– Не твоего ума дело. – Акио тотчас помрачнел.
– Она бросила тебя, да? Так бы сразу и сказал.
– Отвали, – коротко отозвался парень. – А то по носу от меня получишь.
Когда повар отошел, Такизава сочувственно взглянул на Акио:
– Простите меня, Игараси-сан, я случайно услышал ваш разговор. Не хочу вмешиваться не в свое дело, но говорят же: дождь идет – почва крепнет[164]. Мы с моей Ёрико постоянно ссоримся, один раз она так на меня рассердилась, что сняла с ноги туфлю и ударила меня прямо по голове, вот, даже шрам остался. – Он приподнял волосы и показал небольшой треугольный шрам на виске. – Каблуком попала. Ох и перепугалась же она тогда, весь гнев у нее сразу прошел! Стала вокруг меня хлопотать с мокрым полотенцем, а я, не будь дураком, сделал вид, будто бы мне очень больно и я вот-вот упаду в обморок, даже глаза закатил вот так и привалился к стене, а моя бедная Ёрико в слезы, давай меня целовать и твердить, мол, я все тебе прощу, милый мой Рюноскэ, только не умирай, не оставляй меня одну!
– Ну ты даешь! – Акио рассмеялся. – А в чем ты провинился перед своей Ёрико? Изменил ей, что ли?
– Вокруг так много красивых женщин, что я могу с этим поделать… – Такизава беспомощно развел руками, вызвав у Акио еще один взрыв смеха, и повернулся к Александру: – Извините меня, Арэкусандору-сан. По правде сказать, я здесь из-за вас. После того как ваш контракт с банком закончился и вы, к всеобщему сожалению, покинули нас, господин Канагава беспокоился о вашей судьбе. – Такизава немного помялся и снова шмыгнул носом. – Господин Канагава навел справки и узнал, что вы не покинули Японию, и сказал, что хорошо бы удостовериться, что у вас все в порядке. Ну а у меня как раз сейчас выдалось несколько дней отпуска, вот я и решил вас разыскать. На мое счастье, вы сказали администратору отеля в Нагоя, что едете на Химакадзиму, и вот я здесь. – Он опять шмыгнул носом, достал из кармана пачку бумажных салфеток и высморкался. – Похоже, я подхватил по дороге простуду, не нужно было выходить в такую погоду на верхнюю палубу «Хаябусы», но этот ужасный запах…
– Мне очень жаль, что вам пришлось потратить часть вашего отпуска, Такизава-сан, – растерянно сказал Александр.
– А, не стоит! – Такизава скомкал салфетку и взял из пачки еще одну. – Господин Симабукуро все равно не отпустил Ёрико, так что я бы весь отпуск сидел на диване и читал мангу про школьниц. Начальник очень ценит Ёрико, он ведь без нее как без рук.
Александр улыбнулся. Каваками Ёрико была высокая девушка с фарфоровым лицом красавицы с обложки глянцевого журнала, судя по всему, замкнутая и серьезная – по крайней мере, он никогда не видел на ее лице даже привычной для других сотрудниц банка дежурной улыбки, не говоря уже о том, чтобы Ёрико засмеялась или сама отпустила какую-нибудь шутку. Правда, и видел-то он ее не часто, только когда она заходила к господину Канагаве с каким-нибудь поручением от господина Симабукуро. И все равно было странно, что Ёрико ответила на ухаживания Такизавы, который, хоть и занимал в отделе финансового мониторинга довольно высокую должность, в сравнении с ней выглядел настоящим ребенком, да еще и был ниже ее на полголовы.
– Вот как, – проворчал Акио. – Повезло тебе, значит, с твоей Ёрико.
– Это точно! – Такизава кивнул, челка упала ему на лоб, и он убрал ее привычным движением. – Вторую такую девушку не найдешь во всей Японии!
– Ну-ну… – Акио усмехнулся и принялся жевать принесенные Сато якитори.
– Господин Канагава говорил, что он советовался насчет вас с господином Симабукуро… – Такизава запнулся. – Ну, господин Симабукуро, конечно, сказал, что вы в рабочее время прекрасно складываете из бумаги карпов-кои, но он всегда шутит с таким строгим лицом, что иногда и не знаешь, что об этом подумать. Когда он принимал на работу Ёрико, он спросил ее, умеет ли она складывать из разноцветной бумаги маленьких журавликов.
– И что Каваками-сан?
– На день рождения она подарила ему гирлянду из тысячи маленьких разноцветных журавликов и предложила загадать желание[165]. – Такизава вздохнул и вытащил из пачки очередную салфетку. – Я, когда об этом узнал, очень расстроился. Иногда я думаю, что господин Симабукуро гораздо лучше подходит моей Ёрико, чем я, они оба такие серьезные и увлечены работой. – Увидев, что Александр собрался возразить, он улыбнулся и поспешил продолжить: – Арэкусандору-сан, господин Канагава и господин Симабукуро решили, что могли бы помочь вам с поисками новой работы, если вы, конечно, хотите остаться в Японии.
– Сумимасэ-эн[166], Сато, принеси пива, что мы тут пьем чай, как девчонки! – Позвал Акио. – Только давай «Кирин» или «Саппоро», а не ту мочу, которую ты наливаешь китайским туристам!
– Будет сделано, Акио-кун! – Из глубины кухни насмешливо отозвался повар.
– Мне пива не нужно, спасибо! При простуде нельзя холодное! – Такизава помахал в воздухе салфетками и повернулся к Александру: – Так что, Арэкусандору-сан, что вы на этот счет думаете? Я бы на вашем месте завтра же вернулся в Нагоя, чтобы уже в понедельник увидеться с господином Канагавой. Можно даже сегодня поехать, последний паром уходит в семнадцать сорок пять из Западного порта. Что скажете?
Александр посмотрел на Акио: тот выводил пальцем кривые иероглифы на запотевшем бокале светлого «Кирина», принесенном Сато. Наверное, господин Канагава предложит ему работу в одном из отделений Банка Нагоя. В свое время Александр выбрал этот банк по глупой причине: у него был забавный маскот[167], толстый белый кролик в черном костюме с галстуком и в квадратных очках. На собеседовании ему пришлось говорить что-то о высокой надежности, доходах на активы и лояльности клиентов, но по лицу господина Канагавы он понимал, что тот не верит ни единому его слову и как будто догадывается про кролика. Он взглянул на Такизаву: у того было усталое лицо простуженного человека и уже начинали слезиться глаза. Завтра у него, наверное, начнется лихорадка.
– Послушайте, Такизава-сан… вам, может быть, лучше остаться здесь на день-два, а то вы совсем разболеетесь.
– А? – Такизава хотел было возразить, но вместо этого прижал к носу очередную салфетку и высморкался. – Вы так считаете?
– Все равно сейчас суббота, а раньше понедельника господин Канагава, скорее всего, не сможет со мной встретиться.
– Но ведь… – Финансовый аналитик на мгновение задумался. – Я бы мог просто позвонить ему отсюда… Я могу сказать господину Канагаве, что вы с энтузиазмом готовы принять его предложение.
– Я вам очень благодарен, но не хотелось бы, чтобы вы занимались этим в ваш отпуск. – Александр помедлил. Японские формальные выражения казались тяжелыми и неуклюжими, как камни, которые приходилось переворачивать одеревеневшим языком. – Мне бы не хотелось доставлять вам еще больше беспокойства. Впоследствии я не буду знать, как отплатить вам за оказанное содействие.
Такизава несколько раз удивленно моргнул, бросил растерянный взгляд на Акио, ища у него поддержки, но тот молча жевал якитори и всем своим видом показывал, что ему нет дела до разговоров всяких там банковских менеджеров.
– Но… но ведь эта работа очень важна для вас. – Такизава сделал последнюю попытку. – Мне было бы совсем не трудно вам помочь.
– Один-два дня ведь ничего не решат. – Александр протянул руку и, хотя они с Такизавой были всего лишь коллегами, дотронулся до его плеча и слегка сжал его пальцами. – Вам нужно отдохнуть, а потом мы вместе вернемся в Нагоя. До какого дня у вас отпуск?
– Ну… вообще до среды…
– Вот и отлично! Вернемся в Нагоя в среду, а в четверг я встречусь с господином Канагавой и побеседую с ним о новой работе.
– Но ведь… – Такизава окончательно растерялся. Глядя на его смущенное мальчишеское лицо, Александр чувствовал угрызения совести, но желание во что бы то ни стало остаться на острове было сильнее – он уже и сам не понимал, что держит его: растущая привязанность к Изуми, влечение к Томоко или любопытство к Кисё.
Вечер наступил незаметно, и после ужина Александр и Акио решили пройтись с Такизавой до его гостиницы. Сато, недовольный тем, что ему не удалось поучаствовать в разговоре, проводил их с поклонами и кислой миной: обернувшись, Александр увидел в сгущающихся влажных сумерках его склоненную фигуру, за которой на ветру трепыхался норэн.
Такизава раскрыл зонт, но ветер тотчас рванул зонт у него из рук, бросив ему в лицо пригоршню холодной воды.
– Чудная погодка для острова-курорта! – Ухмыльнулся Акио. – Даже отсюда слышно, как сейнеры бьются о пристань!
Александр прислушался: со стороны моря действительно доносились сквозь шум ветра и волн какие-то хлопки и глухие удары, как будто корабли с силой ударялись бортами об автомобильные покрышки, подвешенные к причалу. Он снова подумал, что жестоко было заставлять Такизаву остаться на острове, да еще и прикрывшись вежливыми фразами про заботу о его здоровье, – в Нагоя его простуде было бы куда как лучше. Люди беспомощны перед кэйго, банковским менеджерам это хорошо известно.
Такизава остановился в самой дорогой гостинице из всех, что были на острове, – небольшом двухэтажном рёкане «Аваби»[168] в районе Нисихама. Пока они шли до гостиницы, он, похоже, совсем расклеился. Александр думал купить ему какое-нибудь лекарство, но единственная аптека по пути была закрыта. Акио всю дорогу молчал – к нему, похоже, вернулось его утреннее хмурое настроение, а может, виной всему была погода, но Александру казалось, что парень просто все понимает и осуждает его. Дорогу им торопливо перебежала небольшая тень и скрылась в мокрой траве у обочины.
– Там кошка… – Судя по голосу, у Такизавы уже зуб на зуб не попадал от холода. – Голодная, наверное…