– Арэкусандору-сан… – Тихо проговорила Томоко. – Зачем вы пришли?
Он почувствовал, как вместе с нахлынувшим на него жаром его охватывает злость, и с силой встряхнул ее. Она оказалась податливой, как кукла, сшитая из обрезков старой одежды, ее голова мотнулась вперед и снова запрокинулась: широко распахнутые неподвижные глаза влажно блестели в темноте, маленький рот был удивленно приоткрыт. Александр только сейчас заметил, что ее руки сложены в молитвенном жесте: ладони и онемевшие от холода вытянутые пальцы плотно прижаты друг к другу, между ними виднеются деревянные бусины четок, мокрая кисточка болтается на ветру.
– Ясуда-сан, что вы делаете?! – Он еще раз встряхнул ее, в груди что-то сдавило, и он крепко сжал зубы, чтобы не закричать.
Он обнял ее и прижался губами к ее растрепанным волосам. Томоко не сопротивлялась, будто не вполне понимала, что с ней происходит. Со стороны моря опять послышался протяжный корабельный сигнал, на этот раз ему ответил другой, еще более далекий. Александру показалось на мгновение, что он слышит голоса моряков, пытающихся перекричать шум волн, но в следующую секунду они исчезли, сменившись монотонным шумом тайфуна. Пелена дождя над морем была непроницаемой, как будто море заволокло плотным туманом.
– Пойдемте домой, Ясуда-сан. Вы здесь простудитесь.
Она покачала головой и ничего не ответила.
– Пойдемте домой, ваша тетя будет волноваться.
– Тетя вчера поехала в Кова за продуктами, – ответила Томоко. – Вечером из-за погоды отменили паром, и она осталась у подруги в Кова до завтра, а если шторм будет продолжаться, то ее не будет несколько дней.
– Все равно, Ясуда-сан…
– Я не хочу возвращаться в пустой дом, Арэкусандору-сан.
– Тогда… – следующая мысль пришла ему в голову мгновенно: – Может быть, тогда пойдем в «Тако»? Камата-сан сейчас там, готовится к дню рождения господина Фурукавы. Вам нужно согреться, Ясуда-сан.
Она снова помолчала немного, потом взглянула на него виновато:
– Я доставляю столько хлопот, Арэкусандору-сан, простите меня.
– Только не нужно снова передо мной извиняться. – Он провел рукой по ее влажным волосам. – Ну так как? Или будем стоять здесь и ждать, когда нас подберет спасательное судно?
Она слабо улыбнулась.
– Спасибо вам, Арэкусандору-сан. Вы очень хороший человек. Мне так стыдно, что я тогда нагрубила вам.
Томоко прижалась к Александру, и он, сам удивляясь своей неловкости, осторожно погладил ее ладонью по спине.
– Пойдемте, Ясуда-сан…
– …сегодня и завтра по всей территории страны также ожидается выпадение большого количества осадков, – тараторил откуда-то из-под барной стойки приятный женский голос. Александр огляделся: Кисё в зале не было – видимо, пошел за чем-то на кухню или в подсобное помещение. – В Западной Японии и Восточной Японии ожидается усиление дождя и порывистый ветер, также на фоне усиления дождя в Коти и Осаке возможны грозы, поэтому будьте, пожалуйста, внимательны. Температура воздуха…
– А, Арэкусандору-сан, доброй ночи! – Кисё возник в дверях кухни, вытирая руки розовым кухонным полотенцем. – И Ясуда-сан с вами… здравствуйте, Ясуда-сан, рад снова вас видеть!
Томоко едва ответила на его поклон: в электрическом свете ламп было заметно, как сильно она замерзла и как дрожат от холода ее губы – как в тот раз, когда Александр впервые ее увидел.
Кисё наклонился и приглушил стоявшее под барной стойкой радио, оборвав прогноз погоды на словах, что с Хоккайдо на юг страны движется холодный фронт.
– Оно тут, наверное, со времен окончания войны. – Кисё выпрямился и снова улыбнулся как ни в чем не бывало. – Фурукава-сан говорит, что включает его, когда приходится работать одному – с ним не так одиноко и в голову не лезут всякие мысли. В последнее время оно, правда, барахлит и ловит только Эн-Эйч-Кей.
– Вот… как… – Дрожащими губами пролепетала Томоко. – Камата-сан…
– Я сделаю для вас чай, Ясуда-сан, и для вас, конечно, Арэкусандору-сан. – Кисё привычно взял две большие чашки, сунул их в микроволновку и вытащил из маленького холодильника баночку с порошком маття. – Думаю, вам обоим хорошо бы снять обувь и поставить ее к обогревателю, а я попробую найти для вас сухую одежду. Кобаяси-тян всегда держит запасные вещи на случай, если опрокинет на себя поднос с мисо́-сиру[204], а вам, Арэкусандору-сан, думаю, подойдет что-нибудь из моего. Ясуда-сан, вам нужно будет пройти в дверь, ведущую в кухню, сразу свернуть налево и подняться по лестнице на второй этаж, там будет первая же комната, где переодеваются госпожа Кобаяси с дочерью.
– А разве… разве это удобно? – Смутилась Томоко.
– Думаю, Кобаяси-тян на вас не обидится. Когда вы вернетесь, ваш чай как раз достаточно остынет, и в холодильнике еще оставались яйца, так что можно будет сделать омурайсу[205]. Вы любите омурайсу, Ясуда-сан?
– Да, очень люблю. Мы в школьном клубе однажды его готовили, и мой омурайсу даже победил в конкурсе – наверное, потому что я дома его часто готовила. – Томоко со слабой улыбкой кивнула ему и поднялась со стула. – Спасибо вам за заботу, Камата-сан.
– Ну что вы, Ясуда-сан, не стоит, – улыбнулся ей в ответ Кисё.
– Вы тоже боитесь опрокинуть на себя мисо́-сиру? – Хмуро спросил Александр, когда Томоко скрылась за дверью и послышались ее легкие шаги по лестнице.
– В жизни всякое случается, Арэкусандору-сан, – говоря, Кисё взбивал венчиком зеленую пену в чашке. – Вот вы, например, выбежали на улицу и сразу же встретили Ясуду-сан, а ведь могли запросто с ней разминуться.
– Вы знали.
– Что именно? – Он поставил перед Александром чашку с горячим маття. – Пока остывает ваш чай, вы тоже можете переодеться, Арэкусандору-сан, я принесу вам сухую одежду.
– Вы знали, что она хотела сделать. Но сами не остановили ее. – Александр изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно. – Почему, Кисё?
– Я не очень понимаю, о чем вы. – Официант больше не улыбался, и в выражении его лица была заметна усталость – видимо, из-за того, что он всю ночь провозился в ресторане.
– Хорошо. – Александр вздохнул и дотронулся пальцами до чашки, но она все еще была слишком горячей. – Давайте сюда вашу одежду.
К удивлению Александра, джинсы и рубашка Кисё пришлись ему почти впору, только оказались немного коротковаты. Кисё поставил к работающему обогревателю пару стульев из зала и развесил на их спинках мокрые вещи Александра и Томоко: вернувшись, та вызвалась приготовить на кухне омурайсу на троих (юбка и джемпер Кобаяси-тян смотрелись на Томоко мешковато, но, по крайней мере, она перестала дрожать от холода).
– Так значит… – Кисё, наконец переделавший все дела, присел на высокий стул рядом с Александром и оперся локтем на барную стойку. – Значит, вы спасли Ясуду-сан?
Александру показалось, что осьминог, которого он накануне видел в аквариуме, так же, как тогда, пристально смотрит ему в спину. Он обернулся: громадный моллюск лежал на дне, подвернув под себя кольца щупалец, и как будто спал. Его мягкая багровая голова едва заметно колыхалась в воде.
– Этому осьминогу недолго жить осталось, да? – Вопросом на вопрос ответил Александр.
– До тех пор, пока кто-нибудь не закажет из него сашими или жареные щупальца осьминога с луком.
– Я бы хотел купить его.
Кисё удивленно приподнял брови:
– Сейчас, Арэкусандору-сан? Но госпожа Ясуда…
– Нет, я бы хотел купить его, чтобы из него не сделали сашими и не пожарили с луком, Кисё.
– Ах, вот как… Наверное, об этом вам лучше поговорить с господином Фурукавой. – Кисё смотрел на Александра внимательно, как если бы изучал его, но по его собственному лицу было совершенно невозможно понять, о чем он действительно думает. – Так где же вы встретились с Ясудой-сан, Арэкусандору-сан?
– На пристани возле святилища Хатимана, – нехотя ответил Александр.
– Мне на днях Фурукава-сан рассказывал, – медленно проговорил Кисё, не отрывая глаз от Александра, как будто то, что он собирался сообщить, имело непосредственное отношение к его собеседнику, – что много лет назад к его знакомым рыбакам, у которых он постоянно берет рыбу, обратился пожилой монах в треугольной шляпе с просьбой отвезти его на Синодзиму – это небольшой населенный остров к югу отсюда. Рыбаки, конечно, удивились и посоветовали ему паром, который отправляется из Западного порта, но монах ответил, что дело у него очень срочное и что в долгу он не останется и готов заплатить вдвое больше, чем стоит билет на паром. Тут рыбаки, конечно, согласились, не столько из-за денег – даже если взять двойную цену, деньги там все равно небольшие, а потому, что настойчивость странного монаха их почему-то порядком напугала. Везти его вызвались Мацуи-сан, погибший муж вашей хозяйки, и его младший помощник. Вы не возражаете, если я сварю себе кофе, Арэкусандору-сан? Глаза слипаются, а до следующей ночи выспаться мне, скорее всего, не удастся.
Александр пожал плечами. Пока Кисё возился с кофемашиной, решив, конечно, заодно ее немного почистить, он взял несколько прямоугольных салфеток из тонкой бумаги и попытался сложить оригами. Первые две бумажки он сразу же испортил, но затем ему вдруг живо представилось, как господин Симабукуро на его рабочем столе складывал карпов-кои из белой бумаги для документов: указательный палец господина Симабукуро, немного запачканный чернилами шариковой ручки, уверенно загибал углы и разглаживал сгибы: сложить листок бумаги пополам, подвернуть края, сначала сделать голову с широким носом и симметрично торчащие в стороны треугольные плавники, затем горбатую спинку, и в последнюю очередь (и самое сложное) – похожий на веер гофрированный хвост. Первая рыбка вышла у Александра неудачной, и стоило поставить ее на барную стойку, как она завалилась набок, но следующие две уже были похожи на то, что получилось у господина Симабукуро, хотя у одной был слишком короткий хвост, а у второй – великоваты плавники. Услышав урчание кофемашины, выжимавшей в чашку последние капли кофе, Александр торопливо сгреб рыбок в ладонь и сунул в карман рубашки.