[287], хоть в музее выставляй, и Изуми, боясь дотронуться до еще не высохшего тявана пальцами, только охнула в восхищении, крепко обняла Александра и почти сразу же от него отстранилась. С того дня, как на борту спасательного вертолета они покинули Химакадзиму, отношения между ними изменились – не то чтобы они стали прохладнее, скорее даже наоборот, и Александру казалось, что их взаимные чувства, еще недавно такие легкие, стали вдруг слишком тяжелыми и как будто погрузились на морское дно. Несколько дней, проведенных в Нагоя, были омрачены тем, что Александр безуспешно пытался дозвониться до Такизавы и как-то разузнать о его судьбе, но телефон финансового аналитика молчал, а господин Канагава, с которым в конце концов связался Александр, тоже ничего не знал, выразил свое беспокойство в самых вежливых выражениях и поинтересовался, не собирается ли Александр продолжить работу в Японии. Александр пообещал подумать об этом и довольно скомканно попрощался.
Он помассировал виски кончиками пальцев и устало прислонился спиной к жесткой пластиковой спинке кресла. Вещей у него было совсем немного: все, с чем он приехал на Химакадзиму, унесла волна цунами, а нехитрые принадлежности, нужные для путешествия, умещались в бумажном пакете, бо́льшую часть которого занимал приготовленный Изуми о-бэнто и термос с чаем.
– Возвращаетесь домой, Арэкусандору-сан? – Раздался совсем рядом знакомый голос.
Вздрогнув от неожиданности, Александр подскочил в своем кресле и обернулся: через одно место от него сидел Кисё. Официант был одет в строгий костюм офисного служащего, его рыжие волосы были подстрижены и выкрашены в обычный для японцев иссиня-черный цвет, а лоб пересекала глубокая ссадина, щедро замазанная тональным кремом.
– Кисё, это вы… я… – Александр почувствовал странное смущение и неуверенность, но все-таки закончил фразу: – …я очень рад, что с вами все в порядке.
Кисё сдержанно улыбнулся.
– Когда пришло цунами, большинство жителей Химакадзимы поднялись на высокую часть острова, а некоторые спаслись на крыше краеведческого музея. Я тревожился о вас, Арэкусандору-сан, и о Мацуи-сан тоже.
– С Изуми… с Мацуи-сан все хорошо. Как Кими и Момоэ?
– Араи-сан и ее подруга одними из первых прибежали наверх, Арэкусандору-сан, не беспокойтесь о них. Господин Фурукава и госпожа Кобаяси с дочерью тоже спаслись, правда, господин Фурукава, оказавшись в госпитале, очень тревожился за судьбу своего старого кота Куро, но спустя пару дней кот нашелся: он забрался на дерево, которое, к счастью, выдержало напор воды.
– А что с Акио? – Спросил Александр.
– С вашим другом тоже все хорошо, Арэкусандору-сан.
Александр сделал глубокий вдох, стараясь выровнять дыхание.
– А… – Тут он все же осекся, боясь продолжать дальше.
Как будто поняв, о ком он хочет спросить, Кисё прикрыл глаза и отрицательно покачал головой:
– Мне очень жаль, Арэкусандору-сан.
– Но как же…
Официант положил ему на плечо руку, вдруг показавшуюся Александру очень тяжелой.
– Есть история о том, как на одного плотника, работавшего при строительстве храма, упал однажды большой деревянный брус. От боли он не мог даже кричать и лежал распростертый на земле, изнемогая под невыносимой тяжестью, с утра до позднего вечера. Когда наступили сумерки, перед плотником предстал бог смерти, явившийся забрать его душу в обитель мертвых. Увидев его, плотник взмолился сохранить ему жизнь, ведь если бы он умер, его семья была бы обречена на нищенское существование. Бог смерти сжалился над плотником и, подняв деревянный брус рукой, отшвырнул его в сторону, как будто тот весил не больше обыкновенной дощечки. Он позвал на помощь людей из города, а прощаясь с плотником, посоветовал тому найти менее опасную работу. Но плотник не последовал его совету, потому что он был умелым мастером и всем сердцем любил свое дело. Спустя какое-то время его руку затянуло в деревообрабатывающий станок, и так вышло, что никого поблизости не оказалось, так что бедный плотник провел многие часы, истекая кровью. Наконец свет стал меркнуть в его глазах, и снова перед ним явился бог смерти, который должен был забрать его душу в потусторонний мир, но плотник снова собрался с силами и взмолился о помощи. И снова бог смерти пожалел его: легко, будто это была ореховая скорлупка, он сломал станок, зажавший плотнику руку, и помог ему добраться до больницы. И опять, прощаясь, он посоветовал плотнику заняться каким-нибудь другим делом, но тот не внял его совету. В третий раз вышло так, что плотник работал на стройке в дождливую погоду, поскользнулся на перекрытиях и упал на землю, но и в третий раз бог смерти пожалел его и не забрал в иной мир. После этого смерть как будто позабыла о плотнике, но спустя несколько лет он, выпив с друзьями в идзакая[288], ввязался в драку и получил удар ножом прямо в сердце. Умирая, он увидел перед собой бога смерти и спросил его, не может ли он спасти его и на этот раз, но тот лишь грустно покачал головой и ответил: «Ведь я столько раз говорил тебе, что ты должен изменить свою судьбу, и теперь, хотя мне совсем не хочется этого делать, я должен забрать тебя из мира живых».
Александр смотрел на спокойное лицо Кисё, не находясь, что на это ответить. В голове у него теснились разные вопросы, но его рейс уже был объявлен, и нужно было двигаться к стойке регистрации. Кисё поднялся со своего места.
– Хорошей вам дороги, Арэкусандору-сан. – Он поклонился. – Несмотря ни на что, я рад, что мы встретились. О ки о цукэтэ кудасай[289].
Александр поклонился в ответ и протянул было руку для пожатия, но Кисё уже отвернулся, быстрым шагом пересек зал ожидания и спустя несколько мгновений растворился в большой очереди китайцев, выстроившихся у одной из дальних стоек.
Спустя чуть больше часа самолет Japan Airlines поднялся в воздух, и Александр, прижавшись лбом к прохладному стеклу иллюминатора, смотрел, как стремительно удаляются аккуратные постройки, расчерченные сеткой оросительных каналов поля, полосы железных дорог и автострады Нариты. Вскоре они исчезли за плотной пеленой дождевых облаков.