Фазыл Ахмед-паша умер в ноябре 1676 года на сорок втором году жизни, от водянки, причиной которой была его приверженность к вину (можно предположить, что у него развился цирроз печени). Его преемником на посту великого визиря стал Кара Мустафа-паша, турок, усыновленный Мехмедом-пашой, и женатый на одной из его дочерей. Европейцы описывали Кара Мустафу-пашу как жестокого, алчного и несправедливого человека. В подобной характеристике не было ничего удивительного, поскольку в Западной Европе было принято демонизировать и султанов, и их визирей – а как еще будешь относиться к людям, от которых исходит постоянная угроза. Кстати говоря, Кара Мустафа-паша стал последним из великих визирей, старавшихся расширить границы Османской империи. Он провел несколько успешных кампаний в Заднепровье, а в середине 1683 года осадил Вену. Поначалу осада казалась удачной – создавалось впечатление, что город вот-вот будет взят, но к Вене подошло христианское войско под командованием польского короля Яна III, которое 12 сентября разгромило османскую армию. Горечь поражения усиливалась тем, что побежденные имели двукратное численное превосходство над победителями – около ста восьмидесяти тысяч против девяноста. Вину за поражение возложили на пашу, который был задушен 25 декабря 1683 года в Белграде по повелению Мехмеда IV. В принципе, наказание было справедливым, потому что Кара Мустафа-паша во время осады расслабился, не поддерживал дисциплину в войске на должном уровне, не укрепил свои тылы и не проявил необходимой бдительности.
Промах Кара Мустафы-паши в определенной степени подмочил репутацию семейства Кёпрюлю, и в течение четырех лет великими визирями были сторонние люди. Визирство не было закреплено за семейством по умолчанию, всё определялось волей султана – как решит повелитель, так и будет. Преемником Кара Мустафы-паши стал Кара Ибрагим-паша Байбуртлу, до этого правивший Египтом, а в ноябре 1685 года его сменил Сары Сулейман-паша, начинавший карьеру при Фазыле Ахмед-паше Кёпрюлю. Сулейман-паша закончил жизнь подобно Кара Мустафе-паше – он был казнен по повелению Мехмеда IV после поражения османской армии в сражении при венгерском городе Мохаче, состоявшемся 12 августа 1687 года. Это поражение положило конец османскому господству над Венгрией, Славонией и Трансильванией, а также оказалось роковым для султана Мехмеда IV…
Мехмед IV не отягощал себя государственными делами, о чем свидетельствует хотя бы его прозвище – «Охотник». Он не был особо жестоким, но за крупные промахи карал сурово, например, казнил Кара Мустафу-пашу, хотя до разгрома под Веной был им доволен.
Что же касается Сулеймана-паши, то с ним вышла следующая история. Поражение под Мохачем вызвало среди османских воинов недовольство пашой, которого считали главным виновником случившегося. Сулейман-паша сначала бежал в Белград, а оттуда в Эдирне, где находился султан. Восставшие воины избрали своим предводителем Абаза Сиявуша-пашу Кёпрюлю, абхаза, женатого на дочери Мехмеда-паши. Султан Мехмед поспешил назначить Сиявуша-пашу великим визирем, надеясь таким образом успокоить восставших, однако на этом дело не закончилось. Младший сын Мехмеда-паши Кёпрюлю Фазыл Мустафа-паша, недавно назначенный на должность военного губернатора столицы, поднял новый мятеж. Сначала он вынудил султана предать смерти Сулеймана-пашу и назначить себя каймакамом (помощником великого визиря), а в начале ноября 1687 года Мехмеду пришлось уступить трон своему младшему брату Сулейману, который около сорока лет провел в кафесе, где коротал время, занимаясь каллиграфией. Мехмеду повезло – его оставили в живых и поместили под домашний арест во дворце Топкапы. Умер он в 1693 году.
Султан Сулейман II совершенно не разбирался в делах правления и откровенно тяготился своим положением, с тоской вспоминая время, проведенное в кафесе, где никто не отвлекал его от переписывания Корана. Впрочем, Абаза Сиявушу-паше и Фазылу Мустафе-паше был нужен именно такой султан, говорящая кукла на троне.
Надо отдать должное Сиявушу-паше и Мустафе-паше – они взяли власть в очень сложный для государства момент. Два сокрушительных поражения, последовавших одно за другим (под Веной и под Мохачем) не только оказали вдохновляющее действие на европейских правителей, но и вызвали брожения по всей империи – турки были недовольны тем, что султан и его визири проигрывают сражения, а представители покоренных народов радовались ослаблению устоев государства и старались расшатать их еще сильнее. Экономика находилась в упадке, в казне, несмотря на заветы Мехмеда-паши Кёпрюлю, было пусто, налоговое бремя разоряло подданных, янычары совершенно вышли из-под контроля и занимались грабежами населения Румелии, что только подливало масло в огонь недовольства… От Сулеймана I до Сулеймана II прошло немногим больше века, но за это время всё изменилось до неузнаваемости. Можно только позавидовать Сулейману II, проблемы которого сводились к скучному сидению на диване,[160] его визирям приходилось куда сложнее.
Согласно традиции, каждый новый султан выплачивал войску бакшиш – что-то вроде премии по поводу своего восшествия на трон. Эту традицию заложил еще Баязид I, и она свято соблюдалась, но Сулейману II пришлось ее нарушить, потому что казна была пуста. Более того, начались задержки с выплатой жалованья янычарам и сипахам… 23 февраля 1688 года янычары подняли очередной бунт, который охотно поддержала столичная беднота. Восставшие ворвались во дворец великого визиря Сиявуша-паши и убили его. Мустафа-паша остался в живых, но должность каймакама ему пришлось оставить. Ничего, как говорится, главное, чтобы голова осталась на плечах, а всё остальное можно поправить – уже в ноябре 1689 года Мустафа-паша стал великим визирем. Он начал с того, что уменьшил налоги, подтянул дисциплину в армии и существенно облегчил положение христиан в надежде, что это сделает их лояльными. Затем Мустафа-паша стал готовиться к походу на север. Во второй половине 1690 года ему удалось вернуть кое-что из утраченных османами земель, в частности – Ниш, Смедерево и Белград, а также укрепить контроль над Боснией. В планы амбициозного великого визиря входило и завоевание Вены, но этим великим планам не суждено было сбыться – 19 августа 1691 года он погиб во время сражения с австрийцами близ сербского города Сланкамена. Его гибель привела к паническому отступлению османского войска в Белград (если гибель предводителя вызывает резкое падение боевого духа, то тут есть о чем глубоко задуматься, разве не так?).
На троне в то время сидел Ахмед II, ставший султаном в июне 1691 года после смерти своего старшего брата Сулеймана. Подобно Сулейману, бо́льшую часть жизни Ахмед провел в кафесе, и правитель из него был, как из воловьего хвоста опахало. Поистине трудно сказать, что было хуже для династии – узаконенное братоубийство или же содержание султанских сыновей в строгой изоляции… Ковры в кафесе были пушистыми, подушки мягкими, а еда обильной, но заточение в полной оторванности от жизни пагубно сказывалось на интеллекте и расшатывало психику. Ахмед ничем не отличался от Сулеймана, ну разве что в каллиграфии был менее искусен. Правление его было недолгим и закончилось в феврале 1695 года, на пятьдесят втором году жизни султана. Согласно традиции, трон перешел к старшему в роду – тридцатилетнему старшему сыну Мехмеда IV Мустафе, который отличался от своих дядюшек тем, что жил не в кафесе, а в Эдирне, в более свободных условиях. В частности, Мустафа мог выезжать на охоту, которую он любил не меньше своего отца. Что же касается государственных дел, то ими султан Мустафа II традиционно не интересовался. Да – традиционно, поскольку отстраненность от правления уже стала традицией в доме Османов. Печально, но что поделать, ведь прошлого не изменить.
Напрашивается закономерный вопрос – так уж ли не хотел править Мустафа, который, в отличие от Сулеймана II и Ахмеда II, был, как сказали бы в наше время, социализированной личностью? Не старались ли великие визири из семейства Кёпрюлю отстранять султанов от власти? Недаром же Мехмед-паша Кёпрюлю вытребовал себе неограниченные полномочия…
На самом деле османского правителя, который мог и желал править, не получилось бы отстранить от власти, точно так же как не получилось бы систематически саботировать распоряжения султана. Воля правителя, если таковая имелась, стояла превыше всего. Что же касается неограниченных полномочий Мехмеда-паши, то суть их заключалась в гарантированном одобрении Мехмедом IV всех решений великого визиря и в обещании султана игнорировать любые выпады против своей «правой руки». Без приложения тугры, решения Мехмеда-паши, входившие в султанскую компетенцию, не имели силы, это первое. Второе – султан был вправе в любой момент отменить свои обещания или назначить великим визирем другого человека. Иначе говоря, при желании Мехмед IV мог контролировать деятельность своего великого визиря и мог в любой момент избавиться от него, если бы захотел. Кара Мустафа-паша на протяжении семи лет пользовался теми же неограниченными полномочиями, что и его усыновитель Мехмед-паша. Однако стоило только прогневить султана крупной оплошностью, допущенной под Веной, как в империи появился новый великий визирь, а лишившийся султанского расположения был задушен (к слову, казнь оказалась весьма милостивой – каждый конец удавки, овившейся вокруг шеи Кара Мустафы-паши, тянуло несколько человек, отчего паша умер очень быстро).
Подведем итог сказанному – если бы Мустафа II хотел лично управлять государством, то никто бы не смог этому воспрепятствовать. Но, чисто с человеческой точки зрения, султана Мустафу можно понять, ведь охотиться гораздо приятнее, нежели заниматься делами правления.
Следующим великим визирем из семейства Кёпрюлю стал Хусейн-паша, приходившийся племянником Мехмеду-паше и потому получивший прозвище «Амджазаде».[161] При осаде Вены 1683 года Хусейн-паша состоял в ставке великого визиря Кара Мустафы-паши и потому на него после пора