– Эй, Камата!
Кисё не ответил.
– Эй, нам обязательно так спешить, а? Ты думаешь, землетрясение повторится? – Акио почувствовал, что начинает злиться. В конце концов, кем этот тип себя возомнил?
– Не отвлекайтесь на разговоры, Игараси-кун.
– Что?! – Задохнулся от возмущения Акио. – Я-то думал, это ты у нас главный болтун!
Кисё снова промолчал, и Акио, решив выяснить отношения позже, покорно ускорил шаг. Вокруг было тихо, как будто все попрятались по домам и ждали, что будет дальше, только с моря доносились тревожные, похожие на громкое мяуканье крики чаек.
Вот и опрятный розовый домик тети Томоко. Сделав последнее усилие, Акио обогнал Кисё, подбежал к двери, надавил на звонок и прислушался. Ничего. Он еще раз нажал на кнопку звонка и подождал еще немного. Опять ничего. Акио пару раз нажал на звонок нижней квартиры – с тем же результатом. Дом казался опустевшим.
– Аа, ксо! – Выругался Акио, ударил по двери кулаком и поморщился от боли. – Куда они все подевались?!
Он еще раз, уже не надеясь на успех, понажимал на оба звонка.
– Ничего не поделаешь, придется лезть через окно, – сказал за его спиной Кисё.
– Что-о?! – Акио так удивился, что даже не сразу нашелся, что ответить. – Ты совсем сдурел? Дома ведь нет никого! Лезть в дом, когда хозяев в нем нет, – за такие дела и в полицейском участке недолго оказаться! Да и потом, Томоко с теткой живут на втором этаже!
– Нам же нужно узнать, куда она делась, – спокойно возразил Кисё. – Может быть, найдем какую-нибудь зацепку.
– Зацепку?! Ээ, да ты что, дешевых детективов начитался, Камата?
Еще не успев закончить фразы, Акио пожалел о своих словах, потому что официант из «Тако» посмотрел на него таким взглядом, что парень попятился и непроизвольно попытался закрыться руками.
– Да хорошо-хорошо, если ты так хочешь, давай к ним в дом залезем, хотя я вообще против таких дел, так и знай.
Кисё усмехнулся:
– Что же вы, Игараси-кун, в детстве никогда не залезали в чужой дом по водостоку, пока хозяев не было?
Акио показалось, что земля под ним покачнулась, хотя землетрясения не было. Откуда ему это может быть известно? Может, Сато разболтал, он один и знал об этом случае, вернее, о нескольких случаях, когда Акио в средней школе лазал в комнату к нравившейся ему девчонке, пока та после занятий бегала в школьной спортивной секции. Не то чтобы он что-то особенное узнал тогда о той девчонке, кроме того, что она была влюблена в музыканта из the GazettE[268], собирала его фотографии и писала ему идиотские любовные письма, обклеенные всякой мишурой, купленной в стоеннике в Кова[269], – наклейки с сердечками, черепами и розами, «ты – единственная причина, по которой я продолжаю жить». Он думал украсть ее трусики, но так и не решился этого сделать, из-за чего Сато потом над ним подтрунивал.
– Ну так что, Игараси-кун?
– Ага, – только и ответил Акио.
Водосточная труба, на счастье, проходила по боковой стене дома совсем близко к окнам, так что, если постараться, можно было дотянуться до оконной створки и сдвинуть ее в сторону. Та девчонка в школе свое окно обычно не запирала – не потому, конечно, что ждала, когда же к ней в комнату залезет ее любимый музыкант, просто от кого запираться на маленьком острове, где, в общем-то, все свои, кроме китайских туристов, но какому китайскому туристу взбредет в голову карабкаться по водосточной трубе, да еще и в одиночку. Акио улыбнулся этой мысли, проверяя, достаточно ли прочно труба крепится к стене и выдержит ли она двух взрослых мужчин (одно дело – сопляк из средней школы…).
– Полезем по очереди, – наконец решил он. – Я не хочу расшибить башку только потому, что тебе вдруг приспичило поиграть в детективов, Камата.
– Как скажете, Игараси-кун, – пожав плечами, улыбнулся Кисё и поставил на землю свою сумку.
Акио подавил желание хорошенько ему врезать и взялся за прохладный металл. От дождя труба была немного скользкой, и он снова подумал, что это глупая затея. Под его весом водосток угрожающе заскрипел, но крепления были сделаны на совесть, так что Акио благополучно добрался до окна на втором этаже и, протянув к нему руку, попытался сдвинуть в сторону створку. Створка не поддалась.
– Камата, тут заперто! – Крикнул Акио, не глядя вниз. – И что теперь делать?!
– Вы же каждый день таскаете тяжести в порту, Игараси-кун! – Донесся до него насмешливый ответ официанта. – Неужели не сможете справиться с каким-то окном?!
– Ну погоди, сволочь, – тихо выругался Акио сквозь стиснутые зубы, – теперь я тебя точно убью.
Балансируя на водостоке, он попытался просунуть пальцы между краем оконного проема и рамой: на счастье, дом тети Томоко, как и большинство домов на острове, был довольно старым, и между стеной и рамой имелся небольшой зазор.
– Ну, давай… – Прошипел Акио. – Давай, дурацкая деревяшка…
Содрав кожу с костяшек и занозив руку, он в конце концов просунул ладонь под узкую оконную раму и изо всей силы на нее надавил. Рама затрещала, но не поддалась.
– Ну, давай же. – По лицу Акио градом катился пот, грудь и спина тоже взмокли, и он подумал, каково будет, когда он в таком виде встретится с Томоко. – Открывайся уже!
Наконец он услышал щелчок – видимо, оконный замок все-таки не выдержал и сломался, – и в следующую секунду створка отъехала в сторону так резко, что Акио чуть не полетел вниз. С облегчением переведя дух, он поднялся по трубе чуть выше, затем, придерживаясь свободной рукой за край оконного проема, поставил ногу на узкий подоконник и спустя некоторое время уже стоял, согнувшись в три погибели и тяжело дыша, посреди комнаты Томоко. Камата забрался вслед за ним за считаные минуты. «Как кошка», – подумал Акио.
– Ну и о какой такой зацепке ты говорил? – Проворчал Акио. – Лучше придумай, как мне объяснить тетке Томоко, почему я сломал окно в ее доме.
В обычно опрятной комнате царил беспорядок: на полу валялись книги, попадавшие с полок, и плюшевый синий Тоторо, которого Акио подарил Томоко вскоре после того, как они начали встречаться. Он со вздохом поднял игрушку с пола и посадил ее на письменный стол. В этот момент взгляд его упал на валявшуюся под столом корзину для мусора, из которой на пол выкатился один-единственный скомканный листок бумаги. Повинуясь какому-то безотчетному любопытству, Акио ухватил этот листок двумя пальцами, выпрямился и, положив его на стол, разгладил ладонью. Кисё бесшумно подошел ближе и тоже с интересом взглянул на находку.
«Дорогие родители, дорогая тетя, – аккуратный почерк Томоко (иероглифы с едва заметным наклоном) был нечетким, как будто девушка сильно волновалась, когда писала, и едва сдерживала дрожь, – пожалуйста, простите меня. Я прошу никого не винить в случившемся».
Не веря своим глазам, Акио еще раз перечитал коротенькую записку, чувствуя, что его сердце покинуло свое привычное место и тяжелым комом поднялось в горло, и теперь его оглушительные удары заполняют всю его голову. Он покачнулся и обеими руками схватился за край стола, впервые в жизни боясь упасть в обморок. В отчаянии он повернулся к приятелю и тотчас встретился с ним глазами.
– Я полагаю, – спокойным голосом проговорил Кисё, – что Ясуда-сан решила покончить с собой.
– Покончить… с собой… – Повторил Акио, с трудом ворочая одеревеневшим языком. – Но тут же ничего об этом не сказано…
– Неужели? – Официант скептически приподнял бровь.
Акио ошалело уставился на него. Как он может оставаться таким невозмутимым? И с чего это он, Акио, решил, что этот тип с Сакусимы – это ведь только он сам так сказал.
– Не понимаю. – Акио встряхнул головой. – Просто не понимаю…
– Неужели? – Холодно повторил Кисё.
– Послушай, ты! – Мгновенно разозлившись, Акио схватил его обеими руками за ворот рубашки.
Кисё, не делая попыток освободиться, поднял руку и положил ее Акио на запястье, слегка сжав прохладными пальцами. Парень почувствовал, что силы его покидают. Отпустив Кисё, он опустился на колени и разрыдался: последний раз он, наверное, так плакал в детстве, когда увидел Мацуи-сан, сидевшую под персиковым деревом и прижимавшую платок к разбитому лицу, но тогда он плакал от жалости и бессилия, и еще, может быть, оттого, что именно в тот момент вдруг осознал, что он больше не ребенок и теперь ему придется жить в мире взрослых, в котором Мацуи-сан, даривший детям красивые морские безделушки, напивается и избивает мамашу Изуми, которая покупает им сладости в «Судзумэ». Это были болезненные слезы, но в них не было его вины, только чужая вина, вина всего взрослого мира перед его невинностью. Теперь же он плакал оттого, что его собственная вина была огромной и заполняла собой всю маленькую комнатку Томоко, и ее было достаточно, чтобы затопить весь остров и весь город Нагоя и докатиться до Исэ на противоположном берегу залива. Он закрыл лицо ладонями.
– Вставайте, Игараси-сан, – чуть мягче сказал Кисё. – Нужно найти Ясуду-сан.
– Где ее теперь искать? – С трудом проговорил Акио, пытаясь заставить себя успокоиться. – Томоко, может быть, уже…
– Если бы я собирался уйти из жизни, я бы сначала отправился в храм помолиться.
– Ты так думаешь? – С надеждой переспросил Акио. – Думаешь, она в святилище Хатимана?
Кисё, не ответив, протянул ему руку и помог подняться с пола.
– Пойдемте, Игараси-сан. Выйдем через дверь, только я заберу Му.
– А ты, похоже, крепко привязался к этой старой кошке, – невесело усмехнулся Акио.
Они не успели пройти и одного квартала по узкой улочке, когда все вокруг заходило ходуном: Акио непременно ударился бы о стену ближайшего дома, если бы Кисё вовремя не придержал его. Откуда-то сверху на асфальт посыпалось белье, видимо, забытое кем-то на балконе, и грохнулся керамический горшок с геранью.
– Аа, вот дерьмо! – Выругался Акио.
– Скорее, Игараси-сан! – Поторопил Кисё.