анатолии презренные райя[133] встали на путь грабежа и разбоя, – писал историк Кятиб Челеби, живший в первой половине XVII века. – После того, как все оборванцы таким способом обзаводились лошадьми и одеждой, а во главе каждой банды вставал предводитель, они, вооруженные кылычами[134] и другим оружием, грабили и разоряли, нанося оскорбления почтенным людям». Помимо райя и секбанов, которые тоже относились к податному сословию, в восстании принимали участие и держатели мелких тимаров, положение которых было таким же бедственным, как и положение крестьян.
Восстание, в котором приняло участие не менее ста тысяч человек, охватило огромную территорию от Бурсы до Багдада. Повстанцы наносили султанским войскам одно поражение за другим. Кара Языджи вел себя, как султан – у него был свой великий визирь, свой шейх уль-ислам, и свой аппарат, вплоть до сборщиков налогов… Восстание удалось подавить не силой, а подкупом. После гибели Кара Языджи новым предводителем восставших стал его брат Дели Хасан, лояльность которого в 1603 году была куплена должностью боснийского санджак-бея. Это не шутка, султан Мехмед III, сын Мурада III, действительно назначил мятежника на высокую должность и принял часть повстанцев в свое войско, поскольку другого выхода у него не было (интересно, что бы сказал по этому поводу Мехмед II?).
Глава 12. Женский султанат
Оставим пока султанов в стороне и поговорим о султаншах, точнее – о женском султанате. Термин «женский султанат» придумал выдающийся турецкий историк Ахмет Рефик Алтынай, посвятивший этому явлению отдельную книгу, увидевшую свет в 1916 году. Это уникальное явление существовало дольше века – с 1550 года по 1656 год. 1550 год выбран условно, поскольку считается, что к тому времени влияние Хюррем-хасеки достигло своего пика. Но можно отсчитывать начало правления женщин и с 1536 года, в котором был устранен великий визирь Паргалы Ибрагим-паша, конкурировавший с Хюррем за влияние на султана Сулеймана I. Или же – с 1553 года, в котором был убит шехзаде Мустафа и преемником султана стал считаться шехзаде Селим, рожденный Хюррем. Но, как бы то ни было, женский султанат начался с Хюррем-хасеки, о которой уже было сказано достаточно, пора переходить к ее преемницам. Подчеркнем только одно важное обстоятельство – Хюррем не правила государством от имени султана Сулеймана и не управляла султаном, а «всего лишь» была его доверенной советницей и правой рукой.
Около 1543 года в гареме шехзаде Селима появилась наложница по имени Нурбану, которую большинство европейских историков склонны считать венецианкой, основываясь на ее собственных словах. Примечательно, что, упоминая о своем происхождении из знатной венецианской семьи, фамилии Нурбану-султан не называла. Турецкие историки, основываясь на мнении Алтыная, считают ее еврейкой. Нурбану родила Селиму его первенца и наследника Мурада, а также четырех дочерей. Красота и ум Нурбану позволили ей сохранять расположение Селима на продолжении всей его жизни.
При Селиме II, не имевшем никакой склонности к правлению государством, сложился правящий тандем из великого визиря Мехмеда-паши Соколлу и Нурбану-султан. Официально от имени султана правил великий визирь, облекавший свои решения в предписанную традициями форму «в ознаменование нашей султанской воли». Но при этом Мехмед-паша регулярно консультировался с Нурбану-султан, пользовавшейся полным доверием Селима. Но если Сулейман I прислушивался к тому, что говорила ему Хюррем-хасеки, то Селим полностью устранился от своих обязанностей и не участвовал в принятии решений, скреплявшихся его именем. Вообще-то прозвище «Пьяница» не полностью соответствовало реальности, поскольку Селим не предавался этому пороку с великим усердием, он просто любил пышные застолья, сопровождавшиеся возлияниями, и «умудрился» закончить свою жизнь в состоянии опьянения.
О влиянии Нурбану-султан в правление Селима II можно судить хотя бы по тому, что она ежедневно получала из казны по тысяче сто акче, при том, что остальные султанские наложницы довольствовались сорока монетами. А в 1571 году, за три года до своей смерти, Селим заключил официальный брак с Нурбану, продолжив тем самым традицию возвышения наложниц до статуса жен, заложенную его отцом Сулейманом I. Вдобавок к этому, султан не раз называл во всеуслышанье своим преемником шехзаде Мурада, рожденного Нурбану-султан. Поистине эта женщина была царицей света султанских очей![135]
Но у Нурбану-султан была «конкурентка» – дочь Сулеймана и Хюррем Михримах-султан, пользовавшаяся расположением Селима II. После смерти Хюррем Михримах стала главной советницей отца, и, разумеется, хотела остаться в той же роли при брате, но ей пришлось считаться с Нурбану, которая со временем стала играть первую скрипку в управлении Селимом и государством.
Наивысшего влияния Нурбану-султан достигла в правление своего сына Мурада III, которому именно она обеспечила приход к власти, скрывая смерть Селима II в течение двенадцати дней до тех пор, пока Мурад не прибыл в столицу из Манисы, где он правил на момент смерти отца. Селим упал и умер в гареме, его тело спрятали в укромном месте, обложив льдом. Как говорится, всё, что происходит в гареме, не должно выходить за его пределы. В благодарность Нурбану получила от сына титул валиде-султан и великий почет, благодаря которому она сделалась самой влиятельной фигурой в государстве – султан Мурад отличался от своего отца лишь тем, что предпочитал наслаждаться не за столом, а на ложе, но склонность к делам правления отсутствовала у обоих начисто.
По большому счету, в женском султанате не было ничего удивительного, и его появление можно считать закономерным, ведь мировая история знает множество примеров того, как от имени слабых или нерадивых правителей правил кто-то из родственников. Закон Фатиха избавлял османских султанов от дядей и кузенов, так что «родственное правление» могли осуществлять только матери и жены султанов.
Если при Селиме II Нурбану правила, не афишируя своего участия в государственных делах, то в правление сына она вышла из тени и с конца 1574 года до своей смерти, наступившей в декабре 1583 года, открыто пользовалась абсолютной властью. На всех ключевых должностях находились ставленники Нурбану-султан, получившей от сына официальный титул валиде-султан. Официальность заключалась в том, что традиционное именование «мать султана» без упоминания личного имени было заменено на «Нурбану валиде-султан». Вырос статус – выросли и доходы. Валиде-султан ежедневно получала из казны две тысячи акче, но, на деле, могла пользоваться казной как своим собственным кошельком.