к.
Александр сел рядом с Кисё на ступеньку.
– Думаю забрать ее к себе, – сказал Кисё.
Кошка подавилась куском фарша и кашлянула.
– Зачем она вам? – Удивился Александр.
– Я понимаю, – засмеялся Кисё. – Вы смотрите на Му и видите просто старую облезлую кошку, растерявшую все зубы, да к тому же еще слепую, глухую и с дурным характером…
– Сейчас вы мне скажете, что в молодости она была прекрасной женщиной с несчастливой судьбой, которая неудачно вышла замуж и превратилась из-за этого в бакэ-нэко[129], – перебил Александр.
Кошка, как будто поняв, что говорят о ней, раздраженно пошевелила хвостом.
– Это была бы хорошая история, Арэкусандору-сан, – возразил Кисё. – Но Му – самая обыкновенная кошка, которую взяли в святилище еще котенком, чтобы она ловила мышей и кротов. Я слышал, как-то раз она поймала огромную крысу, сжиравшую приношения ками и пакостившую в святилище. Однажды эта крыса даже прогрызла барабан, который используют на Тако-мацури, спряталась внутри и наутро перепугала служку.
Му, доев свой обед и некоторое время поумывавшись, забралась к Кисё на колени и свернулась калачиком.
– Но теперь, если вдруг случится наводнение, Му вряд ли переживет его, даже если снова спрячется в ящик для пожертвований. Она уже слишком старая для этого.
Александр посмотрел на кошку: ее мохнатый бок мерно поднимался и опускался, мордочка свешивалась вниз, немного не доставая до ступеньки. Время от времени она дергала ухом и пошевеливала усами, как будто ей снился тревожный сон.
– Зря вы меня не слушаете, Арэкусандору-сан. Вам не следовало вчера провожать Ясуду-сан до дома.
– Все равно ничего не получилось, – Александр пожал плечами.
– Не получилось?
– Она рассердилась на меня и убежала.
– А… понятно. – Кисё казался непривычно серьезным. – Все равно, если Акио узнает, от этого будет только хуже.
– Я думал, вы скажете, что у него удар поставлен не хуже моего.
– Ну и это тоже.
Кисё задумчиво погладил лежавшую у него на коленях кошку. Синяки на его лице уже практически исчезли, и, если не присматриваться, можно было их совсем не заметить.
– Странный вы, Кисё. Рассказываете всякие небылицы, говорите загадками. Что вам до этой девушки?
– Может быть, она мне тоже нравится, как и вам. – Кисё наконец улыбнулся. – И мне бы хотелось, чтобы она была счастлива. Разве это странно?
– Не знаю, – Александр пожал плечами. – Наверное, нет.
– Как-то раз мой двоюродный брат в Киото познакомился с девушкой, которая была его намного моложе, почти что в дочери ему годилась…
– Это тот, который лис?
– Ну да, тот самый. Он ее сильно полюбил – лисы вообще влюбчивые, а мой брат в особенности: сколько его помню, он всегда любил женщин, с самого детства, и всегда ему с ними не везло, хотя женским вниманием он обделен никогда не был – сами посудите, какая женщина устоит перед лисом? Так вот, он много тратил на эту девушку и ухаживал за ней, намереваясь сделать ее своей женой, но однажды заметил, что из его коллекции стали пропадать галстуки. Сначала это происходило не часто, но затем – едва ли не каждый день, когда он приводил возлюбленную к себе в гости.
– Она воровала у него галстуки? Как странно…
– Не для себя, конечно! – Кисё засмеялся. – Мой брат стал потихоньку следить за ней и спрашивать знакомых и выяснил, что она дарит его галстуки одному молодому человеку. Тогда он отправился в «Такашимая»[130], купил там самый дорогой галстук из киотского белого шелка, который нашел, и без слов отдал его этой девушке.
– И все?
– И все, – Кисё кивнул. – Конечно, сердце моего брата было на некоторое время разбито, но, думаю, он поступил правильно.
– Я даже не знаю…
– Камата-кун, привет!
Александр вздрогнул от неожиданности и обернулся: на дорожке перед святилищем стояла Кими – совершенно трезвая и почти ненакрашенная. Он с удивлением отметил про себя, что она, пожалуй, не намного старше Томоко, если не ее ровесница, и лицо у нее без косметики хоть и грубоватое, но все равно миловидное. Одета девушка была тоже довольно скромно, в плащ оливкового цвета, закрывавший ее колени, а в руке держала веточку сакаки.
– Здравствуйте, Араи-сан! – Александр встал и вежливо поклонился. Кими ему улыбнулась.
– Здравствуйте, Араи-сан! – Кисё кивнул ей.
– Ээ, да у тебя Му! – Воскликнула Кими, подошла ближе и помахала перед носом Му веточкой. – Му, привет, Му-тян, ойдэ, ойдэ[131], няняня…
Му раздраженно дернула хвостом.
– Осторожнее, она кусается, – предупредил Александр.
Но Кими уже положила руку на спину Му и перебирала пальцами ее грязную клочковатую шерсть.
– Привет, Му, как твои дела, много мышей сегодня поймала? Ээ, Му, совсем ты старая стала, только и делаешь, что спишь с утра до вечера… Да что вы говорите, она же только шипеть умеет, ни разу в жизни никого не укусила. Когда я только пошла в школу, Му уже была такая, только у нее было все в порядке с глазами. Бабушка рассказывала, как-то раз шла мимо святилища, а Му возьми, да и выпрыгни перед ней на дорогу: шерсть вздыблена, и желтые глаза горят, как у о́ни. Бабушка перепугалась и бежала до самого дома – решила, что взаправду встретилась с демоном, только наутро сообразила, что это была всего лишь кошка. Бабушка тогда потеряла свой любимый очешник из черепахового панциря – выпал из сумки, пока она бежала, да так и пропал, и бабушка потом, если узнавала, что мы ходили к святилищу, всегда на нас ворчала и говорила, что здесь живет кошка-нэкомата[132], которая крадет вещи.
– А что случилось с Му? – Спросил Александр. – Почему она ослепла?
– А, вроде бы какая-то инфекция, – Кими пожала плечами. – Камата-кун, ты не знаешь?
Официант покачал головой:
– Я ведь тогда еще не жил на Химакадзиме, Араи-сан.
– Ага… – Кими вздохнула и присела рядом с Александром на ступеньку, мечтательно глядя куда-то вдаль и помахивая веточкой сакаки. Му не обращала на девушку никакого внимания. – А я только с классом в школьные поездки ездила, когда маленькая была. В средней школе нас в Нару возили, у меня олень в парке вытащил из сумочки кошелек и съел все мои карманные деньги[133].
Александр засмеялся.
– Вы, наверное, сильно расстроились?
– Я хотела купить мороженое, там продавалось разных цветов: синее, красное, зеленое, даже черное было. До сих пор иногда думаю, каким оно было на вкус?
– Совсем невкусным, – отозвался Кисё. – В Наре продается самое невкусное мороженое во всей Японии, Араи-сан, это ведь туристический город. Синее на вкус как чернила шариковой ручки, красное – как та краска, которой красят пожарные щиты, а зеленое… какое же на вкус зеленое?
– Как старый-престарый маття, – подсказал Александр.
– Верно, как очень старый маття, который не хранили в холодильнике. А черное – как сажа.
Кими поднесла веточку к губам и улыбнулась.
– Ты и вправду добрый, Камата-кун. Сильно я вчера напилась, да? Приставала небось ко всем подряд?
– Совсем нет, – не моргнув глазом соврал официант. – Вы вели себя очень скромно, Араи-сан.
– Я к китайцам не приставала? – С ноткой беспокойства уточнила Кими.
– Нет, Араи-сан, хотя один из китайских туристов действительно пытался с вами познакомиться, но вы вежливо отказали ему, как поступила бы на вашем месте любая порядочная девушка.
– Это хорошо, – Кими вздохнула с облегчением, – а то будут еще думать, что у наших женщин ни стыда нет, ни совести. Неужто и к тебе не приставала, ну, признайся честно?
– Я ничего подобного не заметил, Араи-сан.
– Ээ, да ты просто до-обрый, Камата-кун, – растягивая слова, как будто она снова была навеселе, повторила Кими, вдруг потянулась, едва не толкнув Александра, и погладила Кисё по голове, глубоко запустив пальцы в его медно-рыжие волосы. – Небось я навела вчера в вашем ресторанчике шороху, то-то старик Фурукава, встретив меня сегодня утром на улице, обругал меня последними словами и даже плюнул на землю.
– Фурукава-сан просто слишком строг к людям, не стоит обращать на это внимание. Он человек прежних порядков.
– Ну коне-ечно! – Кими отпустила его волосы, напоследок пару раз хорошенько дернув. – Скажи еще, что это его обычная манера общаться с посетителями, а мы с Момоэ были учтивы, как внучки императора, – я ее вчера еле до дома дотащила, так она нагрузилась!
– Это с каждым может случиться, Араи-сан, – невозмутимо ответил Кисё. – В пятницу вечером нельзя осуждать человека за то, что он немного выпил.
– А ты сам когда-нибудь напивался, Камата-кун? Ну, скажи честно!
– О да, однажды я сильно напился на празднике Обон[134] в середине августа. Мы с приятелями тогда нарядились ёкаями и устроили ночное шествие сотни демонов[135].
– Скажи еще, что тогда тоже была пятница! – Кими в шутку толкнула Кисё кулаком в плечо.
– В пятницу даже призраку не стыдно напиться, Араи-сан. Мои друзья, увидев, что со мной приключилось, решили подшутить надо мной и вместо того, чтобы отвести домой или, на худой конец, в полицейский участок, под утро притащили меня в сквер возле младшей школы и не только не удосужились снять с меня маску демона, так еще и прицепили вторую мне на затылок.
– Ну и видок был у тебя, Камата-кун!
– Это точно, – согласился Кисё. – Ребятишки, увидев, как я иду им навстречу, пошатываясь с похмелья, с визгом бросились врассыпную.
– Могу себе представить! – Кими засмеялась, запрокинув голову. – Даже если бы ты снял маску со своего лица, на затылке у тебя осталась бы вторая страшная рожа! А знаете, – отсмеявшись, она обратилась к Александру, – Камата ведь у нас совсем недавно, пары месяцев еще не прошло с его приезда.