Оценивать вклад Абдул-Хамида II в историю можно по-разному, но, вне всяких сомнений, он был последним выдающимся и полностью самостоятельным правителем из дома Османов. Он сделал всё, что было в его силах, для спасения великой империи, и за это потомки должны быть ему благодарны. Или, хотя бы, вспоминать о нем с уважением, которого Абдул-Хамид определенно заслуживает.
Глава 18. Султан Мехмед V, первый конституционный правитель
Два Мехмеда – V и VI были чисто номинальными правителями, но обоим нужно уделить внимание хотя бы потому, что Мехмед V стал первым конституционным правителем из дома Османов, а на Мехмеде VI история дома Османов закончилась. Халиф-«несултан» Абдул-Меджид II не в счет, ведь его даже с большой натяжкой нельзя считать правителем, но, тем не менее, и о нем будет сказана пара слов.
Но прежде, чем приступать к рассказу о первом султане, назначенном парламентом, следует разъяснить расклад сил в лагере младотурков, чтобы дальнейшее повествование было понятным. Идейным лидером младотурок был философ Абдулла Джевдет Карлыдаг, курд по происхождению, врач по профессии и османский патриот по убеждениям. Джевдет вдохновлял своих последователей, но сам политикой не занимался – чистая игра ума привлекала его гораздо больше, чем политические интриги. Главной своей задачей он считал гармоничное соединение религии и материализма, в котором религия выступала бы в качестве силы, объединяющей общество. Себя и своих единомышленников Джевдет называл «благочестивыми неверными».
К 1913 году политическими лидерами младотурок стали радикально настроенные Энвер-паша, Мехмед Талаат-паша и Джемаль-паша.
Исмаил Энвер родился в 1881 году в столице в семье турка и албанки. Окончив военный лицей, он поступил в академию Генерального штаба, из которой в 1903 году вышел в звании капитана. Тремя годами позже, уже будучи майором, Энвер вступил в тайное общество «Родина и свобода», тесно связанное с партией «Единение и прогресс» (по сути, «Родина и свобода» была боевым крылом партии). В 1909 году, после окончательной победы младотурок, Энвер был назначен военным атташе в Берлине, где провел два года, превратившие его в ярого германофила.
Мехмед Талаат-паша был помаком.[204] Он родился в 1874 году в городе Кырджали.[205] К младотуркам он примкнул в начале девяностых годов XIX века, вскоре после зарождения этого движения, когда служил в телеграфной конторе. В 1893 году Талаат был арестован за активную антиправительственную деятельность и после двухлетнего заключения выслан в Салоники, где работал почтальоном, а со временем возглавил местную почтовую службу, не прекращая при этом заниматься политикой. Вроде как он перехватил правительственную телеграмму, отправленную из столицы, в которой местным властям предписывалось арестовать заговорщиков-младотурков, и убедил своих соратников в необходимости немедленного выступления… Так оно было или не так, точно сказать нельзя, но Талаат пользовался большим авторитетом среди младотурок, и потому в 1908 года был избран депутатом парламента, а после подавления попытки реставрации султанского абсолютизма стал министром внутренних дел.
Карьеры лидеров младотурков строились по принципу «из грязи в князи». Ничем не примечательный майор становится военным атташе в Берлине в тот момент, когда налаживанию тесных отношений с Германией придается первоочередное значение. Почтовый чиновник средней руки занимает пост министра внутренних дел. Примерно так же развивалась карьера Ахмеда Джемаля, родившегося в 1872 года на острове Лесбос, в семье офицера-турка. К младотуркам Джемаль примкнул в 1898 году, когда служил в Салониках в звании капитана, имея за плечами учебу в столичной военной академии. В 1908 году он стал членом центрального комитета партии «Единство и прогресс», а в августе 1909 года был назначен губернатором Аданского вилайета… Пока на этом можно остановиться и перейти к султану Мехмеду V.
Шехзаде Мехмед Решад родился 2 ноября 1844 года в столичном дворце Чираган. Отцом его был султан Абдул-Меджид I, а матерью – боснийка Гюльджемаль-кадын,[206] чье имя свидетельствовало о красоте, непременном качестве султанских наложниц. Гюльджемаль-кадын умерла от туберкулеза в 1851 году, когда Мехмеду шел седьмой год, и дальнейшую заботу о шехзаде проявляла грузинка Серветсеза-кадын, первая жена Абдул-Меджида, руководившая султанским гаремом.
Надеялся ли Мехмед когда-нибудь стать султаном? Вряд ли, ведь Абдул-Гамид II был крепок здоровьем и не имел привычек, которые наносили бы ему вреда. Старые традиции уже были позабыты, но, тем не менее, после прихода Абдул-Гамида к власти Мехмед содержался под домашним арестом во дворце Долмабахче. Младотурецкая революция 1908 года положила конец изоляции Мехмеда, а годом позже младотурки усадили его на султанский трон. В принципе, после победы 1909 года, можно было и ликвидировать султанское правление, благо Абдул-Гамид дал веский повод для этого попыткой вернуть себе абсолютную власть, но посягать на основы в тот момент было опасно – многие не поняли бы столь радикальной перемены, да и национальные окраины сразу бы отпали. Опять же, до республиканского правления нужно было «дозреть», так что султанат остался, правда, чисто в декоративном виде. Мехмед V не правил в полном смысле этого слова, а только сидел на троне. Приход Мехмеда к власти сопровождался забавным происшествием – из-за тучности нового султана пояс, на котором висел меч Османа, едва сошелся на том месте, где должна была быть талия.
До восшествия на трон Мехмед занимался литературой (главным образом – персидской, которую он знал досконально), музыкой и каллиграфией. В шестьдесят пять лет поздно менять склонности – став султаном, Мехмед продолжал отдавать всё свое время привычным занятиям, отвлекаясь от них лишь для того, чтобы подписать очередные постановления, принятые парламентом. Для того времени подобное невмешательство в дела правления было благоприятным не только для султана, но и для всего государства, поскольку любое противостояние могло привести к волнениям, способным перерасти в гражданскую войну. Для Мехмеда жизнь явно изменилась к лучшему, поскольку он мог наслаждаться не только свободой, но и спокойствием. В свое время шехзаде имел неосторожность сказать в телефонном разговоре нечто такое, что вызвало гнев султана Абдул-Гамида. В наказание Мехмеда лишили телефонной связи, но главное неудобство крылось не в этом, а в том, что последние годы правления брата Мехмеда преследовал страх смерти. Абдул-Гамид был известен как человек предусмотрительный, и вполне можно было опасаться того, что из предосторожности он решит избавиться от младшего брата разом и навсегда.
У Мехмеда было пять жен[207] (вторая жена Дюррюаден-кадын умерла в 1909 году, после чего Мехмед женился на одной из своих наложниц). Старшая жена Камурес-кадын, рожденная где-то на Кавказе, а где именно – неизвестно, родила Мехмеду сына Мехмеда Зияэддина, которого султан Абдул-Хамид II хотел женить на своей дочери Наиме-султан, но свадьба не состоялась по причине несогласия потенциального жениха. Зияэддин был простым в общении и сострадательным человеком. После смерти отца он начал изучать медицину, а после создания Турецкой Республики была вынужден отправиться в изгнание и умер в Александрии, в возрасте шестидесяти четырех лет, в январе 1938 года.
Шехзаде Мехмед Неджметтин, рождённый Дюррюаден-кадын, умер в середине 1913 года, а третий сын Мехмеда V Омер Хильми, матерью которого была убышка Михренгиз-кадын, тоже умер в Александрии в апреле 1935 года. Мог ли султан Селим I предполагать, что в завоеванной им Александрии найдут последнее пристанище его далекие потомки?
Великие визири при Мехмеде V сменялись часто, поскольку в парламенте, несмотря на господство младотурок, не было единства. Должность великого визиря утратила свое былое значение (как тут не вспомнить народную мудрость, гласящую, что «каков султан, таковы и визири»). Военный министр значил больше великого визиря, поскольку ему подчинялась армия, да и министр внутренних дел пользовался бо́льшим влиянием.
Не следует думать, что султан Мехмед V полностью игнорировал то, что происходило вокруг, увлекшись составлением комментариев к «Шах-наме».[208] Султан следил за тем, как развивались события, и порой переживал из-за того, что не имел возможности повлиять на этот процесс. Так, например, после апрельских событий 1909 года Мехмед V выступал против казней сторонников низложенного Абдул-Гамида. Накал страстей был настолько велик, что многих «гамидовцев» младотурки вешали на деревьях без суда, но над их лидерами и активистами хотели устроить показательный процесс. Однако после того, как султану пригрозили заменить его на младшего брата, ему пришлось согласиться с казнями и подписать соответствующие указы.
Проведя много лет под домашним арестом, Мехмед наверстывал упущенное, охотно появляясь на людях и совершая поездки по своему государству. Наиболее масштабным из таких мероприятий стала летняя поездка 1911 года по Румелии, от Салоник до Приштины – Мехмед V словно бы попрощался с землями, которые вскоре отколются от империи. Несмотря ни на что, встречали его хорошо, точнее – без выраженного негатива. Во-первых, сам Мехмед был крайне приятным в общении человеком, деликатным, сдержанным, напрочь лишенным какого-либо чванства. Во-вторых, все понимали декоративность султанской власти, а на того, кто ничего не решает, нет смысла сердиться или обижаться.
Судьба не баловала Мехмеда V военными удачами. Триполитанская война, длившаяся с сентября 1911 года по октябрь 1912 года, закончилась победой итальянцев, заполучивших Ливию и архипелаг Додеканес.[209]