Уайетт отложил карточки. Теперь он отрывал маленькие кусочки малярного скотча и лепил их на край стола, улыбаясь и счастливо лепеча.
Я спросил у Алексы, изучала ли она когда-либо теорию привязанности.
Она сказала, что делала это, когда училась социальной работе, а в колледже проходила курсы по развитию детей и семьи.
– Это не так сложно, – сказала Алекса, пока мы наблюдали, как Уайетт играет с малярным скотчем. – В ее основе внимание к ребенку, а все эти особые моменты: слингоношение, грудное вскармливание и совместный сон, – просто позволяют быть достаточно близко к детям, чтобы выучить их язык, понять нужды и отреагировать.
Я спросил, не вызван ли ее интерес к естественному родительству реакцией на свое собственное воспитание, как у меня.
– Реакцией? – переспросила она. – Нет, у меня были внимательные родители, заинтересованные в моем развитии.
Ее мать была клиническим социальным работником и руководила интернатом для взрослых с задержками развития. Отец Алексы был пожарным.
– Они оба были очень заняты. Иногда возникало ощущение, что меня берут с собой за компанию: мама водила меня на обед с коллегами, а папа разрешал побыть на пожарной станции, – но в это не было ничего плохого. И я никогда не ходила в школу в свой день рождения! – гордо добавила она. – Мама всегда брала выходной, чтобы провести время со мной.
Она никогда не проверяла свой стиль привязанности, но считала, что он надежный.
Так почему же некоторые люди так отрицательно относятся к естественному родительству? Я упомянул историю с обложки «Тайм».
– Я знаю, что люди думают, – сказала Алекса. – Все естественное родительство строится на перфекционизме, но, честно говоря, иногда доходит до крайности. Встречаются невротичные матери, для которых любой шаг – это «сделай или умри». Именно на историях о мамах, которые никогда не оставляют детей одних, кормят их грудью до семи лет и спят с ними в одной кровати, СМИ и фокусируются.
– Но ты делаешь по-другому?
– Именно. Я принимаю принципы естественного родительства, но в более реалистичной форме. Задача не в том, чтобы быть идеальным родителем, а в том, чтобы обращать внимание на ребенка.
У нее было трое детей: Уайетт, его четырехлетний брат и одиннадцатилетняя падчерица от первого брака ее мужа.
– Нужно понимать, что первые годы жизни очень важны, – продолжила она, – и пытаться быть на одной волне с детьми.
Нахождение на одной волне, или «сонастройка», – не то же самое, что постоянная физическая близость к ребенку. В терминах привязанности это означает восприимчивость к его сигналам. «К детям нет инструкции, – отмечает Глен Купер, врач, работающий с семьями. – Они и есть инструкция, а их поведение – это способ заявить о своих потребностях»78.
Для сонастройки младенца важны время кормления, отсутствие неприятных прикосновений, движение вместе с ребенком и взгляды на него по предсказуемой схеме, взаимодействие в гармонии с настроением ребенка во время, удобное для него, а не для родителя. Целью последнего, как отмечают исследователи, является «создание надежной основы, с которой ребенок может исследовать мир, осознавая, что взрослый будет физически и эмоционально доступен в сложной ситуации и сможет смягчить стресс»79.
«СОНАСТРОЙКА» ТРЕБУЕТ поддержания не только физического контакта, но и эмоционального.
Физическая близость к ребенку не всегда помогает взрослому изучить его сигналы и сонастроиться: можно носить младенца на себе, но смотреть в телефон и переписываться с кем-то, и это не позволит распознать сигналы ребенка. С другой стороны, родитель может везти малыша в коляске лицом к себе, взаимодействовать с ним, и быть сонастроенным.
Анализируя исследования Мэри Эйнсворт о материнской чувствительности, Томас Льюис и коллеги писали:
«Эйнсворт не нашла прямой связи между временем, которое мать проводит с ребенком, и его общим эмоциональным здоровьем … [вместо этого] надежная привязанность появлялась тогда, когда ребенка обнимали и отпускали, если он этого хотел. Когда ребенок был голоден, мать знала об этом и кормила его; когда он уставал, мать чувствовала это и укладывала спать. <…> Каждый раз, когда мать откликалась на неясные желания ребенка, он не только был доволен, но и спустя годы сохранял надежный стиль привязанности80».
Сонастройка также означает поддержку в изучении мира: родитель знает, когда нужно помочь ребенку в решении проблемы, а когда дать справиться самостоятельно. Это позволяет сохранять баланс между развитием навыков и ресурсов детей и предотвращением их ошибок.
На помощь родителю приходит «семейная экология»: хорошее психическое и физическое здоровье, стабильный брак, поддерживающие бабушки и дедушки и хороший детский сад81. Эти же факторы в негативном ключе: родительская депрессия, проблемы в семье или пренебрежение воспитателей, могут уменьшить положительное влияние сонастроенной заботы значимого взрослого. Сочетание разных аспектов может привести к тому, что у детей в одной семье сформируются разные стили привязанности.
Пока Уайетт играл за столом, Алекса добавила:
– Естественное родительство не про идеальность. На самом деле я допускаю ошибки ежедневно.
– Какие ошибки?
– Бывают дни, когда я срываюсь, – сказала она, – и реагирую на Уайетта так, что думаю потом: «Что ж, это было совсем не здорово». Времени всегда мало, и успеваешь сделать далеко не все. Мне нужно готовить ужин, стирать, вести занятия и делать уборку.
– И как ты со всем этим справляешься?
– Когда Уайетт не спит, я не занимаюсь уборкой или стиркой, – сказала она, – если только в этом нет срочной необходимости, потому что я лучше проведу время с ним. Когда мы дома вдвоем, под вечер везде что-нибудь валяется.
Я мог принять признание Алексы о том, что она иногда ошибается, но по тому, что я видел, чаще она справлялась. Она принимала участие в разговоре под запись на диктофон и при этом присматривала за сыном. Другой родитель усадил бы ребенка перед телевизором или дал какую-нибудь игрушку в надежде, что он будет занят, пока идет интервью. Вместо этого Алекса организовала Уайетту два развлечения: сопоставление картинок и малярный скотч. Обе игры были тактильными, что позволяло Уайетту развивать ловкость рук и мелкую моторику, и неструктурированными, чтобы дать волю творчеству. Алекса сидела рядом и периодически играла вместе с ним. Я думаю, она постоянно оценивала, комфортно ли ему играть самому или нужна ее помощь – тот самый баланс между надежной основой и свободой для исследований. Она переключалась на меня, только когда убеждалась, что он радостно играет сам.
Алекса оторвала кусок малярного скотча и передала его Уайетту, чтобы он прилепил его на стол.
Я хотел узнать ее мнение о наиболее жесткой критике естественного родительства, которую слышал и о которой читал, и надеялся, что это не прозвучит обидно.
– Как бы ты ответила на критику со стороны феминистов и других людей, которые говорят, что естественное родительство приковывает женщину к дому и детям?
– Я считаю себя феминисткой, – сказала она. – У меня есть карьера и жизнь, но я выбрала родительство. Я считаю, что взращивание надежной привязанности в наших детях продвигает автономию и феминизм, потому что воспитать мою дочь самостоятельной и уверенной в себе – это важная задача. И я хочу, чтобы мои сыновья также выросли вдумчивыми и уважительно относились к людям. Я надеюсь, что мои дети будут счастливыми и хорошими людьми с надежным стилем привязанности.
– Но разве надежный стиль привязанность гарантирует, что дети вырастут «хорошими» людьми? – спросил я. – Разве не может ребенок иметь надежный стиль, но стать серийным убийцей или тем, кто избивает свою жену?
– Ребенок с надежным стилем привязанности может иметь опыт или черты характера, которые приведут к проблемам в подростковом или взрослом возрасте, – сказала Алекса, – поэтому родительство – не решение всех проблем. Но надежная привязанность дает возможность развиваться правильно. Я думаю, что если ты посмотришь на исследования, то увидишь, что именно индивиды с ненадежными и дезорганизованным стилями привязанности более склонны к психопаталогиям.
Алекса попала в точку. Как пишут Марио Микулинчер и Филипп Шейвер, ранняя надежная привязанность дает устойчивость в стрессовых ситуациях, тем самым снижая вероятность того, что человек в дальнейшем станет жертвой «неадаптивного эмоционального состояния и психопаталогии». Другие исследования показывают, что именно подростки с ненадежным стилем привязанности склонны вовлекаться в криминальную деятельность: кражи, прием наркотиков и преступления, включая сексуальные домогательства и домашнее насилие82.
Уайетт закончил играть с малярным скотчем и потянулся к контейнеру с маркерами. Алекса дала ему лист бумаги, и он начал рисовать.
Она хотела вернуться к теме феминизма.
– Люди всегда хотят дихотомизировать: все или ничего. Якобы если ты не находишься дома целыми днями, то не сможешь воспитать надежного ребенка.
Я вспомнил, что Алекса не брала Уайетта с собой на занятия по слингоношению, и спросил, где она его оставляла. Она сказала, что с мальчиками сидела ее мать, и добавила:
– Я не могу, чтобы кто-то столь активный, как Уайетт, был со мной, когда я веду занятия.
– Знаешь, я уверена, что нужно фокусироваться на детях, – продолжила она, – но не нужно жертвовать всей своей жизнью, да и находиться с ними 24/7 нереально.
В течение обычной недели она находилась вне дома три дня «с семи утра до примерно половины пятого». Два дня за детьми присматривала ее мать или няня, а еще один день Уайетт был в садике.
То есть она не против детских садов? Я тут же подумал о Джеймсе Коане, профессоре Виргинского университета, который был уверен, что сторонники естественного родительства выступают против этого. Сам он положительно относился к детским садам, если состав воспитателей был постоянным.